Социология политических партий

? Политические партии не интегрированы непосредственно в систему политической власти и объединяют своих членов на добровольной основе, которая подразумевает единство преследуемых целей, причем главная из них – завоевание политической власти. Эти цели объявлены официально, и для их достижения используются только, как правило, легитимные политические методы.

? Политические партии выражают политические интересы определенных социальных классов или групп. Таким образом, они должны представлять и защищать интересы не только собственных членов и непосредственно связанных с ними людей, но больших социальных общностей.

? Политические партии – это субъекты политики, которым присущи идеологические подходы, отражающие интересы и желания многих людей. Цели и задачи партии формулируются в программных документах и предвыборных платформах и реализуются в ее политической деятельности. Сочетание программно-мировоззренческого и активно-деятельностного компонентов отличает политическую партию, с одной стороны, от сообществ единомышленников (клубов, кружковых объединений), а с другой – от лоббистских структур, руководствующихся в основном конъюнктурными интересами.

? Интересы, выражаемые партией, должны носить в целом общенациональный, а не узкокорпоративный характер. Это значит, что партия должна иметь четко сформулированную цель, предлагающую конкретный проект развития общества.

? Политические партии должны обладать разветвленной организационной иерархической структурой, между различными частями которой существует четкое разделение полномочий и обязанностей. Партия должна иметь определенное количество членов, сеть региональных организаций и выборные центральные органы.

? Важная задача политических партий – представлять и защищать в представительных органах интересы своих избирателей. Они стремятся к повышению своего политического представительства в органах государственной власти посредством выборов, на участие через своих членов в управлении государством. Способом, обеспечивающим политическое влияние партии, является обращение к поддержке граждан, осуществляемое открыто и на состязательной основе [45; 100–102; 105; 108, 121; 138].

По мнению известного российского исследователя С. Посудина, можно выделить несколько основных, исторически сложившихся подходов к пониманию сущности дефиниции «политическая партия», системообразующих, основополагающих характеристик, лежащих в основе партий:

идеология (Б. Констан, Б. Франклин, Дж. Мэдисон, Й. К. Блунчли); партия – это группа людей, объединенных общей идеологией, ценностями и убеждениями, это идейные течения,

власть (Ф. Бэкон, Дж. Сартори, А. Кулик, М. Василик, Ж. Бюрдо); партия понимается как объединение, созданное с целью завоевания, осуществления и удержания власти,

общественный класс (К. Маркс, В. Ленин, К. Воробьев); партия – это организация, которая отстаивает интересы определенного класса, социального слоя и включает в себя активистов этого класса,

структура (М. Дюверже, Р. Михельс, М. Вебер); партия понимается как объединение, отличающееся особой внутренней структурой и инфраструктурой,

лидер (А. де Токвиль); партия – группа людей, объединенных вокруг определенного политического лидера,

интерес (Т. Гоббс, Д. Юм, Г. В. Ф. Гегель, Ж. Ж. Руссо, М. Робеспьер); партия рассматривается как группа людей, объединенных общими интересами,

комбинированный подход, господствующий в современной политической социологии.

Комбинированный подход представляет собой синтез вышеперечисленных подходов, однако здесь существует множество различных вариаций определения партии. Вот некоторые из них:

группа людей, объединенных общими интересами, идеологией, созданная с целью завоевания (удержания) и осуществления власти (В. Хасбах, В. Перевалов),

объединение, созданное для выражения интересов определенной части населения в государственных органах путем осуществления государственной власти (Б. Краснов, Федеральный закон Российской Федерации «О политических партиях»),

партия как группа людей, объединенных общей идеологией и стремящихся к осуществлению власти (Ю. Мартов, Г. Еллинек, Н. Колмакова) [519].

На основании вышеизложенного предлагаю собственное определение: политическая партия – это общественная, обладающая особым правовым статусом, имеющая строго формализованную структуру, включенная в избирательный процесс, действующая на постоянной основе организация, представляющая собой добровольный союз людей, объединенных общностью политических взглядов, едиными политическими, экономическими, социальными, культурными и иными интересами, зафиксированными в программных документах, союз, который, опираясь на определенную идеологию, претендующую на выражение общенациональных интересов, стремится активно участвовать в общественно-политической жизни, преследует цель завоевания и осуществления политической власти.

В свое время Уинстон Черчилль говорил: «Демократия является худшей формой правления, за исключением всех остальных» [цит. по: 20, с. 602]. Действительно, лучше никто не придумал. Точно так же никто не придумал лучшего политического механизма решения многочисленных электоральных проблем, инструмента связи между государством и гражданским обществом, чем политические партии.

