Призывник

Призывник
Игнат Дэйнов

Всё первое. Первый день на службе, первый кач, первые сослуживцы, уставная еда, форма… Всё это Игнат с детства ждал с нетерпением, как юноша, в роду которого служили все мужчины. Но его восторгу будет противостоять изнанка срочной службы, что своими парадоксами, гранича между ужасом и смехом, будет превращать его в солдата.

Содержит нецензурную брань.

Игнат Дэйнов

Призывник

Последние часы

Наконец-то!

Я мечтал об этом с детства.

Армия!

У меня в роду все мужчины отдали часть жизни ратному делу: подвиги прадедов в Великой Отечественной Войне, тяжбы деда в спецслужбах. Отец так-же отдал долг Родине на границе страны.

Мама с сызмальства пыталась ввести в смуту в мои планы, рассказывая ужастики о армии: далеко от дома, орущие офицеры, дедовщина. Да, это всё есть, но я готов с этим столкнуться. Я же Мужчина.

Хотя… внешне по мне не скажешь, что я суровый стос, мечтающий о тяготах военной службы: сальные черные густые волосы с челкой, наваливающейся на глаза, тощие плечи, плоское, как шутки Юрия Гальцева, тело, над которым болталось прыщавое лицо с наполовину поломанным, в лихом школьном прошлом, передним зубом. Это всё я бережно оборачивал в мешковатую куртку с капюшоном и снизу подпирал болтающимися штанами. Приходило в голову ещё носить напульсник с шипами. В общем был похож на нечто среднее между панком и сельским гопником.

Но не сегодня. Не в самый важный день, когда я отправлюсь в военкомат, чтобы проследовать в свое место несения службы. Сегодня, по сему торжественному дню, я оделся особенно бомжевато, по наставлению своего отца: самая убитая куртка, что нашлась во мраке кладовки моей родной хрущевки, потертые джинсы и советская кепка, а-ля, хулиган 70-х.

После "прощальной ночи" с Хлопушкой, где я, напившись виски, безуспешно пытался с ней попробовать анальный секс, но в результате свалился с дивана, ткнувшись своей природной «корягой» в пол, мы шли от неё ко мне.

Время, – почти шесть утра. К семи меня ждет военкомат.

Ещё темно. Тихо падает снег. Заходим ко мне.

Мама заплаканная. Старшая сестра смотрит сдержанно строго, словно начальник, подписывающий заявление на увольнение выгодному сотруднику. Пофиг, мне не жаль их покидать. Жаль только, что музыку целый год не смогу слушать, – как назло вот-вот должны выйти новые альбомы от великолепных металкор коллективов. Но в момент их релиза, мой плейлист будет составлять из "Катюша", "Маруся", в собственном исполнении, вместе с ротой "бэк-вокалистов". Ещё немного печально покидать мою кошку Синди… Красивая, умная, сиамская… Ну и деда неохота оставлять. Он один. Парадокс в том, что живет он с четырьмя бабами: женой, младшей дочкой (моей тетей) и двумя внучками. Их внимание к нему ограничивается ворчанием и покупкой пойла, – дешевых настоек, которыми можно травить мышей. В последнее время я часто к нему ходил. Мы играли молча в шахматы (чаще я проигрывал), слушали Высоцкого, Цоя и он постоянно курил Беломор. Наверно, ему будет скучно в мое отсутствие. Ну ладно, не страшно, я не так надолго уезжаю же! За это время мало что изменится!

Собираем вещи первой необходимости: в сумку мама пихает какие – то бутерброды, пряники, которые я очень люблю. Осталось пять минут до отъезда в военкомат. Сажусь с Хлопушкой в комнате и последний раз слушаем мою любимую песню "Падая Вниз".

На секунду моя бравада пошатнулась. Вдруг, ни с того ни с сего, меня посещает мысль, что грядет нечто необратимое. И это повлияет на всё, что будет со мной дальше.

Более того, мне вдруг кажется… что я не вернусь. Бред какой-то…

– Давай, собирайся, опоздаем! – заглядывает в комнату мама, не дав дослушать. Да уж. И не хочет отпускать, но в то же время не хочет опоздать туда, где её сына у неё заберут. Ещё один парадокс. Песню не дослушиваю…

Испытывая некое раздражение на маму, одеваюсь в приготовленную одежду, смотрю в зеркало.

