Контракт со зверем. Особый ген

Мой безжалостный враг
Яна Уварова

Чувствуя смятение, я вжималась в стену. Не шевелилась. Понять, что в голове у элиты простому человеку невозможно. А он вообще стал для меня открытием.Казалось, он и сам не понимал цели своих действий. Не прикасался, но держал минимальное расстояние.Приходило ли ему в голову, что я чувствовала? Заметил он мое напряжение или нет?***Мир поделен на две касты. Верховенство принадлежит им, новой расе идеальных людей, элите. Он один из них. Интернал не способный к сопереживанию и чувствам. И я его цель, главный компонент в эксперименте, которым он руководит. Моя цель – выжить и найти его слабые стороны

Яна Уварова

Мой безжалостный враг

1. Он.

Люк в моей клетке из непробиваемого стекла отворился и по скользкому полу проехалась миска, ударившись о мою ногу. Швырнули еду как питомцу. Мы для них не люди. Низший сорт. Пережиток прошлого. Подняв глаза, наблюдаю их хождение по лаборатории, которую правильнее было назвать пыточной. Их нездоровые эксперименты, направленные на выявление наших особенностей. Сейчас я видела двоих. Белые халаты, вечно беспристрастные выражения лиц, расхаживали мимо наших камер с прозрачными стенами, чтобы им удобнее было за нами наблюдать. Тесные, неприспособленные для долгого пребывания клетки, в которых не было даже коек и элементарных, базовых вещей, необходимых человеку.

Тут все равно подолгу никто не задерживался. Они что-то искали и регулярно разочаровывались. Я не знала, сколько еще было людей. Со мной привезли еще троих. Краем глаза заметила, что камер было больше. Плотное стекло не пропускало звуков, но и смысла в этом не было. Слышать чужие крики, если они звучали, означало раньше времени сойти с ума. А наши мучители между собой фактически не разговаривали. Они элита, люди нового поколения. Высший разум, родом из пробирки. У них не было чувств и я слышала о том, что они способны общаться мыслями. Похоже это было правдой.

Прижимаюсь к прохладному стеклу лбом, наблюдаю, изучаю их повадки. Среди них появилось новое лицо. Он пожалуй самый молодой, остановился рядом с моей камерой.

Ледяной и ничего не выражающий взгляд безразлично скользит по мне рентгеном.

Белая карточка интернала и серебряная одежда хм…он из совета десятерых. Он ни с кем не общается, во всяком случае вслух. Смотрит на стоящего рядом медика, тот кратко кивает. Похоже я интернала заинтересовала. Дела мои плохи.

Меня вытащили и усадили в кресло, тонкие иглы оборудования вонзаются в виски, дыхание обрывается, тошнота подступает к горлу.

О, оказывается интеллектуальная элита нашего проклятого социума сегодня в ударе. В соседнем кресле оказывается еще один несчастный. Заметив меня, он удивленно округляет глаза. Да, мы знакомы. Начнем с того, что я вообще не должна была оказаться в лаборатории. Они не похищают женщин. Если верить слухам, то периодически исчезали только мужчины. Но женщины, проживающие в городе, четко следовали комендантскому часу.

Парень в соседнем кресле взвыл от игл оборудования. Жаль, его болевой порог ниже, чем у меня. Хотя меня мутило все больше.

Молодой интернал вглядывался в монитор планшета, стоя рядом и я машинально сжимаю кулаки, ощутив как запястья сильнее стянули фиксаторы кресла. Расцарапать бы его белобрысую морду. Мое воображение рисует ну очень яркую картину как я бы сама с радостью поиздевалась над ним. Я же знаю прекрасно, что сейчас интернал разочаруется, не получив нужные данные и дальше меня отправят в утиль.

Похоже это произойдет скоро. Он поднимает на меня глаза. Смотрит долго, очень долго. Опускает взор к планшету и поворачивается к более низкому по чину интерналу. Они о чем-то телепатически переговариваются. Как же я вас ненавижу, ублюдки. От жажды справедливости мои глаза сужаются.

Рядом лязгнул металл и звук удара. Оборачиваюсь. Мой знакомый резко отталкивает от себя интернала и хватается за скальпель. Подскочив ко мне, коряво, но расстегивает на моей руке браслет. Дальше я справляюсь сама.

Лихорадочно освобождая вторую руку, нащупываю прикрепленные имплантаты к моим вискам. Рывком вырываю иголки. От резкости тошнота снова волной подступает к горлу. Прикусываю губу, подавляю как могу помутнение. Ноги дрожат, но я спрыгиваю с кушетки, швырнув поднос с инструментами в морду одного из них.

Мы с парнем прижимаемся спина к спине, стремясь обороняться. Нервно крутимся на месте, не давая интерналам к нам приблизиться. Из них кто-то объявил тревогу. Пронизывающий сигнал ударяет по ушам, и перепонки дребезжат от резкого звука.

Мой знакомый орет невнятные ругательства, швыряет стул в стекло первой попавшейся камеры. Поверхность стекла отзывается глухим стуком и все…ничего не происходит.

В лаборатории гаснет свет и загораются лампы красного цвета. Полная дезориентированность охватывает сознание.

