Внук Гипноса, или Посмертная маска

На пороге крыльца, в сопровождении нянечки, появилась Светлана с новорожденным на руках, упакованным в нарядный свёрток с голубой лентой. Женщины с радостным криком кинулись обнимать молодую мамашу.

– Дай посмотреть!.. – Вера приподняла уголок одеяла: – Ой! Какой хорошенький!.. На тебя похож!

Надежда Васильевна глянула тоже и по привычке прослезилась:

– «Большаковская» порода!

Светлана тут же её остановила:

– Слёзы подбери!

Екатерина побежала к машине и достала из багажника бутылку шампанского и «Киевский» торт» – для нянечки. Та по-свойски забрала подарки:

– Растите на радость!

И скрылась за дверью роддома.

Все подошли к машине.

– Ген! Открывай ворота! – скомандовала Екатерина.

Улыбчивый водитель распахнул заднюю дверцу. Светлана с живым свёртком влезла в салон. Он заглянул ей через плечо:

– Отличный пацан, трёна-Матрёна! Поздравляю!

Она молча улыбнулась.

– Слышь, Ген! – сказала Катя, усаживаясь рядом. – Может, усыновишь?

Вера толкнула подругу в бок.

– А чего?… – продолжала Екатерина. – Двойная выгода: ему – готовый сын, а парню – готовое отчество!

Надежда Васильевна села на переднее сиденье и оценивающе посмотрела на водителя.

…Спустя час Светлана уже дома кормила ребёнка. Мать развешивала у печки простиранные пелёнки.

– Он кто? – спросила она дочку.

– Опять двадцать пять!? – вспыхнула Светлана.

– Я об водителе… – успокоила её Надежда Васильевна.

– Генка это, Пастухов! Из Детского дома, неужели не помнишь?… Вечно в нашу школу бегал, в кружок автомобилистов.

– Нет, не помню…

– Тебе-то он зачем?

– Да так… – загадочно ответила Надежда Васильевна и чуть помолчав, добавила. – Небось, женат?

– Не женат, мама! В общаге живёт.

– Самостоятельный парень, – с уважением добавила мать.

…Было лето. На берегу Искры стоял полуразрушенный храм – без купола и креста, с осевшими в землю стенами. Светлана и Геннадий сидели на пригорке. В тени под дубом стояла коляска.

– …Родных не знаю… – рассказывал о своей жизни Геннадий. – Меня в Детский дом тетка сдала. Мне тогда и двух лет не было. Сама уже давно померла…

– А закончил что?… – спросила Светлана, поминутно кидая взгляд на коляску.

– Автотехникум… После – в армии три года замполита возил. Потом – счастья на разных стройках искал.

– Не нашёл?…

Геннадий серьезно на неё посмотрел:

– А чего за ним по дальним землям бегать?…

Светлана тут же вскочила со скамейки и кинула взгляд на спящего сына:

– Ой, сейчас проснётся! Мне его кормить надо…

Геннадий вдруг решительно обнял её и поцеловал. Светлана не сопротивлялась.

Внезапно возмущённый хриплый крик раздался рядом. Они разом обернулись. На ручке коляски сидел большой чёрный ворон с белой грудкой.

Светлана в страхе бросилась к сыну:

– Кыш, отсюда! Кыш!

Ворон взлетел на нижнюю ветку дерева, продолжая мрачно каркать. Она взяла на руки проснувшегося ребёнка. Маленький Аполлинарий улыбался. Ворон улетел.

– Ты, гляди, не испугался, трёна-Матрёна! – удивился Геннадий.

Внезапно рядом появился фотограф, чем-то похожий на гипнотизёра из Москонцерта – с таким же орлиным носом и чёрными навыкате глазами:

– На память не желаете?…

…И была осенняя свадьба – с накрытыми во дворе столами, с шумными гостями и с аккордеоном. Молодёжь отдельно танцевала под пластинки. Среди толпы отплясывал сам жених. Надежда Васильевна вынесла из дому большое блюдо с пирогами.

– Не топочите так, – сказала она гостям. – Полю разбудите! Еле заснул.

Подруги сидели рядом с невестой.

Екатерина одна выпила бокал до дна и спросила Веру:

– Тебе когда рожать?