Происхождение политических партий

История политических партий насчитывает три-четыре столетия. Однако первые упоминания о них встречаются еще в работах мыслителей древнего мира. В Древней Греции изучением партий как первых группировок и союзов, принимавших активное участие в жизни общества, занимались Аристотель, Геродот и Писистрат. Так, Геродот в своих трудах исследовал противоборство между партией паралиев и партией педиона. Писистрат стал продолжателем Геродота и добавил к паралиям и педионам еще и партию гиперакриев. Аристотель в «Афинской политии» выделил партии равнин, партии гор и партии побережья. Он рассматривал партии с географическо-идеологической точки зрения, т. е. он классифицировал партии по географическому месту их появления [4].

В Древнем Риме словом «партия» чаще всего называли группы людей, объединившихся вокруг того или иного лидера. Обычно за этими объединениями не стояло никаких идей, кроме усиления влияния своего руководителя. Причем Аристотель, Плавт, Цицерон, Саллюстий в своих работах отличали «партии» от «амичитиа» – благородного, хорошего союза друзей. Аристотель писал о борьбе между тремя партиями (жителей морского побережья, жителей равнин и жителей гор) в Аттике в VI в. до н. э. и о вражде между Партией знати и Партией народа в Афинах более позднего периода.

Со времен Аристотеля до XVII в. многие политики и исследователи партии называли факциями. Данное понятие широко употреблялось в Римской империи для обозначения совокупности лиц, связанных с организацией конных зрелищ. В дальнейшем данное понятие было перенесено на известные с IV в. спортивные организации в византийских городах, занимавшиеся подготовкой и проведением цирковых и спортивных состязаний. У каждой факции были свои «димы» – группы болельщиков. «Димы» поддерживали спортсменов от той или иной факции на спортивных состязаниях. Организацией деятельности «димов» занималось руководство факций. Постепенно факции стали превращаться из спортивных в политические организации городского населения. Особое значение в истории формирования партий имел указ Константина об aoclamationes, дававший право городскому населению во время зрелищ выражать свое одобрение или неодобрение деятельности властей. К концу IV – началу V в. факции приобрели ярко выраженный политический характер.

В древней римской республике наряду с партиями, объединявшимися вокруг конкретной личности, уже существовали политические течения с определенной системой взглядов, которые выражали интересы различных социальных групп римского общества и вели постоянную борьбу друг с другом. Древний римский историк Тит Ливий писал: «Борьба между партиями есть и всегда будет гораздо худшая беда для народа, чем война, голод, мор или любой другой гнев Бога» [цит. по: 329].

В те далекие времена в основу выделения групп-партий (факций) могло быть положено территориальное деление, объединение вокруг какого-то конкретного политика или любой другой системообразующий признак. Например, в Византии выделяли партии венетов и прасинов. В основу этой классификации было положено разделение ипподромных болельщиков на «синих» и «зеленых». Позже эти цвета стали основой для выделения групп во время мятежей или народных волнений и образования партий. Партия венетов сложилась как партия греко-римской земельной аристократии, партию прасинов возглавляла торгово-ростовщическая верхушка. Прасины имели свою основную опору в богатых торговых городах востока Византийской империи, венеты – в земледельческих областях, малоазиатских и балканских провинциях.

В конфессиональной литературе можно найти сравнение различных религиозных группировок с партиями. В работе старшего пастора Церкви христиан веры евангельской «Филадельфия» Ижевска Павла Желновакова «Тайна Церкви» отмечено: «В свое время так поступили религиозные вожди с Иисусом, призвав для расправы над Ним светские власти и политические партии. “Фарисеи, выйдя, немедленно составили с иродианами совещание против Него, как бы погубить Его” (Марк.3:6). Известно, что иродиане были политической партией своего времени, поддерживающей царя Ирода, идумея по происхождению. В дальнейшем имело место даже призвание римских властей для расправы над Иисусом. “Но они закричали: возьми, возьми, распни Его! Пилат говорит им: Царя ли вашего распну? Первосвященники отвечали: нет у нас царя, кроме кесаря” (Иоанн.19:15)» [55].

