Амнезия. Параллельные

Тот равнодушно кивнул головой. Мне он уже не нравился, зато к Лизе я почувствовал какую-то теплоту и благодарность. От сердца.

– Так что нам, вернее мне, сейчас делать? – скромно спросил Стив. Он был моим лечащим врачом, и официально, моя судьба находилась только в его руках. Вероятно, он тоже почувствовал равнодушие профессора Джона.

– Вся информация у вас есть, мы ее уже тоже прочитали, – сказал мой тезка. – Начинайте выдавать ее ему, и он, хочет того или нет, все вспомнит. Вернее, он ее и так знает, просто переместит из подсознания в сознание.

– Извините, коллега, – вмешался психиатр, – позвольте мне с вами не согласиться, – его глаза заискрились. – Такую личную информацию надо выдавать очень осторожно, аккуратно и не спеша. Иначе, у него запросто может быть шок, и из вашего пациента он превратится уже чисто в моего. То есть, вместо одного диагноза, у него уже будет два, не говоря обо всех физических последствий, связанных с травмами после того, как его сбила машина.

У меня голова пошла кругом. Они разговаривали обо мне, как будто знали меня много лет. Я же, не знал о себе абсолютно ничего.

– Мои дорогие, – вырвалось у меня, – вы не могли бы хоть чуть-чуть ввести меня в курс дела. Какая информация? Откуда? Я же имею право ее знать?

– Не волнуйтесь, Джон, – спокойно сказал старичок психиатр. – Вы ее узнаете, только постепенно. Зачем вам себя же травмировать? Как психиатр, будучи здесь и сейчас, изучив ваше дело, я могу вам ответить в той полноте, какую считаю для вас безопасной. Вы не против, коллеги? – оглядел он присутствующих.

– С вашего позволения, я пойду, – заявил профессор Джон. – У меня действительно мало времени. Лиза, если хочешь – оставайся. А если ты это серьезно, насчет диссертации, то мое добро ты, считай, уже получила. Хотя я бы посоветовал бы тебе еще раз все обдумать. – Он встал, и, попрощавшись со всеми, без каких либо эмоций вышел из палаты. Лиза осталась, и у меня камень упал с сердца. Как я ей был благодарен в этот момент!

– Профессор, – попросил Стив старичка, – я с вами абсолютно согласен, и полностью доверяю вашему опыту. Не могли бы вы сейчас и выдать моему пациенту то, что он может знать уже сейчас, без вреда и риска для своей психики?

Я благодарил в душе Стива, даже обнимал его. – Пожалуйста, – сказал я, вернее попросил вслух, профессора. Тот просто улыбнулся, но обратился к Лизе.

– Девушка, если вы им займетесь, я гарантирую вам свою помощь. Поверьте, случай, действительно интересен. А для диссертации – это просто находка, тем более что разрешение вы уже получили. Нет, я не ставлю под сомнения слова и мнение вашего шефа, хотя и не могу во всем с ним согласиться. У меня тоже нет времени им заниматься, а вот вы – решайтесь. Мой кабинет и мой телефон всегда к вашим услугам. Любой вопрос, касательно психиатрии в этом случае, получит мой личный ответ.

– Спасибо, профессор, – Лиза прямо воспрянула духом. Видимо отсутствие интереса ее шефа ко мне вызывало еще ее сомнения. – Да, я возьму его.

– Спасибо, – вдруг промолвил я, – мои глаза просто светились. Я чувствовал себя вещью, которая хоть кому-то стала действительно интересна.

– Джон, – вставил профессор, – вас сбила машина…

– Я это уже ему сказал, – вставил Стив, – но не более.

– У вас – куча переломов, серьезная черепно-мозговая травма, вам удалили одну почку и легкое. И еще куча всего. Но вам просто сказочно повезло. Вы умерли, но ожили. И у вас не сломан позвоночник. – Он передохнул. – Постарайтесь думать только о хорошем, стирайте из памяти все плохое. Вы живы, к вам вернется память, вы будете ходить. Кстати, – обратился он к Стиву, – когда, примерно, его выпишут, если все будет гладко?

