Предназначение

– Спасибо, спасибо вам большое, я так устала идти, видите, грибов набрала, а железную дорогу потеряла, а потом за солнцем пошла и вконец заблудилась, а телефон не ловит, ой, а что, уже вечер?! – только сейчас я заметила, что солнце имеет красноватый цвет и вот-вот исчезнет за холмом, возвышавшимся вдали, я стояла по шейку в легкой дымке, мятый пакет (так вот на чем я спала!) лежал у моих ног, рюкзак куда-то бесследно пропал. Я, естественно, расстроилась, там же мои документы и вообще, да и куртку жалко, но быстренько убедила себя, что мы сейчас с фонариком все обыщем и найдем мои вещи.

Мужчина, разбудивший меня, удивленно хлопал глазами. Я присмотрелась: крепкий, бородатый, выше среднего роста, упакован в толстую шерстяную рубаху, перетянутую ремнем с ножнами и коротким мечом, кожаную жилетку, коричневые штаны и черные сапоги. Этот комплект сразу напомнил мне о ролевых играх и исторических реконструкциях, в которых я с восторгом участвовала, когда только поступила в институт. Правда, денег на дорогие платья, чтобы заполучить персонаж какой-нибудь принцессы, у меня не было, но соорудить из подручных материалов простой костюм и отыграть какую-нибудь трактирщицу или, прости Господи, ночную бабочку, могла запросто. О последних и говорить нечего: юбка попышнее, декольте поглубже, знай себе сгущенку лопай и строй глазки, ляпая скабрезности.

А ладони у мужика и правда, как крышка кастрюли: широкие, грубые. Я подняла глаза его на лицо – ничего себе он волосатый! Симпатичный, но прям сильно усат и волосат. Глаза голубые, смотрят строго, сурово.

– Меня Диана зовут! – широко улыбнулась и протянула руку в жесте приветствия.

Он осторожно своей гигантской ручищей сжал мою ладошку, словно опасался ее сломать. А что, такой запросто может.

– Линар, – представился сам. Странное имя какое, ролевой ник, наверное. Но он же видит, что я не из их тусовки, почему продолжает отыгрывать? – Ты зачем у Кругов спать легла? Не учили взрослые, что негоже так делать? Так и душу недолго потерять, так-то. Пошли со мной, нечего тут стоять.

А чего так грубо-то? Я дура, конечно, в семи соснах потерялась, жилье-то рядом, у мужика даже сумки с едой нет, да и грибами я угощу его, чего он злится?

– Я заблудилась и устала. Чего вы ругаетесь, помогите мне лучше грибы дотащить, – я схватилась за пакет, в котором что-то хлюпнуло, а мужик головой покачал:

– Нее, с ТОЙ стороны круга ничего живое целым не проходит, так-то, ты загляни-ка в торбу, – посоветовал он уже мягче.

Я сдуру и заглянула. Невыносимый гнилостный запах ударил в нос, словно я понюхала дохлого ежа. Я перевернула пакет, на землю выпала бурая вонючая масса, жижей плеснув на кроссовки. С трудом удержав рвотный позыв, наклонилась ближе. Грибы я собирала отборные, мамой клянусь, но они будто год пролежали в сырости и грязи, превратившись в неопознаваемое нечто. Я не ела целый день, но жижа воняла так, что я этому даже обрадовалась. Мужику надоела, видимо, моя тупизна, он наклонился и моментально закидал гнилое безобразие сухими листьями, приглушив сногсшибательный обонятельный эффект. В какой-то момент мне показалось, что с большим удовольствием он сделал бы это ногами, как собака.

– А как же я? Я же живая? – зависла я, внезапно осознав слова мужика.

– Ну, то Покровители так решили, люди иногда сюда попадают. Затем мы и прочесываем лес вблизи Кругов. Ты, поди, счастливая была, вот только грибами за проход и заплатила, – он взял меня за вялую руку и потащил в по едва заметной тропе.

Я внезапно почувствовала себя ужасно уставшей, ни сопротивляться, ни разговаривать не хотелось. Голова была пустая, тяжелая и все больше наливалась свинцом. Во-первых, заторможено думала я, игра затянулась. Во-вторых, я и правда чувствовала себя счастливой, когда засыпала. В-третьих, куда меня тащит этот мужик?! Эй!! Я уперлась пятками в землю и вырвала руку.

– Эй, уважаемый товарищ Линар, вы куда это меня тащите, хоть на маньяка не похожи? Я так не играю! – я уперла руки в боки, хотя выглядело это, наверное, потешно.