В Древнем Риме в период кризиса республики (конец II–I в. дo н. э.) шла напряженная борьба между партией популяров, выражавшей интересы плебса (в основном сельского) и партией оптиматов. В партию оптиматов (от лат. слова optimus – наилучший) входили представители римской знати – нобилитета, объединившиеся вокруг аристократа Луция Корнелия Суллы. Оптиматы ориентировались на повышение роли аристократов в политической и экономической жизни Рима, отстаивали прежде всего интересы, права и привилегии сенаторского сословия. Оптиматам противостояли популяры (в переводе с латыни – «народные мужи»). Они опирались на римское крестьянство и городской плебс, защищали интересы простого человека, стремились к наделению неимущих крестьян земельными участками и улучшению положения городской свободной бедноты, к общей демократизации государственного строя путем расширения прав народного собрания и народных трибунов. Некоторые даже считали необходимым отменить ростовщичество. Вождем популяров был другой римский государственный деятель и полководец – Гай Марий. Видными популярами были братья Гракхи. В результате упорной межпартийной борьбы с патрициями плебеи, ранее не имевшие никаких прав на пользование общинной землей, добились включения в состав римского народа, уравнения в правах с патрициями [109].

Прототипами современных политических партий в определенном смысле этого слова можно считать масонские ложи и рыцарские ордена с их четкой структурой, определенными целями и задачами, строжайшей дисциплиной. Так, например, «Бедные рыцари Христа и Соломонова храма» – храмовники, или, как их еще называли, тамплиеры – члены военно-религиозного ордена, основанного в 1118–1119 гг. в Палестине, вступая в эту организацию, давали три обета: целомудрия, бедности и послушания.

Зачатки партий существовали в средние века и в эпоху Возрождения, особенно там, где существовали сильные города-республики с довольно развитыми традициями самоуправления, гражданской ответственности и активности. Население таких городов отличал высокий уровень образованности, культуры, свободомыслия. К их числу относились Венеция, Флоренция, Генуя, Новгород Великий, Псков. Известный русский историк Василий Осипович Ключевский в известном труде «Русская история. Полный курс лекций» писал, что социальные и политические противоречия вызывали необыкновенный шум и движение в политической жизни города. Ни один из старинных городов Древней Руси не дал такой тревожной истории, как Новгород. С самых ранних пор видим здесь оживленную борьбу политических партий; в разное время характер ее был неодинаков [83].

В Новгороде Великом существовала и сильная антимосковская партия, которую в середине XV в. возглавляла представительница знатного боярского рода Марфа Борецкая (Марфа Посадница). Эта партия отстаивала независимость Новгорода от Москвы, сохранение вольностей, традиций, места и роли в экономической и политической жизни стран балтийского региона. Партия Борецких была готова даже пойти на сговор с Великим Княжеством Литовским, чтобы сохранить права и привилегии «Господина Великого Новгорода». В планы партии входило создание в Новгороде православного наместничества, зависимого от Литовского государства, а также брак будущего наместника из числа литовских панов с Марфой Борецкой, которая «хотячи пойти замужь за литовского же пана за королева, да… мыслячи привести его к себе в Великий Новград, да с ним хотячи владети от короля всею Новгородскою землею». В 1471 г. Марфа вместе с сыновьями выступила на вече против подчинения Новгорода Ивану III. Сторонники партии Борецкой пришли на площадь и кричали о притеснениях Москвы, о золотой воле под покровительством Казимира Литовского, «камнями заставляли молчать московских приверженцев». Сторонники Марфы подкупили «смердов, шилышков и других безыменных мужиков», которые в нужный момент зазвонили в колокола, крича: «За короля хотим!». Несмотря на то, что среди новгородцев имелись противники Борецкой, ее партия пересилила приверженцев великого князя московского: послы новгородского боярства отправились с дарами к литовскому королю. Узнав об этом, 20 июня 1471 г. Иван III выступил с войском из Москвы. После битвы на реке Шелони антимосковская партия в Новгороде вынуждена была признать свое поражение. В феврале 1488 г. Иван III распорядился захватить Марфу с внуком Василием Федоровичем, отослать их в заточение и «тако конечне укроти Великий Новгород». Марфа была казнена, а ее партия прекратила существование [31; 167].

Сторонники крестового похода против «схизматиков и татар», т. е. против Руси и Золотой Орды, в 1380 г. убедили великого литовского князя Ягайло, отрекшегося от православия и перешедшего в католичество, пойти на помощь армии Мамая. Великое Княжество Литовское в те времена было копьем Запада, направленным против Востока, и очень желало поражения московского войска на Куликовом поле. Однако армия Ягайло опоздала на один день, на один переход к сече на Куликовом поле, и ей осталось только грабить обозы с ранеными воинами Дмитрия Донского, шедшими к Москве [9; 28; 98].

