История Одинокого Путника

Пожалуйста, не стойте в проходах и у дверей.

С уважением ваш близкий друг «Корпорация».

На поля:

СГО-Система Голосового Оповещения (Уолтек).

Начало пути

В одной руке единственная бутылка чистой воды, в другой руке дубинка, украденная из шкафчика смотрителя.

Я не был готов к серьезной экспедиции, за долгие годы, прожитые в убежище я видел сам, но чаще слышал истории от других о том, как ради пару часового патруля на нижние этажи убежища, где из—под земли прорываются радиоактивные тараканы бравые сотрудники охраны, обучавшиеся защите убежища всю жизнь, облачаются в броню, шлемы, амуницию, получают огнестрельное оружие, и это после долгих месяцев подготовок каждого конкретного патрулирования и неустанных тренировок после.

Слаженной группой обыскать и без того безопасные или скорее не особо опасные нижние этажи закрытого от всего внешнего мира убежища, группой впятером, убив одного или двух тараканов, а однажды на моей памяти даже большую крысу или крота, сотрудники охраны возвращаются героями, каждый раз согретые почитанием и благодарностью каждого жителя, проходя полную дез—обработку и медицинский осмотр.

ГГ: Мне все это не нужно, я могу справиться сам в одиночку… (С иронией пробубнил я себе под нос).

Отец

Заведовал мед. лабораторией и очевидно мог узнать много о внешнем мире, но всегда был скрытен, даже со мной, на все мои вопросы он приводил цитаты из библии, никогда не давая конкретного ответа на поставленный вопрос, предлагая мне самому ответить на свой вопрос и это как он любил повторять (все…… что мне положено знать).

ГГ: Чертов сукин сын, по твоей вине я оказался здесь.

Слезы градом хлынули из моих глаз, я был не в состоянии унять этот приступ истерики, вдавливая обратной стороной ладоней глаза, желая закрыть эти унижающие мужчину краны, но произошла трагедия, я мысленно обвинил во всем и одновременно лишился последнего близкого человека на этой планете,

оставшись даже в надеждах совсем один!

Мне предстоит в одиночку бороться за жизнь в этом жестоком мире, где нет безопасного укрытия или людей, которых можно попросить о помощи!

Без оружия и амуниции мои шансы практически равны нулю!

Полная сконфуженность окутывает мой разум, меня стало сильно клонить в сон, но спать здесь слишком опасно, я должен быть на чеку, на стороже, прислушиваясь к каждому шороху.

Передо мной постепенно высвобождается из плена тьмы новый, незнакомый мир.

Первые лучи солнца

Открыли моему взору, желтеющий на горизонте пейзаж опустошённого гниющего мира.

«Лучи солнца с трудом прорываются сквозь пелену плотного воздуха, состоящего из смеси непрекращающегося порывистого ветра, подымающего коричневую землю высоко и желтых лучей солнца, тускнеющих просачиваясь сквозь влажные испарения радиоактивной влаги из луж».

До самого горизонта только пустыня, испещрённая камнями и ржавеющих груд мусора.

Солнце поднялось на пути выше, вращая небо в зените, а я так и не мог поверить увиденному.

Ни единого листочка или капли сочного зелёного цвета хоть, где—нибудь!

Меня окончательно охватил ступор изумления от увиденного, я не решаюсь совершить очередной шаг на встречу неизведанному, пристально всматриваясь в даль, в надежде зацепиться взору за конечную точку моего пути.

Проведя всю жизнь в заточении, я мечтал встретить вживую настоящее дерево и окружающий его зеленый благоухающий мир.

В учебном классе нам часто показывали разные растения и деревья на уроках ботаники, но только на картинках.

Однажды в возрасте 12 лет я увидел листочек какого—то растения, пробивающегося сквозь пол на лестнице, ведущей на нижний этаж убежища, ярко—зелёного цвета непривычно сочный и живой, хрупкий, новорожденный в окружении прочной бетонной крепости, непривычное нечто с другой планеты.

Он символизировал силу жизни и потребность борьбы за место под солнцем, но очутился в пристанище беспросветного отчаяния, мы встретились с ним как 2 одиночества.

Раньше, чем я сумел его разглядеть комендант убежища вырвал его с корнем, отломав часть перила и приказал зацементировать щель, пойманный пришелец был передан на изучение в лабораторию.

«Никогда прежде я не видел такой невинной чистоты, растоптанной неоправданной жестокостью».

Медлить было больше нельзя

К моему сожалению, выяснилось, что еще не совсем я спустился на равнину со скалы и путь предстоял еще протяженный, но при свете солнца стало появляться чувство надежды.

На много километров вперед просматривается горизонт с того места на скале, где я стою, но не было мной замечено ни единой живой души, возможно они все попрятались от пекущего солнца в норы!

ГГ: Если так, то мне это на руку.

Вера в возможность обнаружить разумную жизнь разуверилась окончательно, а повстречать фауну монстров желание не грело.

Осмотревшись, я так и не нашел прежней дороги, ведущей от убежища, она бы позволила спуститься конечно намного комфортнее, очевидно в страхе я проделал, спускаясь вдоль скалы намного больший путь, чем мог бы подумать.

Путь предстоял опасный, но медлить больше было нельзя, если на том огромном расстояние, на которое мне открывается взор нет ни единого намека на жизнь кто знает сколько еще мне придётся преодолеть пути, чтобы найти убежище до ночи.

Единственное что сохранилось на дне поясной сумки – это платок, обычный кусок ткани без прошитых по краям швов, но с гравюрой, подписью (на память от…)

Намотав на ладони остатки платка, разорванного на две части, я проделал опасный путь, спускаясь по острым камням.

Неосторожный шаг

Я оступился и кубарем покатился вниз, ударяясь об острые выступы, пронзаемый острыми корнями высохших деревьев,

удачно повернувшись корпусом в сторону, я сумел ухватиться за ветку, торчащую из скалы, и повис над пропастью.

Ссохшаяся ветвь

Трещит и вот—вот обломится под моим весом, я принял решение, оттолкнувшись от скалы отпрыгнуть подальше от острых скал, торчащих прямо подомной, а там будь что будет.

К счастью, приземлился я на обе ноги, упав с небольшой высоты, очутился ровно стоящим над пропастью краем каблука моих тяжелых сапог, я оказался вдоль узкого выступа, находящегося подомной, но прежде недоступный моему взору.

Ладонь разразилась дикой болью, содранная подчистую с подушечек пальцев кожа.

ГГ: Мерзкое чувство!

С самого детства я ненавижу травмы рук, даже сдавать кровь я отказывался добровольно это вынуждало отца просить о помощи охрану, чтобы зафиксировать меня, орущего на весь этаж, пытающегося сбежать прочь от забора крови из пальца для анализов.

Я перевязал оставшимся куском платка самую кровоточащую рану, кровь быстро прекратила свой бег, оставив чувство химического ожога.