Государство грёз

– Очень жаль! Я хотел с Катюшей договориться о встрече сегодня вечером. Вы ей передайте, пожалуйста, пусть по возвращении мне позвонит.

Закончить разговор на этом не удалось, так как сразу же после слов Анатолия поспешно прозвучали слова потенциальной тёщи:

– Подожди, Толя, не торопись прощаться. Пользуясь случаем, хочу немного поговорить с тобой. Позволишь?

– Да, конечно, я никуда не тороплюсь, – ответил молодой человек, удобнее устраиваясь на диване.

– Мы с тобой больше месяца не виделись и не общались. Скажи мне, пожалуйста, как живут твои родители, всё ли у них нормально?

– Всё нормально. Я периодически с ними общаюсь, так что у нас, можно сказать, регулярная связь.

– Это хорошо. Как дела у тебя на работе? Катя говорит, что не всё ладится.

– Знаете, Валентина Петровна, я смотрю на такие вещи философски. Идеальных работодателей не бывает, так же как и работников. Есть у меня претензии к начальству, есть у начальства претензии ко мне, но пока уживаемся.

– Это хорошо, – опять повторила женщина. – А можешь мне честно ответить на вопрос о своих планах в отношении Кати. Извини, что задаю такой вопрос, но, мне кажется, что-то в последнее время с тобой происходит – ты стал менее внимателен к Катюше, забываешь ей звонить, делаешь это реже, чем раньше. Скажи, пожалуйста, как на духу – я ведь всё понимаю, ты видный, представительный молодой мужчина, у тебя могут быть… увлечения, отодвигающие мою дочь на задний план. А она – юная, наивная девочка, влюблённая в тебя «по уши» и, к тому же, воспитанная «синим чулком» в пуританском стиле. Тебе, наверное, непросто с ней приходится?

– Валентина Петровна, зачем Вы так?! Я люблю Катю и планирую сделать в недалёком будущем ей предложение стать моей женой. Просто сейчас, действительно, очень непростой период в моей жизни. Но, поверьте мне на слово, он абсолютно не связан с амурными делами. Скажу Вам по большому секрету, что в ближайшем будущем рассчитываю на очень интересное предложение, касающееся постоянной жизни и деятельности в другой стране, и я над этим сейчас работаю. Но, пожалуйста, пусть это останется между нами – я даже своим родителям об этом ещё не говорил. Да и говорить пока не о чем, так как предстоит пройти много тестов, переговоров и формальностей, чтобы добиться положительного решения.

– Толя, что я слышу!? Ты никак задумал эмигрировать?! – с неподдельным ужасом воскликнула Валентина Петровна. – Ты, наверное, забыл поговорку: «Где родился – там и сгодился!» И как ты собираешься оставить без помощи и заботы родителей? Я уже не говорю о том, что категорически буду возражать против отъезда с тобой Катюши.

– Оп–ля! – подумал про себя Анатолий. – Вот так засада! – Таких подводных камней он не ожидал на своём пути.

После небольшой паузы парень спокойно ответил:

– Валентина Петровна, позвольте мне с Вами говорить абсолютно откровенно, как с родным человеком! И не вздумайте на меня обижаться за прямоту, а может быть и резкость некоторых высказываний! Если Ваша дочь там, куда я её позову, будет намного более счастлива, спокойна за своё будущее и будущее своих детей и Ваших внуков, чем здесь? Неужели же и при этом Ваши эгоистические притязания и желание видеть свою дочь рядом помешают Вам взглянуть правде в глаза?! Я люблю эту страну, хотя и не родился в ней. Я обожаю наших многострадальных, но очень душевных людей, но не вижу для себя никакой возможности изменить к лучшему текущую ситуацию, обеспечить свободное развитие в ней своим будущим детям. Мне скоро двадцать шесть, но всю свою сознательную жизнь я живу в ожидании перемен. Но не тех, которые постоянно сотрясают нашу страну – сначала перекраивалась шестая часть суши на ряд государств, во главе которых встали, отнюдь, не самые лучшие и порядочные люди нашей современности. Потом начала перекраиваться собственность. Да так, что менее десяти процентов наших граждан стали владеть 90% богатств, в то время, как остальным 90% населения достались крохи с барского стола. Неужели Вы не видите, как нищает наш народ, как безбожно инфляция съедает сбережения большинства населения, насколько убогое существование предопределено всем нам после выхода на пенсию! Что я вижу как молодой и думающий человек, размышляющий о своём будущем и будущем своей семьи? Мы перетащили в современное общество всё самое плохое из прошлого социализма – монополизм во всех сферах нашей жизни, кумовство, родственные связи, протекционизм, трудоустройство на хорошую работу только по знакомству, минимальную оплату труда основного населения, добавив к этому самое плохое из современного капитализма: дикое финансовое неравенство между людьми, безработицу, платное образование и медицину, минимальный социальный пакет для обычных людей, коррупцию в государственных органах, исчезновение бесплатных тематических кружков и спортивных секций для детей, абсолютное отсутствие уверенности большинства населения в завтрашнем дне. Могу прибавить сюда ещё и персональные современные болезни нашего государства: постоянное сокращение производства; безудержное разрастание аппарата чиновников и бюрократов, получающих большие деньги и, преимущественно, мешающих людям нормально жить, работать и творить; постоянное изменение законов и правил ведения бизнеса; значительное ухудшение уровня подготовки специалистов; безграничный произвол частных работодателей над собственными работниками; необузданный рост взяточничества, когда практически все серьёзные вопросы бизнеса решаются через немалые откаты. Добавьте сюда брошенных детей, переполненные детские дома, полчища нищих и бомжей, питающихся с помоек, перевёрнутую с ног на голову и абсолютно неправовую судебную систему… И так далее, и тому подобное. Я могу Вам назвать ещё много негатива, с которым сталкиваюсь каждый день. Простите, но наше общество в большинстве своём сегодня напоминает мне огромное стадо баранов, бредущее по длинной-длинной выгородке к глубокой пропасти. Впереди идущие бараны уже поняли, куда идут. Они упираются, не хотят двигаться вперёд и вести остальных к месту заведомой гибели. Поэтому во главе колонны много криков, визгов, протестного блеяния. Но задние давят на передних – эти по-прежнему уверены, что загородка вот-вот кончатся, и они увидят обширные пастбища, где всем будет сыто и комфортно. Поэтому задние тоже кричат, визжат и блеют, но совсем по иной причине – торопят передних, возмущаются, что те тормозят и преграждают им дорогу к светлому будущему, которое может наступить уже за очередным изгибом изгороди….

Анатолий замолчал, осознав, что высказал Валентине Петровне всё наболевшее и так давившее на него морально в течение ряда последних лет.

Воцарилось долгое молчание. Никто из собеседников не хотел первым его нарушать. Паузу прервал Анатолий.

– Валентина Петровна! Я рассказал честно, может быть даже более чем, о своих переживаниях и планах. Очень рассчитываю на Вашу мудрость. Надеюсь, понимаете, что я хочу, так же как и Вы, видеть Катюшу счастливой, не обременённой и не задавленной жизненными проблемами и невзгодами. Уверен, при осмыслении моей пространной тирады, Вы поймёте, что я во многом прав. Имея сегодня здоровье, энергию, определённый жизненный опыт, потенциальную возможность – хочу изменить своё предсказуемо-безрадостное будущее и сделать его более приятным и, по возможности, счастливым. Повторяю – этого будущего без Вашей дочери я не мыслю. Прошу Вас хорошо подумать над всем тем, что я сегодня сказал. Естественно, не посвящая в мои планы и Ваши размышления Катю.

Женщина, по-прежнему, молчала.

– Валентина Петровна, а-у-у, Вы ещё здесь? Я Вас не слышу, – опять вынужден был подать голос Анатолий.

