Цена жизни

– Разве я похож на какого-то проходимца, Карантин? – с лёгким весельем в голосе крикнул здоровяк, – Ты меня и моих парней что, в первый раз видишь? Открывай давай уже.

Пробиться сквозь толпу с оружием и грозным видом для них труда не составило. Как и всегда. Короткая отмашка хвостом подала знак гарнизонной страже открыть ворота.

– Заходит только повозка, – загромыхал драконий голос в воздухе, пресекая любые мысли остального люда забежать внутрь.

Десятки, может, сотни людей расползлись по самодельным жилищам, растянувшимся вдоль дороги. В глазах каждого стояла печаль и страх. За свою долгую жизнь пленный возница нагляделся на подобные зрелища сполна. Ему хватило и одного мгновения понять, что произошло с этими людьми. Собственная судьба, на данный момент, была не лучше. Истошный крик пассажира заставил резко повернуть голову.

– Господин Сигрил! – обратился к дракону Зирамир, – Нас силой схватили эти бандиты, помогите нам, прошу вас! – как можно быстрее, выдавил Зирамир.

Уши окружил смех работорговцев. Здоровяк чуть ли не плевался от собственного хохота, походящего на гул латунной трубы. Карантин Сигрил лишь на мгновение удостоил своим взглядом Зирамира, после чего принялся дальше наблюдать за происходящим под стенами.

Треугольные крыши домов моментально кинулись в глаза, сразу напомнив, как выглядит город за стенами. По левую руку, где-то вдалеке, взвился дым, помечая расположение кузнечных мастерских, по правую руку, совсем рядом, буквально за следующим домом, как запомнил Зирамир, находилось стойло ездовых животных, однако, повозка туда не повернула, а поехала прямо. Длинная дорога, ничем не отличающаяся от правительственного тракта, вытянулась до так называемого Кольцевого Раздела – огромной торговой площади, нарисовавшей круг на городской карте своими лавками, постами и зданиями, в центре которого находилось одна из пяти правительственных крепостей. Сюда стекались все дороги и значительная часть денег. Аккуратно выложенная плитка вела на Кузнечную улицу, Цепной рынок, речной порт, Железный магистрат. В остальные районы шли ответвления от этих основных городских дорог.

Подкатив к Кольцевому Разделу, уши зашумели жужжанием толпы. Кто-то пытался сторговать пару монет на покупку корзины яблок, ставя в аргумент мятые бока некоторых плодов, другой испытывал терпение привратника борделя, утверждая, что никакой он не бродяга, а пахнет от него не тухлятиной, а новомодным парфюмом, ещё кто-то спорил о месте изготовления вина, пытаясь уличить торговца в продаже менее качественного товара, чем он сам заявляет. Свернули на Цепной рынок.

Широкая площадь с множеством торговых рядов, представляющих собой невысокие подиумы с находящимися на них предметами торговли – рабами. Запах здесь, на удивление, был далёк от того, что можно было бы назвать «вонь». Сама площадь была куда чище, чем Кольцевой Раздел, и гораздо спокойнее. Никакого шума, никаких споров о цене и прочего, что можно было наблюдать несколько минут назад, не было. Среди покупателей так же нельзя было встретить какого-нибудь грязного бродягу, выдающего гнутый железный прут за нечто ценное. Все посетители Цепного рынка выглядели куда более опрятно и цивилизованно, нежели на Кольцевом Разделе.

Жёсткая рука ухватилась под мышкой и небрежно потащила вниз, чуть ли не роняя коленями на землю. Зирамир в последний момент успел правильно поставить ступню, помогая второй ноге аккуратно встать на землю, избегая вывиха.

Низенькие ступеньки, предательски обманывая разум, заставили несколько раз споткнуться, чем вызвали негодование работорговца и парочку увесистых подзатыльников, заставивших уши гудеть. Такая красивая, искусно выполненная дверь, которую глаза видели впервые, отворилась, открыв проход в небольшом арочном здании.

– Laqarto, Финч, – проронил здоровяк, сидящему за широким угловым столом, невысокому человеку, затаскивая Зирамира внутрь.

– Новая партия, как вовремя, – в голосе Финча слышалось лёгкое воодушевление, – Это… всё? – увидев только двоих, мужчина перешёл на менее радостный тон.

– Людей, желающих ехать в столицу, становится всё меньше, особенно, когда границы войны подошли так близко, – пожал плечами здоровяк.

– А что беженцы?