– Ну дак к нашим, на стоянку, – немного опешил мужик. – Покормим, обогреем, так-то, у тебя руки как лед, – он поводил по воздуху руками, видимо, показывая, как греть меня будет.

Но мне про еду больше понравилось, желудок уже оправился от шока и жалобно заурчал. Я сама схватила Линара за руку и потащила его дальше по тропе со словами:

– А вот так я играю! Пошли кушать!

Линар

Я, как всегда, взял на себя квадрат с Кругами. Гиблое место, нехорошее. Вроде и лес здоровый, пауков нет, болот нет, ягоды да грибы растут – а неспокойно, все же. Тонкие места они завсегда тревожат душу. Зверь нервничал, ворочался, ворчал. Но обращаться я не спешил. Против упырей и туманников полоса керенийской стали куда как лучше когтей, так-то.

На лес к вечеру стала опускаться дымка. Она лезла в нос, щекотала, заставляя жмуриться, как перед чихом. Пожалуй, надо заканчивать со службой, не молод уже, так-то. Вернуться к Лаире, нянчить внуков, маленьких волчаток. Да, так и сделаю, приду к воеводе, подам в отставку, так-то. Отпустит, я не сомневаюсь даже, столько лет вместе в патрули ходим.

Зверь насторожился и тревожно рыкнул, призывая сосредоточиться. Я осторожно принюхался. Пахло листвой, гниющей хвоей, грибами и… духами? Тонкий, свежий запах щекотал ноздри, звал и тревожил. Он вел меня прямо к каменным спиралям, которыми давным-давно маги с нашей стороны отметили тонкое место между мирами. С ТОЙ стороны к нам просачивались эмоции, мысли, намерения, которые под действием магии нашего мира могли превращаться в настоящих чудовищ. Например, упыри – это страх. А инкубы с суккубами – похоть и вожделение. Туманники – обида. И душ неприкаянных в таких местах много летает, как наших, так и с ТОЙ стороны.

Следуя за запахом, я осторожно пробирался в центр спирали. Разведя руками кусты, я увидел ребенка, мирно спящего на какой-то блестящей сумке. Кто такого мальчонку в лес отправил? Опять история со злой мачехой? Только вот одет он не по-нашему. И пахнет иначе. Да неужто он … с ТОЙ стороны?

Я подскочил, внимательно осмотрел пацана. Вроде целый, только вот… не мальчик это вовсе. Не бывает у мальчиков грудей. И фигура вполне себе женская: с широкими бедрами, тонкой талией. Ладная такая девчушка, прическа только дурацкая, так-то. У девицы коса должна быть, а тут срам один, хохолок на макушке, остальное и вовсе так коротко, что смотреть тошно. От мешка воняет неимоверно, удивительно, как через этот смрад зверь ее учуял. Оно и понятно, не проходит живое с той стороны. Обычно не проходит, так-то. Надо ее скорее будить, а то какая-нибудь неприкаянная душа прицепится, и станет девчонка живым мертвецом. Добрые-то души они на перерождение уходят, а всякие бандиты, самоубийцы несчастные, так тут и болтаются, жертву ищут. И приходят иногда в деревни грибники, которые родных не узнают, а потом вонять и разлагаться на ходу начинают. Душа тело занимает, а оно не принимает ее, умирая медленно и страшно, так-то.

Я потряс девчонку, она мычит, отбивается. Ничего, у меня своих таких дома пять штук, с юными девицами умею обращаться. О, вскочила, благодарит. Думает, верно, что свои ее нашли. Какая же она маленькая, как воробушек встрепанный, так и хочется в горсть взять и пригладить перышки, успокоить. Немного отчитал ее, чтобы не вздумала больше спать у Кругов, надо же додуматься! Обиделась, торбу свою мне тычет, грибы, говорит, там. Те грибы тебе долго жить завещали, так-то, пичуга.

Вонь на полянке стояла невыносимая, аж голова разболелась. И дымка сгущаться начала. Как бы в такой дымке на туманника или упыря не нарваться. Что-то же девчонка тут делала, поди, обида или страх ее в лес загнали. Вещей у неё при себе почти и не было, а что испачкалось, в лагере отстирает. У нас в отряде и девицы служат, племянницы мои, помогут, если что, так-то.

А девчонку, похоже, откат от перехода нагнал. Перешла-то она во сне, сама не заметила, а только Круг он все одно свое возьмет. Не здоровье, так хоть силы колдовские, или жизненные. Надо ее быстрее на стоянку тащить, иначе точно на тропу без сил свалится. Остановилась, вырвалась, выговаривает мне. Ой, не могу, какая она смешная и маленькая, еще выступает чего-то, с характером. Был бы у меня сын – не рассуждая, сосватал бы, справная девка, так-то! Покормить пообещал, так она вперед меня побежала, откуда только силы взялись.