– Да, Толя! Я всё услышала. Нужно отдать тебе должное, во многом ты прав. Недавно прочитала о том, что специалистами одного известного экономического издания был составлен рейтинг стран, наиболее благоприятных для рождения и жизни. К моему большому сожалению, мы в этом рейтинге оказались на 62 месте из 77 обследуемых стран. Оценивались несколько немаловажных факторов, в частности, политическая обстановка, уровень доходов и удовлетворенность жизнью. Так что утверждать, что мне довелось родиться и жить в лучшей стране мира, я, конечно же, не стану, несмотря на весь свой патриотизм. Но пойми же меня, постарайся поставить себя на место женщины и матери! Катя – моя единственная дочь, кровиночка, которой я посвятила всю свою жизнь! Каково мне представлять её вдалеке, на чужбине, в незнакомом для неё и непонятном обществе, которое во многом будет противоречить и её воспитанию, и её привычкам, и образу жизни! Да и потом…, – женщина опять выдержала паузу, – я ведь уже немолода. Мне скоро сорок пять. Шанс встретить любимого мужчину, как ты понимаешь, очень мал. Тем более что память об Александре, отце Катюши, который пропал без вести 19 лет назад, по-прежнему живёт в моём сердце и очень мешает принимать ухаживания поклонников. Поэтому я искренне мечтаю, что моя дочь, зять, внуки скрасят скорую старость и составят смысл жизни в будущем.

– Но если Вы будете уверены, что Катюша где-то вдалеке будет более спокойна, радостна и счастлива, чем рядом с Вами, как Вы поступите?

– Не знаю, Толя, – просто ответила женщина. – В любом случае, мне будет её всегда не хватать рядом. Как я поступлю, когда нужно будет решать этот вопрос – трудно сказать. Но я тебе признательна за откровенность. По крайней мере, у меня есть время обдумать наш разговор и его возможные последствия. Кстати, когда ты планируешь решить все формальности?

– Не готов Вам ответить. Поверьте, многое в данном случае от меня не зависит. Не знаю, как быстро будут решаться вопросы и рассматриваться документы приглашающей стороной. Я не так давно начал заниматься этим делом. Но обещаю Вам, как только появится какая-то ясность, Вы об этом узнаете!

Они попрощались с особой теплотой и грустью, связанные общей тайной и её возможными последствиями. Валентина Петровна пообещала, что обязательно передаст дочери, что звонил её любимый.

Анатолий выключил телефон и почувствовал, что до сих пор переживает сильное внутреннее волнение. У него ощутимо дрожали руки, и сильно горело лицо.

– Чего же это я так разоткровенничался? – подумал парень. – Понесло, Савраску.

С одной стороны, он очень уважал мать Кати, и поводов сомневаться в её порядочности до настоящего момента не было.

Но, с другой стороны, сегодня он сообщил ей то, в чём ещё сам не был уверен. Имел ли он право так волновать женщину, если все его планы были вилами по воде писаны?

За отсутствием явных ответов пришлось поступить философски.

– Что сделано – то сделано, и того уж не вернёшь, – решил Анатолий и снова сел за компьютер. Ему удалось ответить ещё на четыре вопроса анкеты, когда мелодично зазвонил телефон.

– Привет, Толечка! Мама мне передала, что ты скучаешь и хотел меня слышать. Бегала за продуктами. Знаешь, удивительно, в округе пять магазинов, но на все продукты абсолютно разные цены. Такое ощущение, что всё зависит от жадности управляющих.

– Привет, Катюша! Помнишь мудрое изречение, которое мне всегда нравилось: «Дай тебе Бог силы, чтобы ты смогла изменить то, что изменить способна, дай терпения, чтобы смогла спокойно относиться к тому, что изменить не в твоих силах, и дай мудрости, чтобы отличить одно от другого!» Живи спокойно и не жалей о лишних километрах, пройденных в поисках более дешёвых товаров. Здоровее будешь!

– Какой ты у меня умненький – разумненький, во всём пытаешься найти положительные стороны. А мне иногда не до терпения, когда видишь сколько дерьма вокруг.