– Они научились не заходить слишком далеко в лес, – слабая насмешка проскочила в гремящем голосе.

– Вот ведь… остальные примерно то же самое и говорят, – задумчиво произнёс Финч, – Ладно, я с этим разберусь, можешь идти.

Квептра сегодня светила ярче обычно, прямо-таки лезла в глаза, нагло, без разрешения. Лаперон Авьер не стал закрываться рукой от ослепительных лучей звезды, даже не опустил голову пониже, он не любил вмешиваться в дела природы – так картина происходящего выглядела более естественно и завораживающе. Лаперон просто восхищался естественностью в любых её проявлениях, вдохновляясь на соединение своих мыслей с искусством посредством кистей и красок. Время от времени Авьер открывал для себя муз в совершенно неожиданных для самого себя женщинах, но раз так произошло – значит, это естественно, и это главное. Нынешняя муза уже порядком приелась и потускнела в глаза творца, однако, мужчине сразу пришла, поразившая своей гениальностью своего же обладателя, идея. В сравнении с чем-то менее прекрасным, его муза должна тут же расцвести и заиграть новыми красками, потому как она дала явно меньше, чем могла бы. И это «что-то» должно быть похожим на неё, как-то напоминать, но в то же время быть настолько отвратительным и отторгающим, что один взгляд, одна мысль о музе, должна тут же опьянить разум вдохновением.

– Сколько вы хотите, чтобы я отдал за «это», – пренебрежительный тон повернул голову Зирамира на своего покупателя и будущего хозяина.

Жёсткие русые волосы падали с плеч на грудь. Густая пышная борода спрятала подбородок и шею, коснулась ключиц. Голубые глаза, сияющие азартом, холодили душу одним своим взглядом. Мужчина, обгоняющий Зирамира в росте на целую голову, обхватил запястье толкователя языков и потянул за собой, дав понять, что тот теперь принадлежит ему.

Зирамир послушно плёлся за своим новоиспечённым хозяином, не понимая или отказываясь понимать, что происходит вокруг него. Дверь перед его ногами распахнулась, будто сама по себе. Внутри повис запах какой-то свежести, словно к носу поднесли какой-нибудь фрукт, неведомый ранее.

– Видишь, какой порядок царствует в моём жилище? – Лаперон легонько обхватил голову Зирамира за макушку, самостоятельно проведя глазами своего раба по зданию, – Таким я и должен видеть его каждый день, понятно? Да, помимо тебя и меня в этом доме есть ещё дво… хотя, уже один, человек, точнее женщина. Можешь… нет, я хочу, чтобы ты говорил с ней, когда не будешь занят исполнением других желаний моей воли.

Ноги застыли на месте, отказываясь двигаться. Спина намокла и похолодела, содрогая тело резкой волной. Сердце сбилось, стуча в собственном хаотичном ритме. Несправедливость. В одно мгновение пришлось потерять всё и стать несвободным, чьей-то собственностью. И из-за чего? Какому-то стареющему глупцу не хватило мозгов или духу поехать прямиком из Друбны в столицу… хотя, Зирамир же ехал из Таратоса… тогда, надо было не садиться в эту повозку, нужно было договориться подвезти до Железного города кого-то ещё, а не этого деревенщину. Злость давила на сознание, насылая всё новые и новые проклятия в адрес горе-возницы. Беспомощность не позволяла сделать и шаг, забирая последние силы на уныние. Отчаяние.

Лаперон ушёл в комнату справа, где находилась его творческая мастерская, оттуда, сквозь дверной проём, вылились оранжевые краски согревающих лучей Квептры. Прямо перед Зирамиром выросла спальня, в которой свет бурлил красными оттенками, за счёт соответствующего цвета стекла за полупрозрачными розовыми шторками. С порога можно было разглядеть лишь бархатные подушки, раскиданные по полированным доскам пола. Закрытая дверь, что находилась слева, скрыла от глаз происходящее внутри последней комнаты.

Зирамир, только что отошедший от состояния замершей скульптуры, аккуратно толкнул дверь слева, нарисовав для себя картину комнаты. Одна часть помещения была уставлена различными бытовыми инструментами и принадлежностями, будто здесь была кладовка. Остальное пространство занимала солома, разбросанная по полу, на которой расстелились явно несвежие куски шкуры и ткани, имитируя какое-никакое спальное место. Сквозь солому пробивался контур люка, ведущий, по всей видимости, в погреб. В самом углу, свернувшись калачиком на обрывке шкуры давно убитого животного, лежала девушка с абсолютно белыми волосами. Из одежды на ней был только кожаный рабский ошейник, не тугой, но и не настолько свободный, чтобы его можно было снять. Услышав скрип двери, девушка лениво повернула голову через плечо в сторону дверного проёма, сонными зелёными глазами уставившись на Зирамира.

