Отсчёт пошёл!

Ангел немного остыл.

– Ну так что? Что решаем насчет Антохи?

– Да Бог с ним, с бонусом, – храбрюсь я.

– Язык бы тебе оторвать за такие слова, – хмурится ангел.

– Дадим Антохе шанс, – радостно говорю я, а у самого ком в горле стоит.

– Ты берешь его на поруки?

– Надо брать на поруки?

– Не поручишься за него, бонус оставлю на тебя. Только, смысл?

Ох, как все непросто.

– Ручаюсь, – говорю.

Он же мне как брат, Антоха-то.

– Но тут такое дело… Когда одного затягивает в болото, другой должен стоять на твердой земле. Иначе оба потонут, понимаешь?

Я задумался. Если и последний бонус пропадет зазря… Значит, я дурак и где-то из-за угла ко мне присматривается черт.

– Завтра поднимусь к Войтиной, – вздыхаю, но что-то надо делать со своей жизнью.

– Во-во, зайди. Но только после биржи, – напоминает ангел, – уж если я не справляюсь, может она тебя образумит, хотя бы своим примером.

Он наступает носком правого ботинка на пятку левого и вытаскивает ногу. Развязать шнурки даже не пытается.

– А нет, – говорю я, – лучше к Липниной, у нее холодильник есть.

Ангел рассмеялся.

– Шахматы не трогал? – говорит и трясется от смеха.

– Я никогда не мухлюю.

– Сегодня я точно тебя сделаю.

У меня аж от сердца отлегло. Пусть ругается, жизни учит, сватает к Липниной, в шахматы обыгрывает, лишь бы не уходил. У меня же из родных, кроме него, никого нет.

– Оп-па, – смотрит он в пакет, – печенье забыл.

– Да ладно, – говорю, – не переживай, я могу обойтись без печенья.

А сам хочу, чтобы он на время ушел.

– Да я не за тебя переживаю, – отвечает, – больно надо.

Насколько можно быстро, обувает ботинки. Иди, уже, быстрее – мысленно прошу я. Что-то наворачивается внутри и просится наружу.

– Ставь чайник, – говорит он, – а я быстренько в магазин сгоняю. Там мне, кстати, два рубля должны.

Да он сам-то, как ребенок.

– Шахматы не трогай! – слышу из-за двери.

Шмыгаю носом. Да нет. Говорю же, соринка в глаз попала.

Большая такая соринка.

На краю Земли

Калитка хлопала на ветру. Ограда была старой, пережившей не одно поколение хозяев, а сама калитка – новой, с хорошо смазанными петлями, поэтому и хлопала без скрипа и скрежетания, но громко. И сколько раз Ли?са просила, чтобы Андре приспособил хотя бы веревочную петлю. Петли не получилось, потому что Андре всегда перечил сестре, строя из себя главного, зато вышла хорошая щеколда, но и она была принята с восторгом. Если оставлять калитку открытой, она всегда будет хлопать – уж слишком частые в этих местах ветра, приходящие из Великой Пустоты. Да ладно бы, просто ветра. Земли здесь северные, воздух то прохладный, то холодный. Времена года определяются коротким ярким летом и долгой снежной зимой, да их быстрой сменой друг друга, вот и ветра не несут тепло в своих ладонях. Благо лес рядом, дрова в избытке, да дом крепкий с каменной печкой.

Люди, живущие вне города – на краю Земли и в поселках, знают настоящую цену теплу. Дрова всегда есть в запасе. Стружки, щепки, обрубки бревен и досок, все идет в печку, ничто просто так не выбрасывается. То же касается еды. В погребах она есть всегда, даже в неурожайные годы. Конечно не красная икра с зайчатиной, более прозаичная пища, но есть. Худую одежду латают, а если уже и латать нечего, можно заделать щели в доме, на крайний случай постелить собакам, они тоже предпочитают комфорт. По крайней мере собаки наших героев на холодной земле не спят.

Два старших брата давно покинули край Земли, перебрались в город, нашли работу, обзавелись семьями, иногда нагрянут – что, да как, и обратно. Дом остался на младших Лисе и Андре, да и те уже не дети, обоим за двадцать. Сами ведут хозяйство, унаследованное от родителей, и вот их-то в город не тянет, разве что по делам приезжают. Брат продает мясо, добытое на охоте, покупает фрукты, хлеб и одежду, да оба не пропускают ярмарки и карнавалы. На исповедь в воскресенье приходят в собор, после орган послушают. Иногда в театр заглянут культурно просветиться, а то они и подобные им дикарями слывут.