– Месяцев через шесть, – подумав, ответил тот. – Но гладко не будет, ему нужна повторная операция на ногу, одна кость срастается неправильно. – Тут он вдруг испугался. Это была не очень хорошая информация, и он виновато посмотрел на старичка.

Тот сделал вид, что ничего не заметил и продолжал, обращаясь ко мне:

– У вас есть дом, семья, свой бизнес, довольно таки успешный, хорошие деньги в банке. Вы счастливчик!

Я ему не поверил, насчет счастливчика, но был уже благодарен за новости. Я понял, что мне будет выдаваться только положительная информация, а вот отрицательная, ее не может не быть, будет предоставляться мизерными порциями и с особым вниманием. А я хотел знать все и сейчас.

– Доктор, – обратился я к нему, – я уже не мальчик, добавьте, пожалуйста, что-нибудь из негатива, он должен быть в моем возрасте. Ну, хоть что-то. – Я уже просто молил его. – И откуда у вас вся эта информация?

– Джон, – Стив явно давал старичку передохнуть, – вас сбила машина, ее не нашли, возбуждено уголовное дело. Вы пока не видели Полицию только потому, что мы к вам их не пускаем. Что вы можете им сказать, если не помните даже своего имени? Но они работают, и накопали на вас все, что можно. Это – целое дело, но вам его не дадут читать. Просто, из чисто медицинских интересов, для охраны вашей психики. По-крайней мере сейчас.

– Что, так много негатива? – спросил я, уже чувствуя, что и сам это знаю.

– Джон, – профессор опять взял разговор в свои руки, – вы никого никогда не убили, вас никогда не приводили в полицию, поэтому там нет ваших отпечатков. Но негатив, который вы хотите услышать, это ваш характер. По-крайней мере, все не очень хорошо о нем отзываются. Это все, что вы можете знать на данный момент. Конечно, ваши обычные данные вы узнаете позже, от Стива, и, надеюсь, от Лизы тоже. Это – в ваших интересах, поверьте мне. – Он встал. – А сейчас, мне тоже надо бежать. Лиза и Стив, вот моя визитка, всегда к вашим услугам. Поправляйтесь, и я обязательно вас еще навещу, и не раз, – это было уже сказано мне.

Старичок испарился также быстро, как и его коллега Джон. Занятыми оставались только два стула.

– Стив, мне тоже надо идти, – поднялась Лиза. – Джон, с завтрашнего дня я буду с вами, обещаю. Сегодня отдыхайте. Я представляю, что у вас делается в голове. – Немного виновато сказала она на прощанье и тоже ушла.

– Джон, – встал и Стив, – все будет хорошо, вы должны в это верить. Профессор прав, у вас все будет хорошо. Плохое уже позади. К тому же, с нами еще и Лиза. Отдыхайте, я вас потом навещу.

– Спасибо, – выдавил я, – огромное вам, то есть тебе, человеческое спасибо, Стив. Сколько я буду жить после того, как покину вашу клинику, а?

– Джон, не задавай глупых вопросов, по крайней мере, мне. Спроси и ответь себе сам, если знаешь. – Вопрос ему явно не понравился.

Он встал, и, забыв про все оставленные стулья, пошел к выходу, не заметив, как из моих глаз водопадом полились слезы.

Глава 5. Джон Мэрдок

Через полчаса моя подушка, как и лицо, были мокрыми, просто залитыми слезами. Я не знал, почему я рыдаю, ведь это уже был не просто плач. Наверное, сказалось такое нервное напряжение, а может быть, я просто к тому же узнал, и понял, что по-настоящему здорового тела у меня уже нет, и никогда не будет. Что тут и говорить, сколько я еще проживу…. Мой вопрос был глупее глупого, и я пожалел, что его задал.