– Успокойся, милая, и помни, что я тебя сегодня жду. Хочешь, встречу у метро через полчаса.

– Нет, Толечка! Ты слишком торопишься! Я ещё должна немного помочь маме, потом приведу себя в порядок, и только после этого буду готова выйти из дома. Давай договоримся, что перед выходом – ещё раз позвоню.

– Хорошо, Катюша. Звони и я встречу тебя. Сегодня из дома ещё не выходил. Погуляем немного, о-кей?

Молодые люди попрощались, и каждый вернулся к своим занятиям.

Катя перемыла посуду, убралась в квартире, помогла матери с глажкой и загрузила в стиралку очередную порцию белья. Подошла к матери, которая что-то читала в энциклопедическом словаре, поцеловала её и спросила:

– Мам, я схожу, погуляю с Толей, ты не возражаешь?

– Нет, доченька, не возражаю. Иди, милая. И не волнуй мать, возвращайся не поздно – я ведь не только о тебе переживаю, но и о твоём кавалере тоже. Его ведь ещё дорога домой ожидает.

Дочь упорхнула в свою комнату, а мать глубоко задумалась над словами молодого человека, сказанными ей при недавнем телефонном общении.

Она пролистала мысленно свою жизнь – от рождения во второй половине прошлого столетия в большой стране, которой уже не существует на картах мира, и до сегодняшнего дня. Она вспомнила, как непросто в денежном отношении долгие годы жили её родители, как постепенно исчезали продукты и хорошие вещи из магазинов, насколько скучными и политизированными были практически все телевизионные и радиопередачи в её детстве. Но тут же в памяти всплыли другие картинки. О том, что окружающие её люди жили более дружно, чаще ходили в гости, ездили отдыхать и навещали друзей в других городах, потому что стоимость любого транспорта, включая самолёты, не превышала 30-40 рублей, в то время как зарплата её мамы, работающей учителем-предметником в школе, доходила до 180 рублей, а папа, после защиты диссертации, зарабатывал в своём институте намного больше мамы. Когда Вале исполнилось семь лет, а её брату три года, родители получили новую квартиру и пригласили на новоселье всех родственников. Женщина вспомнила, как радовались тогда родители, как мечтали о спокойной, обеспеченной жизни. Перед самым началом перестройки её родители чувствовали себя почти богачами и даже начали собирать деньги на автомобиль. Также вспомнила неподдельное горе родителей, когда их тысячи, откладываемые на мечту, одномоментно превратились в копейки, а они сами на границе веков, выйдя на пенсию, ощутили себя практически нищими. В голове Валентины Петровны отчётливо звучали обличительные слова Анатолия, и она не находила им опровержения – её родители и она сама сегодня жили напряжённее и тяжелее, чем в советские годы.

– Может быть, он прав, может быть, он прав, – как заевшая пластинка в голове прокручивалась одна и та же фраза.

Женщина вспомнила мужа, талантливого ученого-физика, увлекающегося альпинизмом. Он пропал без вести в Гималаях в возрасте двадцати восьми лет. Пролистала в голове все прошедшие годы, когда только жизнь дочки держала её на плаву и спасала от депрессии и мыслей о смерти.

– Девочка выросла, а мать состарилась, – грустно подумала женщина, не в силах представить себе, что станет с ней, если Катюша будет жить где-то далеко.

Но тут же внутренний голос разума начал диалог – любящая мать, которая боялась одинокой старости, спорила с женщиной мудрой, желающей дочке исключительно счастья:

– Ну, посмотри, сегодня даже из Австралии можно вернуться домой за одни сутки, – говорила одна часть её подсознания.

– Да, но не факт, что в стране проживания Катюши ей до аэропорта не придётся добираться ещё сутки, – возражала другая.

– Не переживай, дорогая! Самое главное заранее предупредить дочь о своём возможном уходе в мир иной, а уж она постарается в течение максимум двух суток добраться домой, чтобы проводить тебя в последний путь.

– Не нужно себя хоронить! А годы до смерти как жить без дочери?