В средневековой Италии в XI–XIV вв. сохранились традиции демократических институтов в управлении городами. Поэтому именно там стали развиваться политические движения, боровшиеся за власть в городах-государствах. Они носили протопартийный характер. Примером могут служить гвельфы и гибеллины. Гвельфы выражали интересы купечества и ремесленников. Они стремились к утверждению независимости городов-республик от Священной Римской империи и поддерживали Папу Римского в борьбе с императором. Гвельфам противостояли гибеллины, которые находились на стороне императора. Гибеллины – это преимущественно представители феодальной знати, стремившиеся к своеобразной феодальной свободе и независимости и не желавшие делиться с папством плодами эксплуатации как своих крестьян, так и живших в «их» городах мелких торговцев и ремесленников. Они активно выступали против постоянного вмешательства Папы Римского в жизнь Италии и в германском императоре, императоре Священной Римской империи, видели силу, способную дать отпор этому вмешательству. Вот почему гибеллинов обычно называют императорской партией. Однако борьба пап с императорами носила долгий и запутанный характер, потому социальный состав партий постоянно менялся в зависимости от условий и конкретных ситуаций.

Известный русский историк Тимофей Николаевич Грановский связывал образование политических партий с политикой Екатерины Медичи, которая создавала «срединную» (между католиками и протестантами) партию из людей, «не имеющих ни верований, ни убеждений» [161, с. 266].

Очень активно шло формирование политических структур в итальянских государствах и в XV–XVI вв. Впервые широко использовать слово «партия» в политическом лексиконе для обозначения подобных группировок стал итальянский мыслитель и дипломат Никколо Макиавелли, подробно рассказавший в книге «История Флоренции» об особенностях политической борьбы, междоусобицах в итальянском государстве тех лет [117]. В «Рассуждениях о первой декаде Тита Ливия» он писал о том, что «частная обида… всегда возбуждает в обществе страх; страх заставляет думать о защите; защита вызывает раздоры; раздоры, в свою очередь, порождают… партии, а партии губят республику» [118, с. 150].

По Н. Макиавелли, партия – это организация, созданная в результате соперничества между людьми с целью защиты интересов одной из соперничающих групп. В своих работах Макиавелли делит партии на частные структуры, основанные на личных связях их членов, и организации, ориентированные на интересы общества. Несмотря на свое отрицательное отношение к политическим партиям, мыслитель внимательно изучал борьбу политических партий, защиту своих интересов представителями различных родовитых семей, противостояние между сторонниками нобилей, пополанов и плебса, противостояние партий гвельфов и гиббелинов. В отличие от своих современников, которые политические процессы сводили до внешнеполитической деятельности государства, он обратил особое внимание прежде всего на внутреннюю политическую борьбу, в основе которой были интересы и противоречия политических партий [117; 118].

По мнению многих исследователей, партии античного мира и средневековья были клиентелами – временными объединениями для поддержки влиятельных особ [98; 161].

Английский философ Френсис Бэкон рассматривал партии как естественные порождения борьбы различных политических группировок за власть. В Париже, где он провел свои молодые годы, было столько различных партий, что всякий человек находил себе единомышленников и не чувствовал себя чужим. И все же, как считает философ, «безрассудные притязания какой-либо из партий» на власть являются «причинами и поводами к мятежам», однако помимо всего прочего партии – это также средство общественного продвижения и возвышения для «людей простого звания» [25, с. 382–383].

В интересном исследовании «Эссе о гражданской и моральной жизни» (раздел 51 «О партиях») Ф. Бэкон писал: «Многие ошибочно держатся того мнения, что и государю в управлении страной, и каждому вельможе в ведении дел надо прежде всего принимать во внимание интересы партий; а между тем высшая мудрость велит, напротив, сообразоваться либо с общими интересами, осуществляя то, с чем согласны представители самых различных партий, либо с интересами отдельных лиц. Этим я не хочу, однако, сказать, что соображениями партийными должно совершенно пренебречь. Людям простого звания, чтобы возвыситься, необходимо за что-то держаться; но людям знатным, чувствующим свою силу, лучше сохранять независимость. И даже начинающему выдвигаться для более верного успеха обычно лучше обнаруживать столь умеренную приверженность, чтобы из всех членов своей партии быть наиболее приемлемым для другой.