В распахнутую дверь вбегает охрана, они все словно на одно лицо. Знакомый делает истеричный выпад, нанеся удар противнику и бросается бежать, пока мои ноги немеют, не давая моему телу сдвинуться с места.

В творящемся хаосе разум окончательно теряется. Мой взгляд случайно сталкивается с глазами интернала. Того что был молодым. Он, как и его соплеменники, спокойно и беспрестанно наблюдает за мной. Я почувствую себя зверьком, которому дали возможность насладиться мгновением свободы и теперь все. Конец.

Охватившая меня паника смешивается с лютой злобой к этим монстрам, возомнивших себя богами. Срабатывает внутренний щелчок и скальпель в моей руке, блеснув холодным металлом, пронесся в сторону интернала с белой карточкой. Запястье обожгло болью от сильной хватки. Заныли кости, он вывернул мою руку, подтянув кисть выше к лопаткам. Немеющая от боли ладонь разжалась и скальпель выпал, со звоном ударившись об пол. Дыхание интернала опалило мне щеку.

– Чертов ублюдок, гори в аду, – прорычала я.

Он не ответил.

Краем глаза ловлю отлетающий колпачок от шприца, дергаюсь. Он держит крепко. Отпустил мою руку, сжал пятерней шею, наклоняя на бок голову. Черт. Не болезненный, но ощутимый укол и по венам разбегается прохладная усыпляющая жидкость. Слабость мгновенно окутывает, превращая сознание в темную дыру.

2. Условие.

– Субъект женского пола, IQ ниже среднего, зафиксируй. Потенциал 97 процентов, – низкий голос терзал мое пробуждающееся сознание.

Открыть глаза было сложнее, чем подняться в гору с тяжелым рюкзаком, веки не слушаются и тяжелеют, тело трясет и виски горят. С трудом приподнимая ресницы, я пыталась сфокусироваться на плывущей и двоящейся картинке. Высокая фигура, серебристый цвет. Он один. Не похоже, что я снова в лаборатории. Во всяком случае то, что попадается мне на глаза не выглядит как медицинское оборудование, остальную часть помещения не вижу. Хотя судя по стяжкам на руках, я опять к чему-то привязана. Моя голова тоже.

Ледяной взгляд жестоких глаз резко освежил в моей памяти последние события, взбодрил и картинка перед глазами сфокусировалась. Он заметил что я проснулась. Не выпуская из рук планшета, включает лампу и по моим векам бьет яркий свет.

Он снова фиксирует непонятные мне показания, отмечает мою реакцию на освещение и прочие непонятные мне детали.

«Что тебе от меня надо?» крутится на языке, но я молчу. К черту его и так понятно, что ничего хорошего.

– Субъект, зачем ты выдавала себя за представителя мужского пола? – слышу я и теряюсь. Не сразу понимаю, что интернал обращается ко мне. Они с нами не разговаривают, – субъект, отвечай на вопрос.

– У меня есть имя, – пытаюсь огрызнуться, преодолевая сухость во рту, – и я не выдавала себя за мужчину.

– Одежда, – коротко бросает он, обрисовав мой внешний вид в момент, когда меня поймали.

Немногословные идиоты. Я невольно истерично усмехаюсь. Какое же у них о нас стереотипное мнение, а еще считают себя высшей кастой. Как вообще они смогли получить столько власти с таким узким мышлением.

Мои размышления прерываются от болезненного разряда тока, прошедшего по моему телу. Каждую мышцу и суставы сводит. Болезненные судороги обрываются быстро, но каждая моя клеточка продолжает сжиматься в ужасе и ожидании наказания. Ничего не понимая, я уставилась на него.

Безразлично приподняв бровь, он постучал себя пальцем по затылку.

– Черт! – я сжимаю кулаки и в напряженные запястья вонзаются тугие крепления. Он имплантировал в меня чип. Ублюдок! Чипы ставили заключенным, контролируя их перемещения и наказывая за провинности и попытки бунтов.

– Субъект, я жду ответа, – напоминает интернал, будь он проклят.

– Нечего рассказывать, – слышу свой хриплый голос, хватая ртом воздух, – мне просто нравится такая одежда, – ловлю себя на мысли идиотизма диалога. Неужели интерналы свободные штаны и толстовку считают чисто мужской одеждой?

– Нравится выглядеть как мужчина?

– Нет. Просто удобно, – я прищуриваюсь от света, заметив как в его руке мелькнуло нечто похожее на пульт. Спешу добавить, – в городе вечером так безопаснее, вот и все.

– Похоже мой ответ его удовлетворил. Он опускает руку, делает пометки в планшете.

– Где я?

Он оставляет мой вопрос без ответа, поднял на меня глаза. Сколько цинизма и чувства собственного превосходства, аж зубы сводит.

– Что от меня надо?

– Субъект, вопросы задаю я.

– Так ты же ничего не спрашиваешь, – отзываюсь я и замечаю как мышцы его лица дернулись. Неприметно, но мне не кажется. Значит вывести интегралов на эмоции можно.

Поток мыслей гаснет и по телу снова бежит ток. Суставы сводит.