Високосная. Огонь желаний. Две пьесы

Она. Хотя бы.

Он. Квартира у меня одна, а машину месяц назад угнали.

Она. Так чего же ты поёшь, что исполнишь все желания?

Он. Да, это я перегнул (смеется), раздулся от чувств. Я в смысле – ты ничего не бойся – я бережно и со всем вниманием.

Она (аппетитно кушая). Дальше? Ты развлекай меня, рассказывай – зачем тебе понадобилась дурочка, рожденная двадцать девятого февраля? И дай салфетку, и куда косточки бросать?

Он. Сейчас. (Подал салфетку и тарелку.) Мне нравится твое настроение.

Она. Итак?

Он. Нy, во-первых, не дурочка, а красивая женщина, во-вторых, я пока не определился, что тебе можно сказать.

Она. Правду и ничего кроме правды.

Он. А если я скажу правду, и ты обидишься… Нет, мне нельзя рисковать. Считай, что я все придумал, чтобы просто пообщаться с той, которая родилась двадцать девятого февраля. Пообщаться – это же так прекрасно! Я не жлоб, умён, начитан, могу поддержать интересный разговор, могу развлечь, у меня есть кое-какие деньги…

Она. Деньги – это хорошо. А можно я икру ложкой пoeм?

Он. Я сейчас еще принесу.

Она. И в туалет я хочу.

Он. Ты меня радуешь. Вот сюда, пожалуйста.

Она (уходя). Надо же, шла ухаживать за больным, а тут готовы за мной горшки выносить, и все бескорыстно!

Он (один). Не глупа. Решила поиграть со мной. Чудесно! Нужно записать первые впечатления, пока не забылись.

Садится и записывает.

Явление третье

Она (появляясь). У тебя не уборная, а просто храм какой-то! Что-то мне в голову ударило. Хочу еще выпить! И ты за мое здоровье выпей. (Наливает.)

Он. Да это же почти стакан!

Она. Я хочу! Исполняй желание, раз машины нет. Или между нами все кончено!

Он. Подчиняюсь, чтобы продемонстрировать тебе свою покорность и преданность. (Пьет.)

Она. А теперь рассказывай – кто ты будешь такой, говори поскорей, не задерживай… Почему двадцать девятое февраля? Это ничего, что я икру без хлеба?

Он. Больше влезет.

Она. Говори.

Он. Я просто не мог представить, что появишься ты, такая…

Она. Про меня не нужно. Я хотела больному человеку помочь, откликнулась на крик о помощи, а тут сидит здоровый, сытый и охмуряет. Паук ты. Ты что, зациклен на сострадательных женщинах?

Он (смеясь). Нет, это в первый раз. Я и не надеялся, что кто-то среагирует – так, от скуки…

Она. Не ври. Тебе ли не знать, что мир не без добрых! Ну-ка, ну-ка… (Встаёт.) Что это за выставка? Это что, все, кого ты заманил в свою паутину?

Она подходит и разглядывает фото

Он. Хочешь, начистоту?

Она. Это как?

    Он подходит и пытается ее обнять.

Она. Только без рук! Мы же ради душевного общения здесь собрались, «от отчаянья». Говори, в чём отчаялся и что это за иконостас?

Он. Так я стакан водки выпил, сама виновата – заставила.

Она. Иди и ешь. И говори.

Он. Но я тебе хоть немного нравлюсь?

Она. А если и немного, то что – сразу и кувыркаться?

Он. Извини.

Она. Ты такой покладистый, хитрый и скользкий.

Он. Всё-таки я тебе интересен.

Она. Ешь, больной. У тебя явно с головой проблемы, и я хочу тебе помочь – раз ты внутри себя калека.

Он. Как это точно!

Она. Ешь. Побольше картошки и капусты, запей всё это соком.

Он. В меня не влезет.

Она. Ешь, ешь. (Включает музыку, танцует.) Ешь и смотри.

Он (искренне). Откуда ты такая?!

Она (танцуя). Вот видишь, тебе захотелось узнать обо мне, а это самое главное. А то привык, небось, хлоп по рюмке – и в постель. Не выйдет, паучок-невеличек!

Он. Ты классно танцуешь! А что ты имеешь против секса?

Она (танцуя). Ничего не имею. Я же ем, сплю, хожу, я как все – имею тело, попку и ножки, сиськи и письку, и ручки, и головку…