Чем партия слабее и малочисленнее, тем больше в ней единства; и часто бывает, что небольшое число непреклонных берет верх над многочисленным, но более умеренным противником. Когда одна из двух партий прекращает свое существование, другая раскалывается. Так, партия, объединявшая Лукулла и сенатскую знать (называвшуюся “Optimates”), некоторое время противостояла партии Помпея и Цезаря; но когда власть сената рушилась, произошел и разрыв Цезаря с Помпеем. Подобным же образом партия Антония и Октавиана противостояла некоторое время Бруту и Кассию, но вслед за падением Брута и Кассия последовал разрыв Антония с Октавианом. Эти примеры относятся к партиям, состоящим в открытой войне, но то же самое можно сказать о более частных случаях. И зачастую при расколах те, что были на вторых ролях, оказываются во главе партии, но столь же часто оказываются ничтожествами и бывают отстранены, ибо многие сильны лишь в оппозиции, а когда этого нет, они бесполезны».

«Часто видим мы, – продолжает Бэкон, – что человек, добившись успеха, переходит в партию, враждебную той, коей обязан он своим возвышением, полагая, вероятно, что с первой он свое уже взял, и ища новой выгоды. Такому перебежчику это сходит легко, ибо, когда силы долгое время уравновешены, приобретение даже одного лишнего приверженца дает перевес одной из сторон, а вся заслуга приписывается ему. Если кто держится середины между двумя партиями, это не всегда происходит от умеренности, но нередко от своекорыстия и имеет целью извлечение выгоды из обеих. В Италии, например, считаются подозрительными те папы, у которых постоянно на устах “Padre commune”, ибо это служит признаком стремления всеми средствами возвеличить свой род.

Королям не следует держать сторону какой-либо одной партии, потому что всяческие союзы неизменно пагубны для монархии; они налагают обязательства, которые могут возобладать над долгом подданного, и король становится при этом “tanquam unus ex nobis”, как это было с Лигой во Франции. Чрезмерное усиление партий и раздоров между ними указывает на слабость государей и весьма вредит их славе и успеху их дел. Действия партий под властью монархии должны быть (если говорить языком астрономов) подобны движениям низших орбит, которые могут иметь и собственное движение, но вместе с тем увлекаться высшим движением – “primum mobile”» [25, с. 382–383].

Томас Гоббс в своей работе «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского» показал государство продуктом создания людей. Т. Гоббс сравнивал государство с Левиафаном. Это «библейское чудовище», описанное в библейской книге Иова как грозное морское чудовище, «зверь зверей», обладающее необычайной и страшной силой. Оно может защитить интересы человека и партий. Характеризуя партии, философ писал: «Из подвластных групп некоторые являются политическими, другие – частными. Политическими (иначе называемыми политическими телами и юридическими лицами) являются те группы людей, которые образованы на основании полномочий, данных им верховной властью государства. Частными являются те, которые установлены самими подданными или образованы на основании полномочий, данных чужеземной властью». Т. Гоббс рассматривал партии как частные группы, т. е. группы, отстаивающие частные интересы. По его мнению, партии должны отказаться от своих частных интересов, так как в противном случае, становясь, по существу, своеобразным государством в государстве, они будут постоянно вызывать угрозу анархии [38, с. 327–328].

Партии, по мнению Т. Гоббса, – это «организованные преступные замыслы», которые вместе с восстаниями и гражданскими войнами составляют «наиболее серьезные и наиболее чреватые опасностями болезни государства». Философ был убежден, что «правительство монарха предпочтительнее правительства собрания». «Допускается, – отмечал Гоббс, – что монарх будет обычно следовать своим личным интересам, когда они сталкиваются с интересами народа, то так же может действовать и собрание. Монарх может иметь фаворитов, но они могут быть и у каждого члена собрания; поэтому общее число фаворитов при монархии, вероятно, должно быть меньше. Монарх может слушать советы от кого-нибудь и секретно, а собрание может слушать только советы от своих собственных членов, и публично. Случайное отсутствие некоторых членов в собрании может быть причиной того, что другая партия получит большинство и, таким образом, произведет изменение политики. Кроме того, если собрание разделится на враждебные партии, результатом может быть гражданская война» [там же]. Борьба партий, непостоянство толпы, влияние демагогов, действующих на страсти людей, – таковы, по мнению Т. Гоббса, невыгоды народного правления.