Так что, город представляет собой некую необходимость. Но жить там… Интересно, конечно, не без этого. Но все как-то шумно, суетливо и тоскливо. Все бегут куда-то, все озабочены делами. Кони, запряженные в телеги и кареты, забывшие свободу и бег по зеленым лугам, понуро бредут по мостовым, гремя тяжелыми подковами. Бездомные собаки лакают серые тучи из грязных луж, нищие в каждой подворотне милостыню клянчат. А воздух здесь настолько смешался с гарью с мануфактурной фабрики, что его практически видно, и кожей можно почувствовать. Да и детский смех раздается не часто, а уж если где и смеется ребенок, то тут же все улыбаться начинают. И если рожденные в городе люди считают все это естественным и на большее не претендуют, то пришлым здесь очень тяжело прижиться и найти свое место. Часть из них возвращается обратно, часть оказывается в доме для умалишенных. Благо таких домов тут хватает, всем место найдется. Как тут можно быть счастливым…

Да и как можно просто жить в таком месте, как город? Там нет высоких елей, из-за стволов которых выглядывают маленькие лесные человечки. За домами с высоченными крышами, сквозь печной дым, не видно вековых гор, укрытых белоснежными шапками. Нет чистых ручьев, звучащих мелодичнее органа, настроенного самым первоклассным мастером. Брат с сестрой слушают такой по воскресеньям в городском соборе. Там местный музыкант, красивый и манерный, такие рулады выводит, заслушаешься. Но не ради органа же в город перебираться, в самом-то деле. За городом лучше, спокойнее. А звезды какие крупные и яркие!

Есть множество альтернативных вселенных, и в каждой Земля устроена по-разному.

А еще здесь можно сесть, только осторожно, на самый-самый край Земли и посмотреть вниз. В бездне, сквозь второй слой облаков, иногда можно увидеть хобот одного из трех гигантских слонов, что стоят на черепахе исполинских размеров, плывущей в Бесконечном Океане. Саму черепаху никогда не видно, слишком далеко находится она от поверхности Земли, да и нижние облака все скрывают. Иногда, в ясные дни, внизу виднеется что-то темное и расплывчатое, но голова это черепахи или одна из ласт, непонятно. А потому и неизвестно, в какую сторону движется вся эта пирамида.

– Если бы черепаха плыла, куда ей вздумается, то солнце всходило бы каждый день в другой стороне, – рассказывал отец двум старшим сыновьям, дочери и маленькому Андре в люльке, – и шаталось бы по небу, как пьяный полицейский. Понятно?

Говорят, умные люди в городской обсерватории знают, куда движется черепаха. Но какой в этом толк, если они не знают, почему черепаха туда плывет. В таком случае, так ли уж важно знать простым смертным, в какую сторону она держит путь? Плывет, и ладно.

Дети, слушая отца, согласно кивали. Как шатается пьяный полицейский, видел всякий, были бы зрячими глаза. Больше они, на тот момент, ничего не понимали. Старшие братья так и не осмыслили взаимосвязь направления черепахи и движения солнца, а вот Лиса и Андре вскоре разобрались с этой премудростью. А также они знали, почему черепаха плывет в этом направлении. Все просто, она плывет к берегу, чтобы отложить яйца, или от берега, на котором и остались эти самые яйца. Это же естественно!

Эти двое часто, даже под угрозой порки, лежали на самом краю Земли (на что не каждый взрослый осмелится) и смотрели вниз, рассуждая между собой, куда уходит солнце на ночь и где Бесконечный Океан соединяется с сушей. И какая она, эта суша – песчаный берег, или каменистый.

А иногда они видели слона, точнее хобот одного из слонов. И если старшим братьям хватило одного раза, то младшие дети не могли налюбоваться на это удивительное завораживающее зрелище. То, что у одних вызывало умопомрачительный восторг, у других лишь равнодушное хмыканье. Может, поэтому их дороги и разошлись. Те, кому не место на краю Земли, переехали в город. Остальные остались и при любом удобном случае сторожили слона. Вот и сейчас…

– Видишь? – спросила Лиса, держась за край веревки, перекинутый через громадный валун и смотря вниз и влево.

Кожа ее лица чуть грубоватая, омытая северными дождями и обветренная на холоде, но красивое и строгое, как у всех сельских женщин.

– Не-а, не вижу, – пробормотал Андре, вцепившись в другой конец веревки.

Самый младший в семье, он неплохо справляется с обязанностями хозяина, отчего старшие братья с легким сердцем отправились за лучшей долей – дом в надежных руках.

Второй слой облаков, проходящий гораздо ниже поверхности земли и уходящий вдаль, где сливается с первым и третьим слоями, сегодня настолько плотный, что в редкие просветы невозможно что-либо вообще разглядеть, не говоря уже об этом ожидаемом хоботе.