В двенадцать часов по ночам

– Ну… Будем считать, что это вселенная решила мне помочь сходить в туалет, – вслух констатирую я, и, услышав звук своего голоса, начинаю глупо хихикать над собственной тупой шуткой и абсурдностью ситуации.

Дабы совсем усугубить и без того непростую ситуацию, единственная лампочка в туалете подозрительно жужжит и мигает. Тем больше причин быстро сделать свои дела и не задерживаться. Захожу в кабинку (единственное достижение прогресса, коснувшееся этого богом забытого сортира) и закрываю дверь на шпингалет. Почти минуту спустя тянусь к бачку, чтобы спустить воду, и в этот момент лампочка с громким хлопком все-таки лопается, погружая туалет в кромешную тьму (окошка, даже хотя бы слухового, архитекторы не предусмотрели). Матерюсь, пытаюсь нащупать цепочку бачка, но внезапно слышу, как скрипит открывающаяся дверь. Самостоятельно делать этого она не может – слишком тяжелая для сквозняков. А это значит лишь одно. Кто-то или что-то её только что открыло.

Слышаться медленные, шаркающие шаги. В темную комнату кто-то заходит. Обычная, человеческая, реакция в таких случаях – воскликнуть «Эй, а чего так темно?» или «Есть кто?». С другой стороны, мне бы тоже нужно окликнуть вошедшего, вот только в горле резко пересохло, так, что не выдавить и звука. Самое умное, что приходит в голову – задержать дыхание и слушать. Шаркающие шаги приближаются к кабинке. Ни Серега-охранник, ни Виталя так не ходят. Да и вряд ли ступающий так человек мог парой минут ранее с громким топотом сбежать вниз по лестнице. Скорее, так может ходить 79-летний старик. Возможно, даже умерший, не дождавшись скорой…

«Шаркун» медленно приближается к дверце, за которой скукожился от страха я. Останавливается. Я слышу его сиплое прерывистое дыхание, словно воздух со свистом выходит из легких. Затем, заставив меня вздрогнуть, внезапно шипит пущенная на полную мощность из крана вода. Этого тоже не может быть – раковина на другой стороне туалета. Он, конечно, тесный, но не настолько, чтобы человек, стоящий у кабинки, мог дотянуться до раковины. Я затаил дыхание, боюсь выдать свое присутствие малейшим шорохом (хотя, будем честны, стоящее за дверцей что-то, скорее всего, прекрасно знало, где я). И в этот момент мне приходит СМС!

На секунду мне кажется, что мое сердце остановилось. Затем моё тело начинает действовать без помощи мозга. Дернув за щеколду, пинком открываю дверцу кабинки, чтобы сбить с ног сипящее за ней существо. Дверца распахивается, не встретив сопротивления, однако я не обращаю на это внимания, я рвусь из туалета на скорости, приближающейся ко второй космической. Нога натыкается на препятствие, я со всей дури падаю на пол, а в мозгу проносятся картины одна другой страшнее. ЭТО ОНО! Оно схватило меня за лодыжку, чтобы я не мог сбежать. Сейчас ОНО утащит меня обратно в темную комнатенку, и никто меня больше не увидит.

Но мне везет – я быстро понимаю, что никто за лодыжку меня не держит, а мое бегство остановил порожек, о который запнулась нога. С удвоенной силой начинаю ползти на четвереньках. Поскальзываюсь. Снова ползу. Вскакиваю на ноги и несусь к нашей «радиорубке». Почти у двери что-то заставляет меня остановиться и обернуться. Видимо, рассудочная моя часть, пытающаяся рационализировать только что произошедшее. Коридор пуст. За мной никто не гонится. Дверь в туалет зияет беззубой пастью в конце коридора, но из нее не выползают призраки, монструозные щупальца, не выходят шаркающей походкой мертвецы. Все спокойно и обыденно. Обычный коридор, который я преодолеваю почти каждую ночь по 2-3 раза. Черт. Я что, с ума начал сходить от недосыпа?