Великая Французская революция провозгласила фундаментальные ценности – Свобода, Равенство, Братство, которые постепенно утвердились в качестве краеугольных основ западной цивилизации. Со временем в этом ряду свое место уверенно заняла Справедливость. Не могли пройти идеологи революции мимо такого явления, как «партия». Так, например, Луи Антуан Сен-Жюст считал «любую партию как преступную» и «любую фракцию как посягательство на суверенитет», ибо они «нейтрализуют общественное благо». Иногда он писал о фракциях, имея в виду партии. Классических партий в современном понимании слова тогда не было. «Я не принадлежу ни к какой фракции, – говорил Л. А. Сен-Жюст в «Речи в защиту Робеспьера», прозвучавшей на заседании Конвента 9 термидора (27 июля 1794 г.), – я буду бороться с любой из них. Они не исчезнут, пока установления не создадут гарантии, не положат границ власти и не заставят человеческую гордость навсегда склониться под ярмом общественной свободы». «Если вы хотите, – подчеркивал он, – чтобы фракции исчезли, чтобы никто не захотел возвыситься посреди развалин общественной свободы, следуя принципам Макиавелли, положите конец политическим интригам, сведя все к бесстрастным принципам правосудия; сохраняйте в своих руках высшую власть; заставьте все партии подчиниться непреложным законам. Законам не присущи страсти, которые порождают рознь и притворство. Законы суровы, люди же суровы не всегда: они могут долгое время прикрываться непроницаемой личиной. Если законы защищают невинность, заграница не сможет их извратить; но если невинность становится игрушкой для гнусных интриг, нет больше гарантий в гражданской общине. Тогда придется удалиться в пустыню, чтобы там обрести независимость и друзей среди диких зверей! Тогда придется покинуть этот мир, где нет больше энергии ни для преступления, ни для добродетели, где остались лишь страх и презрение». «Свобода должна победить любой ценой», – заявлял Сен-Жюст [177, с. 39].

Деятель Великой Французской революции, вождь якобинцев и комиссар Конвента Максимилиан Робеспьер также видел в партиях «коалицию против всеобщего блага» [см.: 519].

Великий немецкий философ Георг Вильгельм Фридрих Гегель связывал понятие и сущность партий с чисто субъективными убеждениями и частными интересами и рассматривал партии как результат «частных» интриг государства. Он отрицал, что партии способны быть носителями общественно-политического мнения и приравнивал их к власти немногих, частному, случайному интересу, который должен быть полностью нейтрализован. В историческом отношении эта доктрина возникла на основе политического опыта Великой Французской революции, и цель ее заключалась в том, чтобы придать большую конкретность конституционализму [см.: 40].

Известный немецкий писатель и философ, друг Карла Маркса Арнольд Руге в период революции 1848–1849 гг. в Германии был избран во Франкфуртское национальное собрание и основал буржуазно-радикальную партию. Под партиями он понимал движущие силы и организационные формы либеральных и демократических идей, которые противостоят консервативному государственному режиму. А. Руге формировал понятие «партия» через противопоставление правительству и рассматривал ее воплощением тенденции к прогрессу, к изменениям и реальным способом избежать революции.

Известный французский историк и социолог Алексис де Токвиль появление и развитие политических партий связывал со становлением демократии. «В демократических странах умение создавать объединения – первооснова общественной жизни», – подчеркивал исследователь. Он написал известную работу «Демократия в Америке». В этой книге А. де Токвиль рассматривает нравственный облик демократии – привычки души и привычки ума, сравнивая их с нравами, царящими в аристократическом обществе. В работе автор особое внимание обращает на острые противоречия в жизни американского общества, на борьбу классовых и политических сил, которые сопровождают появление и становление демократии как общественного феномена. «В настоящее время свобода создавать политические объединения – необходимая гарантия в борьбе с тиранией и в противостоянии большинству. В Америке члены объединения, составляющие меньшинство, прежде всего хотят знать, сколько их, ибо их первая цель – ослабить моральное воздействие большинства. Вторая цель, которую они ставят перед собой, – это выявить все возможности, которые могут быть использованы, чтобы оказать давление на большинство, так как их конечная цель, на осуществление которой они твердо надеются, – привлечь на свою сторону большинство и таким образом оказаться у власти» [189, с. 158]. Проанализировав противоречия США, проблемы демократии «по американскому образцу», А. де Токвиль увидел «зло» в американских политических партиях. Он стал относить их к разряду разрушительных страстей. Именно демократическая система XIX в. демонстрировала яркие примеры межи внутрипартийной борьбы, борьбы между партиями, элитами и внутри партий и элит [189, c. 513].

Русский христианский философ, писатель и публицист и последовательный критик коммунистической власти в России Иван Александрович Ильин активно разрабатывал теорию политических партий и партийных идеологий. Причем взгляды его существенного менялись с течением времени.