Значит, у меня все хорошо по экономической части, и все плохо с характером. Что ж, бывает и хуже. В голове уже зрели вопросы, которые я сразу задам Стиву или Лизе, как только кто-нибудь из них появится в моей палате. Но я понимал, что хоть десять процентов, полученных ответов будет для меня большой удачей. Слезы потекли опять, мне стало жутко себя жалко.

– Марта, – вдруг сказал я сам себе, – ты была права. Я грязен и мне – не место в сказочном зале. Но если у меня есть впереди хоть пяток лет, – я поверю тебе. Мне просто больше ничего не остается. Здоровье уже не вернешь, а вот характер…. Неужели он у меня такой дурной, что все, кто меня знали, заявили это в один голос? Марта, милая, не уходи из моей памяти. Ты мне будешь очень нужна. И не дай рассеяться тому туману, которым ты так сильно обволокла мой разум. – Я почувствовал, как постепенно засыпаю, и расслабился.

Открыв глаза, я заметил серый отпечаток на потолке, значит, уже был вечер. Стив заглянул позже, когда уже смеркалось. Мне показалось, что он заметил мои немного припухшие от слез глаза и все понял.

– Давай, Джон, спрашивай, – сказал он, усевшись рядом. – Я знаю о тебе больше, чем ты сам, и знаю, что ты приготовил мне кучу вопросов. Просто, я бы поступил точно также, будучи на твоем месте.

Я опять мысленно поблагодарил его, и просто начал забрасывать вопросами. Я был прав, мы просидели около часа, а ответов было мало. Да и те, которые удавалось получать, были только положительными.

– Эх, Стив, – подумал я, когда он, наконец, ушел, забрав с собой только два стула, – дружище ты мой. Отсутствие информации это – тоже информация. Я пока ничего не вспомнил, но это не значит, что мой мозг полностью атрофирован.

Значит так. Меня звали Джон Мэрдок. Я с отличием окончил Университет по специальности инженер-автомеханик. Мне 46 лет, и сейчас 2012-ый год. Лето. У меня хороший дом в этом же городе, и своя большая автомастерская. Большая сумма на счету, значит, мой бизнес построен отлично. Есть жена, мать, двое детей и даже внук, еще в пеленках. Наверное, это были все ответы на мои вопросы. Не густо, но….

Отсутствие ответов на вопрос, где, что и как со всеми моими родными, и почему никто из них, после того как их нашла полиция, так и не появился в больнице говорило о многом. Никто из них со мной явно не живет. Почему? Ответ был чисто интуитивный: они все от меня ушли, и никто из них не хочет меня видеть. Значит, я живу один. А может я от всех сбежал? К этому душа почему-то не лежала. Скорее всего, виноват был мой характер, даже психиатр вынужден был мне об этом сообщить. Честно говоря, за все время моего сознательного нахождения в больнице, как и на том свете, мне ни на одну минуту не показалось, что у меня плохой характер. Наоборот, чувства признательности, благодарности и тому подобные, просто не покидали меня. А уже то, что я плакал, говорило о моей ранимости и чувствительности. Никакой агрессии, злобы или ненависти, об этом не было и речи. Да, мне не понравился профессор Джон, но я сразу же о нем позабыл. Да, в какой-то момент я посчитал Марту обычной болтушкой, но сам же вскоре возвел ее, чуть ли не в святые. Чем же был так плох мой характер, что ни одна живая душа меня не навестила? Он должен быть не плох, а просто ужасно отвратителен, даже грязен. Наверное, то же самое объясняло, что ни одна живая душа, даже из моей мастерской, не говоря о друзьях и знакомых, не удосужилась хотя бы позвонить, опознав меня по телевидению, или после посещения полицией, которая явно рассказала, что со мной и где я. Боже, я должен быть каким-то монстром!!! Хотя, кто-то позвонил, но не пожелал представиться. Значит, была одна душа, которая согласилась мне помочь. Кто же это?

– Марта, милая, – я поймал себя на мысли, что разговариваю с ней вслух, – помоги мне. Дай мне силы выстирать до белизны мой характер. Ведь он – ужасен, или был таким, правда?