– Как бичуган. – говорю я.

– Ой, сын, там все такие будут. – отмахивается мама.

Вываливаемся на улицу, садимся в авто, едем в военкомат.

Приезжаем, выхожу из машины, подхожу к толпе возле здания комиссариата и вижу, что я – самого убогого вида. Моя советская кепка – вообще вызвала удивленные взгляды и наверно, если бы не толпы матерей вокруг, до меня давно бы доебались и навешали пиздюлей.

Встречаю Ваню Быкова, моего приятеля по учёбе в ПТУ. Призывались в один день, что мы, в виду юношеской впечатлительности, восприняли едва ли не за судьбоносный момент. Кто – то уже включил ради глума (или самоистязания) песню «Сектор Газа – Демобилизация». Нас загоняют в здание военкома.

Пол часа переклички, затем выводят во внутренний дворик к автобусу, что повезет нас на сборный пункт. Загружаемся, рассаживаемся. Затем, автобус трогается, выезжает из внутреннего дворика, сквозь ворота с эмблемой «Вооруженные силы РФ». За окном проносятся лица близких.

Сестра.

Отец.

Хлопушка.

Мама.

Первые дни

Три часа трясемся, лихо проносясь по разбитой дороге.

– О, смотри, тут впереди сидит Денчик! – почти орет Бык. Вижу в первом ряду возле водителя невысокого белобрысого стоса.

– Какой Дэнчик?

– Ну тот самый.

– Во судьба свела. Пизды ему дашь? – ржу я.

– Посмотрим. – Бык становится серьезным.

Рядом с Деном сидит сухой в хлам тип, что явно переборщил на "отвальной". Парня растрясло и он медленно начал клонить голову вбок, явно намереваясь сладко заснуть на плече Дениса, который несколько раз отталкивался плечом и что – то возмущенно говорил, но речи я не мог разобрать из – за грохота старого автобуса и болтовни остальных призывников. В конце концов, Дэн сдается и бухой тип медленно засыпает на его плече. Я ржу, а Бык так вообще заливается злорадным мефистофельским гоготом. Его можно понять.

Денис не просто бывший Даши, – девушки Быка. Он – Тот Самый Бывший, который никуда не исчезает. Тот, что вечно ошивается где-то рядом, появляется в общих компаниях и пишет твоей даме сердца именно тогда, когда ты с ней повздорил. Он вроде не лезет к ней с мольбой "дать еще один шанс" и баснями о "любви", а просто оказывается рядом в очень удобный для него момент, словно некая «чуйка» подсказывает ему, когда и где оказаться. Естественно, Даша, позиционирует их нынешние отношения, как "дружба", но что взять с бабы?

В виду этого, Бык особенно не переносит Дена на дух, мечтая выбить из него всё дерьмо. Однако, ему приходилось считаться с чувствами своей благоверной, которая на дух не переносит насилие и приняла бы жесткие дисциплинарные меры к Быку, за попытку учинить профилактический мордобой бывшему… До этого момента.

Ведь теперь Даши здесь нет.

Зато есть Ден и Бык в одном автобусе и, вероятно, мы будем ночевать вместе в сборном пункте, равно как и поедем на поезде в распределитель. Оцениваю вероятность мордобоя, как очень высокую, криво улыбаюсь, зарываюсь в воротник куртки и пытаюсь прикорнуть.

– БЛУЕЕЕЕ!!! – резко оглашают автобус утробные звуки.

– Блядь, ты че творишь?!

Встаю, пытаюсь понять что произошло. Бык гогочет так, что слезы катятся из глаз. Следую за его взглядом. Ден стоит с растерянным лицом, а на джинсах, прямо в районе паха у него расплывается розовая вонючая каша.

– Кажется Денчику надо сменить штанишки. – задыхается от смеха Вано, пытаясь безуспешно восстановить дыхание.

– Ой, блуа, изфини. – мычит бухой тип Дену, что потерял дар речи от возмущения. На секунду становится жаль парня. Служба ещё не началась, а уже такой конфуз – заблевали штаны.

Сажусь на сиденье. Бык рядом гогочет, не унимается.