Васса Макаровна

– Пари! – произнёс Плакудин. – ? discr?tion![1 - По усмотрению, без предварительно выработанного условия – фр.]

– Хорошо!

– Отправимтесь в сад к нему и удостоверимся!

Васса Макаровна поднялась с места, но Балабан стал жаловаться, что недостаточно напился чаю, и Юлия Капитоновна принуждена была остаться с мужем на балконе. Плакудин один пошёл с Барвинскою.

– Они теперь бегают! – промолвила она почти с огорчением.

– Едва ли! – убеждённо сказал Плакудин. – С такими оригинальными сапогами далеко не побежишь. Мы сейчас где-нибудь откроем их. Я уверен, что они опять в беседке, потому что, действительно, они влюблены друг в друга.

– Неправда! – воскликнула Васса Макаровна и задумчиво понюхала сорванный ею по дороге цветок. На её щеках разлился румянец. – Скажите лучше, – начала она, – о чём они говорили тогда в беседке?

– А вас это очень интересует?

– Очень.

– Подойдёмте тихонько и подслушаем. У влюблённых разговоры всегда одни и те же. Сами услышите, о чём говорят.

– Что это вы заладили одно: влюблённые да влюблённые! Это может надоесть!

– Помилуйте, да это не секрет. Об этом вон и ваши говорят. Я только эхо… Ну, хорошо, теперь я вам не расскажу своих наблюдений…

– Пожалуйста!

– Ни за что.

– Прошу вас!

– Я – не сплетник.

– Злой вы, вот что! – сказала она.

– Злой, не злой, а вы не должны принимать Гржиб-Гржибовского.

– Какой вы ревнивец!

– Я не ревную, но мне страшно за ваш курятник. Гржиб-Гржибовский покрадёт всех ваших кур. Не следует пускать в дом такого человека.

– Однако, вы его очень не любите!

– Все офицеры крадут кур, это аксиома! – продолжал Плакудин с таким выражением, с каким покойный профессор говорил о Вольтере, кравшем у Фридриха Великого сальные огарки.

Но, увы, Васса Макаровна была мало впечатлительная дама и не пришла в восторг от язвительности своего поклонника. Он сказал:

– Ну, так и быть… Я слышал, как Гржиб-Гржибовский – фамилия какая – не выговоришь! – уверял Сашурочку в вечной любви и просил назначить ему второе свидание в этой же беседке. Сашурочка согласилась. Довольно с вас?

– Скверная девчонка! – прошептала Васса Макаровна.

Они тихо пошли по заросшей до половины дорожке, обрамлённой по обеим сторонам кустами чёрной смородины, запах которой наполнял собою прозрачный воздух. Плакудин не сомневался в том, что увидит и услышит нечто двусмысленное; но уверенность в том он основывал исключительно на предположении Балабана, а не на своих личных «наблюдениях», которые выдумал. Васса Макаровна волновалась, потому что её терзали и любопытство, и ревность, и чувство оскорблённой нравственности. Молоденькая девушка не должна влюбляться: это было её глубокое убеждение.

Они пробрались в вишни и расположились на указанном Плакудиным месте; высокие поросли скрывали их от посторонних взоров и в то же время позволяли им видеть всю внутренность беседки, находившейся от них в нескольких шагах.

В беседке, слегка покосившейся и с покачнувшимся шпицем, на котором блестел стеклянный шарик точно раскалённый уголёк, ничего и никого не было, кроме скамейки. Васса Макаровна, насмешливо посмотрев на Плакудина, хотела выйти из своей засады, как вдруг он сделал ей знак не трогаться с места. Она услышала шум накрахмаленных юбок. Шум был мерный и приближающийся. Он сопровождался прерывистым смехом. Очевидно, Сашурочка бежала.

Действительно, куст смородины зашевелился, пригнулась вишнёвая поросль и показалась девушка. Она стремительно пронеслась мимо Вассы Макаровны, раскрасневшаяся, улыбающаяся, с развевающимися белокурыми волосами и с руками, протянутыми вперёд. За ней промчался Гржиб-Гржибовский, и Плакудин готов был поклясться, что он бежит, склонившись на бок. Самое же интересное, что бросалось в глаза во внешности офицера, и что не ускользнуло от Вассы Макаровны, была его цепочка. Один конец её выскочил из-за борта кителя и свободно раскачивался. К этому концу, вместо часов, был, в самом деле, привешен обыкновенный железный ключ.

– Пари выиграно! – прошептал Плакудин, с торжеством взглянув на Вассу Макаровну.

Она напряжённо улыбнулась и кивнула головой.

– Ведь ? discr?tion? Вы не забыли? – спросил он.

– Нет.

– И вы знаете, чего я потребую?

– Какие глупости! После! – сказала Васса Макаровна и приложила палец к губам.

Они замолчали.

Молодые люди очутились в беседке. Сашурочка села на скамейку первая и тяжело дышала. У неё было счастливое лицо. И такое же выражение имело и лицо офицера. Он говорил:

– Ах, как я устал, ах!

– А меня не догнали, – сказала Сашурочка.

– То жаль, – отвечал Гржиб-Гржибовский. – Но и трудно догнать вас. Вы бегаете как трепетная лань.

– Ну, что ваш зубок? – с участием спросила она.

– О, конечно, болит, но не доставляет страданий! – отвечал Гржиб-Гржибовский. – У меня, нужно вам это знать, все зубы скверные. Я был раненый при переправе через Дунай прикладом в лицо. Полнюсенький рот зубов… Тут был корреспондент, то он сосчитал и телеграфировал в свою газету… С тех самых пор нередко мучаюсь. Как только воздух зайдёт, просто беда! В каждом зубе есть, знаете, дырочка, куда воздух может заходить. Теперь ещё ровно ничего, но что было недавно – невозможно описать! Ах, как же они болели! Я, знаете, кричал, кричал – не помогает. Тогда еду в аптеку. Дают мне в этаком маленьком пузырьке капли. Приехал домой – капаю, не помогает. Взял, принял внутрь – тоже не помогает. Позвал денщика: «Держи, братец, меня за голову и жми». – «Не смею, – говорит, – ваше благородие!» – «А, такой-сякой, жми!» – «Слушаю, ваше благородие!» Жмёт, жмёт, то есть, я вам скажу, изо всей силы, – не помогает. На милость Бога, что мне делать! Прогоняю денщика, ложусь ниц, навзничь, а ни на волос легче! Ну, тут, думаю, лягу себе ещё так: взял и свесил голову с кровати до самого пола, и что ж бы вы думали?

– Помогло?

– Ничуть! – отвечал Гржиб-Гржибовский с торжеством. – А помогла вакса.

– Как вакса?!

– Простая сапожная вакса. Уверяю вас, Александра Капитоновна. Взял жестянку, отколупил этакой себе кусочек ваксы и положил на зуб. Кто меня надоумил на это – не знаю; а только зуб прошёл. Вот и верьте после этого разным там лекарствам! Простая вакса!

– Удивительно!

– До того, что никто не верит, – продолжал с одушевлением Гржиб-Гржибовский. – Я сейчас же рассказал в полку. Только у нас есть штабс-капитан Брыж. Волос, знаете, чёрный, из себя красавец. Он мне и говорит: «Это, друг мой, важное открытие; ты войди о нём с рапортом по начальству». Ну, я понимаю, он шутит. Но пускай себе заболят у него зубы, и тогда посмотрим… Слово даю, запросит ваксы!

Сашурочка сказала:

– Я ни за что не положила бы ваксы… Фи! Уж лучше соли.