Захожу в студию, нервно хлопнув дверью, и обнаруживаю Виталика, сидящего на моем месте.

– Ты в курсе, сколько тебя не было? Я уже тебе СМС скинул! Мне пришлось срочно прибежать и закидывать новую музыку в плейлист!

– Надеюсь, не свои старперские хиты, типа «Сиреневого тумана» или полной дискографии Вячеслава Добрынина? – нахожу в себе силы пошутить я.

– Ты доктора Шлягера не трожь! – хихикает звукач. – Вся его дискография в 20 минут не поместилась бы, но…

– Стопэ, какие 20 минут? – не понимаю я. – Меня от силы минут 5 не было!

– Ну, я не знаю, конечно, чем ты там таким увлекательным занимался, что потерял счет времени, да и знать не хочу, если честно. Просто конфискую 100 грамм коньяка и ухожу к себе.

Рассказать ему про топот на лестнице и сипящего шаркуна в туалете? Да нет, бред! Просто накрутил себя из-за этих дурацких звонков, вот и мерещится всякая хрень. Усаживаюсь в кресло, глубоко вздыхаю, включаю сначала внутреннего идиота (хотя чего там включать), а затем микрофон – и понеслась!

– Минутка политинформации – как вам мог совсем недавно рассказать мой черный брат от другой мамы Рэй Паркер-младший, «если в вашем районе творится всяка хрень – кому вы будете звонить?» Охотникам за привидениями! Что я, собственно, и сделал, а значит – мои таинственные собеседники, будьте спокойны! За вами, – понижаю голос и жутко сиплю. – УЖЕ ВЫЕХАЛИ!

Виталик за стеклом вскакивает из-за пульта. Еще один звонок? Судя по выражению лица, звукорежиссер в панике. Он поднимает руки, словно сдающийся преступник, и испуганно смотрит на меня.

– Здрасьте… – раздается в эфире неуверенный детский голосок. Я смотрю на Виталю – Виталя смотрит на меня, все еще подняв руки. До меня, наконец-то, доходит смысл жеста – он здесь не при чем! Звукач не нажимал никаких кнопок! Звонок прошел в эфир без его участия!

– Алло? – все так же неуверенно спрашивает ребенок.

– Да, привет, малыш, – чуть сипло из-за резко пересохшего горла отвечаю я. – Не слишком ли поздно ты не спишь?

– Мама разрешила, – мальчишка на другом конце провода, кажется, гордится. – Она говорит, что нам теперь все можно!

– Теперь – это как? – мы с Виталиком не отрываясь смотрим друг на друга. Кажется, я проспорил “стольник». Кажется, Виталя этому тоже не рад.

– Я не понял. Мы перебегали дорогу, а потом мама закричала и нас куда-то кинуло. И все плакали. Особенно папа. Но мама говорит, что это ничего – скоро он будет с нами, и ему не будет грустно. Он уже почти собрался – даже петлю завязал. Скорее бы. А то я по нему скучаю.

– Слушай, а мама твоя рядом? Можешь дать ей трубочку? – зачем-то спрашиваю я.

– Алло, – раздается в эфире женский голос. – Извините, мы услышали вашу передачу, и Славе очень захотелось позвонить.

Голос очень… Нормальный… Обыкновенный, что ли. Будто, ничего странного не происходит. Даже хочется успокоится и списать все на дурацкое совпадение.

– После того, как нас сбила машина, – продолжает она, и я чувствую, как сердце у меня проваливается куда-то вниз. – у Славы так мало поводов порадоваться. Я не смогла ему отказать. Вы не будете против, если мы зайдем?

Гудки. Гребанные короткие гудки. Я не могу заставить себя ответить. Виталя, похоже, тоже утратил дар речи. Тянусь к микрофону, отключаю его. В эфире – тишина. Дотягиваюсь дрожащими руками до пачки сигарет, вытаскиваю одну – и сминаю её нафиг до нераскуриваемого состояния. Вытягиваю вторую – уже удачнее. Затягиваюсь.