– Замена Степана, – непроснувшимся голосом прожевала девушка, – Чего там встал, проходи.

Зирамир неуверенно ступил на солому, закрывая за собой дверь. Новая обувка, сандалии с тонкой подошвой, которые ему дал Финч Бауль вместе с мешковатым балахоном, на замену старой одежде, сразу почувствовала каждый высохший стебелёк, хаотично разбросанный по полу.

– Ты будешь что-нибудь говорить или у тебя язык боги отняли? – потяжелевшим тоном проговорила беловолосая незнакомка.

– Зирамир Дубь, – мужчина протянул руку для рукопожатия.

Синие глаза потерялись в собственных мыслях. Каштановые волосы едва прикрывали лоб с неясными морщинами, едва начавшими резать кожу, и висели как мокрое бельё во время сушки. Гладко выбритое мягкое квадратное лицо кричало отчаянием. – Поболтать я, конечно, люблю, но тянуть слова с недоумков – не очень-то, – подумала девушка.

– Пирра Риталькирия Бирма Фуггрил. Можешь звать меня просто Рита – представилась в ответ незнакомка, даже не думая встречно протягивать руку, – Я бы, может, и соединила наши сенсоры в знак доверия, но, думаю, здесь эта условность необязательна, – слегка, без издёвки, усмехнулась Рита, – Да и у меня есть с этим некоторые проблемы.

Риталькирия явила глазам Зирамира свои руки. Розовая, местами красноватая, плоть маленькими бугорками, будто застывшая в камень, морская пена, расползлась по кистям девушки.

– «Белые рукавицы», – сказала Рита так, будто это должно было всё объяснить. Увидев вопросительные глаза Зирамира, девушка продолжила, – Это вид казни для сенсоров – на тебя надевают особые стальные рукавицы и разогревают их добела. Боль настолько невыносимая, что ты даже не можешь кричать, – спокойный, до этого момента, голос пошатнулся ужасом воспоминаний, – Я даже не помню, как всё прошло, отрубилась почти сразу, как металл побелел, а потом увидела свои руки… Они даже почти не зажили, хоть и прошло уже больше двенадцати лет. С тех пор боги меня и покинули, – опечаленно произнесла Рита, – Кому-то просто отрубают руки дионитом, так что мне ещё повезло, можно сказать. Хоть эти ожоги и навсегда.

– Сочувствую, – коротко проронил Зирамир.

– Оставь лживые сопереживания себе, я рассказала тебе эту историю не ради того, что бы меня пожалели, – голос Риты обрёл, в ушах мужчины, слишком уж озлобленный окрас, – Лучше расскажи что-нибудь о себе.

– Ну… – замялся Дубь, – Я толкователь языков, живу в Анардее, город Сажа.

– Сажа? Так ты один из тех, кто решил найти здесь убежище, а сам в цепи попал?

– Это ты о чём говоришь? Я ехал сюда к одному кузнечному мастеру, оказать свои услуги.

Непонимание слов Риталькирии нарисовало в синих глазах искреннее удивление. – Он либо идиот, либо искусно притворяется, только зачем? – пронеслось в голове девушки.

– Ты разве не слышал? – голос беловолосой заметно потяжелел, – Воины Karraz Urlaeaz взяли Отраду и Старое Место, возможно, прямо сейчас заходят в Лоргас. И это только в Анардее, Вазарду тоже досталось – Снежный город под осадой, Преступь и Жидкое уже под сапогом, Северный Дозор ещё, вроде как, держится. Я думала ты один из тех беженцев, что обживаются под стенами.

Сердце на мгновение занемело, душа уронилась в пятки, лёгкие засопели в ушах нервным дыханием. Отрада, один из двух морских городов Анардеи, культурное наследие, строившееся веками, теперь просто стёрто из истории, уничтожено. Что за дикари могли такое сотворить? На лице Зирамира нарисовался звериный оскал, пылающий злостью. Деревню Старое Место посещать не приходилось, как и деревню Лоргас, однако, их значение тоже было ценно, а утрата – бесценна.