А туманник за спиной где-то, загривком его чую, так-то, но надо сначала пичугу увести. Она теперь все равно пару дней в беспамятстве проваляется, вернусь за ним еще.

Глава 3 Туманник

Диана

Я проснулась легко, будто просто моргнула. События вчерашнего дня каруселью закружились в голове. Фатима, Славик, грибы, бесконечная усталость, мужик, похожий на медведя, большой костер, к которому я почти бежала, а потом все, ничего не помню. Я уперлась руками в лежанку и заставила себя сесть. Солнечные лучи пробивались через матерчатый полог, наверное, лежу в палатке. Внутри просторно, ой, да это целый шатер! Рядом стоит пара раскладных коек, рюкзаки, у приоткрытого входа, за которым виднеется желтый лес, висит какая-то одежда. Рядом с моей кроватью разложен столик, на котором расположились стакан с водой, несколько баночек темного стекла, чистое полотенце. Значит, я все-таки дошла до лагеря ролевиков. Жалко, что грибы мои испортились, как такое вообще могло случиться? Ничего не помню, а ведь тот мужик, когда со мной разговаривал, что-то и про грибы объяснял.

Я запоздало спохватилась, что я уже вовсе не в футболке и джинсах, а в льняной тонкой рубахе с широченными рукавами. Это кто еще такой бессмертный меня переодевал? Убью гада, только вот… Я судорожно шарила руками по телу. Трусы оказались там, где им положено, у меня ничего нигде не болело и не тянуло подозрительно, так что я чуть подуспокоилась, раздумав убивать позаботившегося обо мне человека.

Спустив ноги с койки, почувствовала небольшое головокружение. Я вцепилась в край кровати, не хватало еще свалиться на пол. На длинную рубашку капнула кровь. Ну блин, еще и носовое кровотечение. Я схватила первое, что попалось под руку – полотенце – и прижала к носу. Задирать голову не стала, наоборот, опустила ниже, чтобы кровь не заливалась в горло. Осторожно встала, пошатываясь, направилась в сторону полога. Странно, это меня от голода шатает, что ли?

Я почти доковыляла до выхода, когда узкая полоска света вдруг стала широкой, а меня сбил с ног некто, ворвавшийся в палатку.

– Ребанный йот, – прокомментировала я ситуацию, сидя на полу и разгоняя рукой цветные пятна перед глазами. Забавно, на дворе осень, а пахнет почему-то летом.

– О, миледи, простите, простите меня! Пахло кровью, я испугался, что с вами что-то случилось, что тварь пришла за вами из леса, я так спешил, что все испортил, надеюсь, вы не ушиблись, простите меня, миледи! Вы так прекрасны… – залопотал приятный юношеский голос в неподдельном волнении.

Миледи, ага. Он, похоже, чокнутый. Я, конечно, не урод, но и от общепринятых стандартов красоты весьма далека. Про крошечный рост я уже говорила, хотя это скорее преимущество, поскольку все кругом считают меня маленькой и безобидной, не замечая моей истинной «сучности». Фигура моя нечто среднее между грушей и песочными часами, при этом ни разу не хрупкая. Да, относительно тонкая талия, заметная при определенном ракурсе, но при этом широкие, как у пловчихи, плечи, грудь двойка, большая круглая попа и полные ноги с, как заявил мне один ухажер, опоздавший со своей симпатией на пару лет, красивыми коленками. Лицо приятное (при удачном освещении), загорелое, но при этом густо осыпанное бледно-коричневыми веснушками, которые не покидают меня даже зимой. Самая заметная часть моего лица – глаза. Они большие, выразительные, золотисто-карие, ресницы, если их хорошо накрасить, тоже вполне достойные. Что мне в себе всегда очень нравилось, так это руки с тонкими изящными запястьями, длинными чуткими пальцами и красивой продолговатой формы ногтями. Руки мне как будто достались от какой-то аристократки, никогда не знавшей тягот физического труда. Зато ноги типично рабоче-крестьянские, с широкой стопой, будто созданной для носки лаптей. Волосы на голове особой красотой никогда не отличались, будучи самого банального темно-русого цвета (цвета пыльной мыши), за лето выгорая до рыжевато-русого. Тонкие и слабо-волнистые, они не держали форму без специальных средств, а времени на укладку мне всегда было жалко. Поэтому нынешней весной я потребовала у парикмахерши ультракороткое пикси, найдя подходящую фотографию в журнале. Так что со спины меня вполне можно было принять на маленького толстожопого мальчика.