Не знаю, умирают ли относительно здоровые студенты от внезапных инфарктов, но звонок старой радиотрубки на столе оказался опасно близок от того, чтобы отправить меня в страну вечной охоты. Подозрительно смотрю на телефон. Кто может сейчас звонить? Варианта два. Либо это страдающее бессонницей начальство, включившее эфир и желающее знать, что за фигня у нас творится. Либо… Либо покойники добрались уже до нашего служебного стационарного номера. Беру трубку. Подавляю желание запустить её в окно от греха подальше. Нажимаю на кнопку ответа.

– Аллё!

– Я, по-моему, вам четко говорил – никаких вечеринок! Никаких баб! Никого не таскать по ночам к себе в студию! – раздраженно заявляет Сергей-охранник.

– Мы-то точно никого к себе не водили! – рычу в ответ я, а внутри чувствую волну радости. Не покойник. И на том спасибо. – Но я тут поссать ходил, и слышал, как кто-то носится по лестнице. Так что вопрос к тебе, о властитель видеонаблюдения и запасных ключей, кого ты профукал перед закрытием.

– Чего?! Никого не профукал! Я уже дважды обход делал, и по камерам смотрю. Так что, поверь, я видел, как ты вылетаешь из туалета. Ржал, как конь, и запись сохранил на всякий случай. Так что будешь бычить – однажды утром проснешься знаменитым. Нету здесь никого, кроме нас троих. А вот во дворе какая-то компания торчит. Не ваши?

Я холодею, несмотря на духоту в студии. Бегу к окну, выглядываю. Перекресток пуст. Два силуэта, еще недавно стоявшие на тротуаре под окнами, исчезли. Вернее, почему исчезли? Просто стоят уже с другой стороны, у служебного входа. И наверняка Стасик с мамой уже с ними. Мы же не будем против, если они зайдут?

– Серёг, а кто там у тебя, за дверью?

– Четыре человека, смотрю на них по камерам как раз, – отвечает. – Причем, блин, ребенка на ночь глядя вытащили. Я и подумал, что это вы кому-то \экскурсию пообещали.

– Серёга, это не к нам! – шепчу я. – Не вздумай открывать им!

– Да не ссы! – бодро откликается охранник. – Пойду спрошу, чего им надо, шугану маленько.

– Стой! – ору я, но Серёга уже повесил трубку. Сразу же перезваниваю, но никто не отвечает. Беспомощно смотрю на Виталю. Тот уже переместился из своей кабинки ко мне в студию. Мы в тревожном ожидании буравим взглядами трубку телефона. На то, что наше радио молчит уже минут 5, обоим наплевать. Наконец, звонок раздается снова.

– Надо было предупреждать… – каким-то отстраненным и механическим голосом говорит охранник.

– Чего?

– Надо было предупреждать, что они за тобой, – поясняет Серёга. – Я их впустил. Они уже идут.

– Куда… Идут? – заставляю как-то выдавить из себя вопрос, ответ на который мне очень не хочется слышать.

– К тебе. Они поднимаются. Я смотрю по камерам. Второй этаж.

Расширенными от ужаса глазами я смотрю на Виталю. Он стоит рядом и тоже слышит жуткий, без малейших эмоций, голос охранника, объявляющий этажи, словно электронный диспетчер, ведущий отсчет до старта космического корабля.

– Третий этаж… Четвертый этаж…

Я вырубаю трубку и отбрасываю её в дальний конец студии, словно она жжет мне руку.

– Звоним в полицию! – говорит здравомыслящий Виталик.

– И что мы им скажем?

– Какая, нахер, разница? Что к нам в студию кто-то ломится! Главное, чтобы приехали! Бери мобилу, набирай!

Достаю из кармана собственный телефон – и замираю в ступоре, пытаясь вспомнить, как вызвать ментов? Какой номер? Стоп! Вспомнил! 112! Набираю и врубаю громкую связь для Виталика.

– Вы позвонили по номеру сто двенадцать, – сообщает механическая девушка на том конце провода. – Чтобы получить помощь, наберите внутренний номер один-один-три.