Марта мне отвечала, ласково и доброжелательно, и у нас завязался такой нужный мне в этот момент разговор, до тех пор, пока я не понял: или я действительно сошел с ума, или я сам себе отвечаю. Стало страшно, но вдруг я вспомнил ее слова, и, приложив все усилия, постарался отключить свой мозг и думать сердцем. Это было страшно трудно, наверное, у меня ничего не получилось, но откуда-то появилась мысль, что ответы идут не от Марты, и не от меня самого, а от того тумана, который я старательно удерживал у себя в голове. Я постарался вспомнить во всех деталях и прочувствовать тот момент, когда я начал получать что-то из ее глаз, нечто простое, но мудрое, концентрированное и в большом изобилии. Тогда я еще подумал, что она делала это не просто так, и когда-нибудь мне это пригодится. Вздохнув с облегчением, что я еще не окончательно свихнулся, я продолжил беседу. Туман изливал на меня ведра доброты, если можно было так сказать. Он поддерживал, ободрял, да и просто очищал мою душу. Мне становилось легко и уютно, вера в Марту росла на глазах. Вернее, не в нее лично, а в суть ее последних слов. – Джон, будь добрым, ко всем, – говорил туман, – и все станут добрее к тебе. Извини всех, и извинись перед всеми, и ты увидишь, какая гора спадет у тебя с плеч. Делай только хорошее, чего бы тебе это не стоило, не смей запачкать себя даже простой плохой мыслью. Ты знаешь, что тебе осталось немного, до того момента, когда ты опять залезешь на ребро монеты. Что тебе терять? Изменись, отмой всю свою грязь, заберись на ребро в чистой одежде и с чистым сердцем. И тогда тебя пустят в зал. Монета упадет, но ты упадешь уже на ее прекрасную блестящую сторону.

– Надо быть дураком, чтобы этого не понять, – наконец я высказался вслух. Это прозвучало как приговор. Путь назад, как таковой, был окончательно обрезан. Я знал, что делать, но пока не знал как. Но уже одного этого было достаточно. Часть тумана медленно перемещалась из головы в район сердца, да так, что дух захватывало. Процесс не прекращался до тех пор, пока я просто не уснул, а может он продолжался и во сне, лично я бы этому не удивился.

Глава 6. Процесс

Проснулся я раньше обычного, и просто смотрел в потолок. Что-то произошло с моим сердцем, я не мог этого не почувствовать. Оно, как никогда, пыталось взять все мысли под свой контроль. Разум сопротивлялся, пока я сознательно не приказал ему успокоиться. – Ты правил всем всю мою жизнь, – подумал я, – уступи же место сердцу. Нет, ты не уволен и не выброшен на помойку. Ты мне очень важен, ведь ты меня охраняешь. Отдохни. Ты заслужил этот отдых. Дай поработать сердцу, ведь оно так этого хочет. Видимо, пока ты работал, оно просто перекачивало через себя кровь, ничем при этом себя не утомляя, и не неся никакой ответственности. Сейчас пришел его час, разве ты не видишь, что оно само этого хочет?

Мозг начал постепенно расслабляться, зато сердце застучало с такой силой, что я испугался за возможный инфаркт. Пока я, таким образом, мысленно перераспределял обязанности, дверь отворилась, и я почувствовал, что это был не Стив. Я даже удивился, как это мне удалось вот просто так почувствовать и не ошибиться. Действительно, раздался спокойный голос Лизы:

– Доброе утро, Джон. Мы же с тобой на *ты*?

– Молодец, – похвалил я и сердце, и Лизу одновременно, правда, не вслух. – Доброе утро, Лиза!

Она подошла и села на стул.

– Ты не нагнешься надо мной, чтобы я просто смог тебя увидеть? – почему-то попросил я. Она нагнулась и непринужденно посмотрела мне в глаза. Я разглядел симпатичное молодое лицо, но больше всего мне запомнились ее умные глаза. Наверное, ей было под, или за тридцать. И от нее шло какое-то хорошее чувство.