Сбивший меня с ног тип присел и наклонился ко мне, скрючившись в три погибели. Пятна перед глазами рассеялись, на их месте проявилось очень юное лицо, лет семнадцать парню, наверное, а какой хорошенький! Вылитый Максим Каммерер из «Обитаемого острова»! Глазки голубые, брови черные вразлет, щечки нежные с пушком, прямо так и потрепала бы, как котика! Парень тревожно вглядывался в мое лицо, принюхиваясь. Я со стыдом вспомнила, что давно не чистила зубы, а во рту будто кошки нагадили. Полотенце давно упало на пол, кровь остановилась. Видимо, этот нюхач разобрался, откуда пахло кровью, потому что обезоруживающе улыбнулся, подхватил меня подмышки и без малейших усилий посадил обратно на койку, метнулся куда-то наружу, принеся тазик с водой, наполовину пустой, видимо, мне его и нес, и еще одно полотенце. Я моргнуть не успела, как этот котик аккуратно, едва касаясь, вытирал мой нос смоченным в холодной воде полотенцем. От его прикосновений у меня кожу стало колоть мелкими сладкими иголочками, волнами разбегавшимися от длинных пальцев. Это еще что такое? Он же младше меня! Я внезапно почувствовала себя очень взрослой и очень развратной женщиной.

Стерев следы кровотечения, парень выпрямился, я восхищенно ахнула, запрокинув голову. Он был высок, очень высок, сухо мускулист, одет примерно так же, как тот мужик, что нашел меня в лесу. Песочного цвета кудрявые волосы крупными завитками обрамляли гармоничное лицо. Почему мне он кажется смутно знакомым? Я подалась вперед, пытаясь вспомнить, но единственное, что всплыло в памяти, это цветущая сурепка, запах которой ассоциировался у меня с макушкой лета, пусть не такой яркий, как у лилий или петуний, но теплый и медовый… Откуда этот запах, я не могу понять?

«Каммерер» ухмыльнулся и снова присел.

– Миледи, разрешите представиться, Ланкр орд Твист, младший сын воеводы орд Твиста, – он склонил голову. – Как вы себя чувствуете?

От выражения его лица, сияющего восторгом и чуть ли ни обожанием, у меня отнялся голос. Нет, мать, так нельзя, он маленький мальчик, младший сын, которого папа взял с собой на ролевую игру. Нечего засматриваться на ребенка!

– Нормально, – прохрипела я, прокашливаясь. – Кто меня переодел и где мои вещи?

– Лисанна и Лайна, они живут в этой палатке, миледи. Они ухаживали за вами все три дня, а сегодня ушли в наряд, меня назначили им на замену, я нес воду для вашего умывания, миледи, потому что Лайна сказала, что вы скоро должны очнуться.

Я поморщилась:

– Чего ты заладил миледи, да миледи? Я не из вашей игры, я просто в лесу заблудилась, отстала от своих. Называй меня Диана, я не из этих ваших ледей.

Ланкр орд… да Боже ж мой, что за псих выдумывал им имена, нахмурился:

– Мил… простите, леди Диана, о какой игре вы говорите? Мы патрульный Отряд дружины Ербурга… – начал было он, но испуганно замер, потому что я начала хохотать. А тот псих, что придумывал сюжет игры, весьма неплох, название города прямо огонь!

Мой смех плавно пересек черту нормальности и стал больше смахивать на истерический. Какая-то неправильность, ненормальность тревожили меня. И парень этот реагирует странно, будто не отыгрывает, а в самом деле… Да нет. Я икнула и резко прекратила ржать, напугав мальчика еще больше. Мне надо выползти и осмотреться.

– Пусти-ка, малыш, – проскрежетала я, снова сползая с койки, и двинулась к выходу. Вторая попытка выйти оказалась удачной.

Глазам после сумрака палатки понадобилась пара мгновений, чтобы привыкнуть к яркому солнцу. Я, щурясь и ежась от прохладного ветерка, стояла у порога палатки, причем палатки самого обыкновенного размера два на два метра посреди палаточного лагеря из десятка таких же серо-зеленых палаток, расположенных полукругом. В спину засопели, я сделала шаг в сторону. Из палатки, чуть пригнувшись, вышел Ланкр, встал рядом и светло улыбнулся мне. По спине пробежала волна мурашек. Неправильность происходящего царапнула подсознание. Внутри палатки он мог выпрямиться в полный рост, тогда как снаружи шест едва ли на десять сантиметров возвышался над моей макушкой. Хм, мистер Перкинс снова в деле? Я перевела взгляд далее.