– Так, значит, на востоке война? Как давно продолжается это бесчеловечное истребление жизни? – опустевшим голосом проговорил Зирамир.

– Та, что сейчас – около года, а так… всё началось ещё тринадцать лет назад, когда мы высадились у Ледяного мыса, ну а если…

– «Мы»?

– Да ты, как я погляжу, вообще ничего не смыслишь, что вокруг творится, – слух Зирамира услышал обвинение, – Ты хоть знаешь, кто такие северяне, или вы, средиземцы, никого больше не замечаете, пока вам на хвост не наступят?

Зирамир молчал, его глаза расплылись по стене, будто он глядел сквозь девушку.

– Ладно, давай так – я расскажу тебе, что вообще в мире происходит, а ты взамен сделаешь так, чтобы Лаперон захотел продать меня, даже не спрашивай, зачем мне это, ты не поймёшь.

Мужчина какое-то время стоял в немоте, потом, будто ожив, беззвучно кивнул в знак согласия.

– Начнём с самого простого, – Рита указала на свои волосы, – Видишь человека со снежными волосами – вероятнее всего, это северянин. Если у него ещё и segnsorgg имеются… хотя, показать их я тебе уже не смогу, – девушка повторно продемонстрировала обожжённые руки, – Ну, ты понял. Драконы. Их ты, наверняка знаешь, видел Карантина у ворот, это точно. Около пятидесяти лет назад на Мавалле начались гонения драконов, за ними охотились, как за каким-нибудь кабаном. Они, после долгого сопротивления, вынуждены были уйти за море, на родину моего народа, Heayaessiz Nodaz. На этом острове многие поклонялись драконам, как богам и, естественно, узнав о том, что творится на Мавалле, собрались идти на кораблях лить кровь еретиков, – Рита сделала короткий вздох, переводя дыхание от рассказа, – Случилось так, что они высадились не на Мавалле, а на острове Листопад. Поняв, что оказались не в тех землях, тогдашний Верховный вождь Лорхан заключил мир с жителями Листопада, решив остановить войну вовсе, оставив мысли о вторжении на Маваллу после этого военного преступления. Прошло время, и, тринадцать лет назад, предшествующий король Безуед решил всё же провести высадку на материк. Я была в числе тех, кто отправился покорять Маваллу, однако, довольно скоро я угодила в плен, а уже затем и в рабство. Это произошло во время резни в Снежном городе, когда нам просто отдали город, который оказался практически пустым, после этого, когда ворота закрылись, и бежать было некуда, нас начали резать дионитом, как скотину. Их было даже больше, чем доносила разведка, на одного нашего приходилось двенадцать вазардских ублюдков. Я жгла их, пока не упала от бессилья. Моё тело истощилось настолько, что меня решили даже не убивать. Те твари хотели унизить меня, поиздеваться. Тогда, пока я ещё не пришла в себя, на меня надели «белые рукавицы», а после продали в рабство, спустя несколько месяцев… ладно, неважно, что-то я отошла от курса истории, – одёрнулась Риталькирия, поменяв в голосе, – Дошли наши тогда до Отрады, отхватив половину восточного побережья Маваллы, а потом король Безуед преставился, и его непомерное потомство начало делёжку, грызя друг другу глотки. Десять лет с тех пор прошло, и началась новая война, уже от лица нового государства и нового короля и идёт уже почти год. Вот так как-то, – завершила беловолосая девушка.

Что-то ударило изнутри, сотрясая сознание. Глаза застыли в одной точке, пытаясь дать мыслям собраться. В груди похолодело, спина покрылась мурашками и дёрнула тело. Никак не приходило на ум ничего, что могло бы объяснить… придумать такое по щелчку пальцев невозможно, но почему тогда эти события раньше не были известны? Что могло не позволять этим знаниям находиться среди множества других мыслей? Но и то, что происходит сейчас, то, что неволя существует в цивилизованном мире, даже в самом центре этой цивилизации… как такое может быть? Но это не сказка или чья-то шутка, это происходит на самом деле. Как и… Сердце застыло. Глаза расширились и чуть ли не падали на пол. Мир моментально перевернулся с ног на голову, собирая все мысли воедино. Зирамир вспомнил. Все те лица – измученные, печальные, обездоленные. Они всегда окружали его, даже в тот самый момент, когда вчера он въезжал в Железный город. Душа в одно мгновение сжалась от всей той гадости, что хлынула из пробитой дамбы мыслей. Захотелось вернуть время вспять и не ехать в этот злощастный город.