Никто, кроме тебя

Я стояла у балкона добрых десять минут, разглядывая толпу бездушных кукол и марионеток. Дорогие бриллианты на женщинах, за которые можно было убить, блистали при золотистом свете люстр, а часы с золотым покрытием, мирно тикали на руках мужчин. Карнавальные маски, считавшиеся семейной традицией, не скрывали их лицемерия.

Десять минут – оказались целой вечностью.

И когда же мама скажет «идите в свои комнаты»? С удовольствием убежала бы, а пока Лоан – мой нынешний телохранитель – стоял за дверью комнаты, тихо вышла бы через окно и укрылась бы среди любимых Лии и Локи. Они дворняги. Точнее такими их считал Марко. Но знал ли он, что питались собаки исключительно кормом? И я мыла их в своей ванной, когда он отсутствовал?

Конечно, нет.

– Он будет с минуты на минуту! – провопила Мартина, подбегая ко мне и встряхнув за руку.

Её лицо скрывалось молочной маской, как и моё, нежно-голубой. Каштановые волосы Тины были небрежно собраны в пучок, подчёркивая воротник платья, под стать оттенку маски.

Брови сошлись на переносице.

– Серьёзно? – цокнула языком, кидая беглый взгляд в сторону своего телохранителя. Надеюсь, он меня не услышал, – Ты так замуж торопишься?

Сестра закатила глаза, отпуская меня.

– Возможно я найду свое счастье? – будто кидая вызов в мою сторону, Мартина взмахнула подбородком.

Она была старше на целых три года. Мы были совершенно разные. То, о чем мечтала моя сестра, а это выйти замуж и сбежать из этого ада, меня вовсе не вовлекало в интерес.

Нет, я тоже хотела сбежать из этого ада, но точно не таким способом.

– Разве ты не понимаешь, что поменяешь одну клетку на другую? И не факт, что она будет золотая.

Ну, как и ожидалось, сестра отвела взгляд, готовая залиться слезами. Однако Мартина не будет этого делать. Она слишком боялась разозлить отца. А он просто ненавидел слезы.

– Возможно…

– Тина, – перебила как можно мягче, поворачиваясь к ней и накрывая ее руки, стоящие на перилах балкона, – Не ищи оправданий. «Возможно» – никогда не поможет в борьбе за будущее. Если ты не уверена, зачем все это?

Сестра задумчиво покачала головой.

– Я рада, что ты это понимаешь, – её глаза заблестели. Было видно даже через маску. – И буду надеяться, что обязательно будешь сильнее меня, – Тина улыбнулась сквозь слезы, не сдержавшись, развернулась и ушла.

– Я опять сказала лишнее? – спросила у своего телохранителя, подошедшего ко мне с невозмутимым выражением лица.

– Ваша сестра переживает многое. Вы должны и ее понять.

Посмотрела на него, обдумывая и понимая, что опять все испортила.

– Разве легко связать свою жизнь с незнакомым ей человеком? – закончил мужчина, разглядывая толпу, словно вычисляя среди них потенциальную угрозу.

И если он думал, что эти человек пятьдесят в моем окружение ничем мне не угрожали, я смеюсь. Любой мог вытащить свой пистолет и пустить мне пулю в лоб. Факт, что оружие сдавалось перед входом, не мешало им припрятать ещё одно под одеждой.

Все было всего-навсего формальностью.

В этот же момент поняла, что Лоан прав. Я могла наговорить лишнего. Никогда не умела держать язык за зубами.

Сегодня проходила помолвка Мартины со старшим сыном Дона Грека из Чикаго. Об этом отец объявил три месяца назад. Вероятно, именно такими мечтами сестра скрывала свой страх.

– Что ты снова наговорила? – подошла ко мне мама, готовая пустить на растерзание.

Её васильковые глаза горели от ярости, и я невольно усмехнулась.

Вот бы также с вызовом и без страха она могла смотреть на своего мужа. Один раз дать отпор. Один раз показать, что она – человек. Не груша для битья и мусор для оскорблений.

Но мама не могла. Ни разу за свою жизнь не видела этого.

Дело в том, что она любила его. Этого монстра. Человека, оставившего шрамы на моем теле, душе и сердце. И не только на моем. Он травил своим ядом всех, а мама продолжала пить этот яд из его рук. Добровольно.

– Правду, мама, – ответила твёрдо.

Но даже несмотря на все это, я бесценно её любила. Единственный человек, который понимал меня. И единственный, кто несмотря на свою слабость, растил во мне воина.

«Ты – воин. Ты опора для себя. Ты будешь уметь говорить нет» – так она говорила мне в детстве, перед сном. Сейчас эти слова были забыты ею. Но они достаточно сильно засели в моей голове.

Я – воин!

– Андреа, веточка моя, ты же делаешь только хуже, – с отчаянием в голосе выдала мама.

Посмотрела на нее сверху вниз. Мама выглядела великолепно. Золотая тканевая маска. Красное платье в пол, подчёркивающие её формы, и черного оттенка шаль поверх.

Только я знала, что накинула она ее для того, чтобы скрыть синяки.

Впрочем, поэтому и я надела платье французской длины, оттенка синего моря, с длинными рукавами, и закрытыми плечами. Они не должны были увидеть не только отпечатки пальцев отца на моих руках, но и рубцы шрамов, которые я оставляла сама. Никто не должен был об этом знать.

– Она плачет, – прошептала мама. Сердце невольно екнуло от боли, – Твой отец разозлится, если узнает, – она смотрела умоляющим взглядом, и я опустила плечи, устало качая головой.

– Он не отец мне, мама.

– Андреа! – предупредила она, хмуря брови, – Сейчас не время.

– Я пойду к Тине, – спорить с ней не было желания, поэтому поспешила удалиться.

Следом зашагал Лоан. Обернулась в его сторону, и посмотрела на маму выразительным взглядом, который она тут же поняла.

– Оставь её, Лоан.

– Но…

– Я сама с ним разберусь, – имея в виду отца, перебила мама.

Лоан остановился и не пошёл дальше, а я зашагала в сторону выхода из летнего зала во дворе, проклиная все на свете за неудобные туфли, натиравшие ноги.

В коридоре было тише. Ведь основная часть гостей за дверями позади, которые с грохотом закрылись. Я выдохнула. Впервые за весь вечер.

Ненавижу толпы гостей.