Ещё один шанс

Мужчина засмеялся и покачал головой. Я улыбнулся, вспоминая того Миллера.

– Да, я даже не признал тебя в этом… в этой форме.

Маркус сверкнул глазами.

– Когда живешь совершенно один на протяжении многих лет, чтобы не сойти с ума начинаешь искать себе занятия по душе. Так вот. Спорт оказался мне по душе.

Он поиграл грудными мышцами, и я захохотал, прикрыв глаза ладонью.

– Хорошо, что не ты не спился.

Миллер пожал плечами.

– Я всегда умел делать две вещи – прятаться и договариваться. И вот этим я и занимаюсь – прячусь и… договариваюсь. Налаживаю связи. Нахожу нужные контакты. Выполняю… заказы.

Он тряхнул головой, избавляясь от каких-то мыслей.

– Так вот. Крембл. Нас закинули на задание. Один отряд. Десять человек. Ничего необычного или сложного, но я ссался под себя всю дорогу. Когда мы все сделали – точнее, парни, я все еще ссался.

Я поморщился.

– Маркус…

Мужчина хитро улыбнулся.

– На правду не обижаются. Короче, после задания мы отправились в город. Командир отпустил нас погулять. Так вот Крембл… Он решил, что будет неплохо поразвлечься с местными женщинами. Против их воли.

Я прикрыл глаза и шумно выдохнул. Скулы свело. В груди заворочалась ненависть. Перед взглядом встала Хоуп в разорванном платье.

– Ублюдок…

Миллер тяжело оперся об столб и грустно хмыкнул.

– А я застал его за этим делом. Совершенно случайно оказался в нужном месте в нужное время. И… Черт, Логан. Я не знаю, что на меня нашло, но я…

Он шумно выдохнул.

– Логан, я убил его. Пристрелил из его же табельного. Прямо в башку.

Я повернулся к мужчине. Миллер был бледен. Он сжимал и разжимал кулаки.

– И вот… знаешь, вот вроде все я сделал правильно, да? Нет, конечно, я мог и не убивать засранца! Я мог быстренько сбегать за нашими! Быстренько привести командира! Ага! Конечно!

Он в сердцах стукнул кулаком столб.

– Много раз я думал, как мог поступить в той ситуации. И каждый раз понимал – я принял единственно верное решение.

Я нахмурился, чувствуя, как учащается сердцебиение. Миллер сейчас слово в слово говорил все то, что я и сам думал не один раз. Про нас с Дэнни.

– Но одного я не предусмотрел, гордый индюк, спасший женщину от насильника. Крембл был не один. С товарищем. И этот товарищ… он сдал меня военному совету.

Я выгнул брови. Зная Командора, я мог предположить, что совет сделал бы все возможное, чтобы разобраться в этой ситуации и…

Миллер будто прочитал мои мысли.

– Нет, Логан. Они не стали разбираться. Не стали даже пытаться, задавать лишние вопросы. Просто поверили ему на слово.

Я стиснул челюсти.

Верить не хотелось. Совсем. Только не Стивен Бушем, только не он! Что-то было еще, о чем Маркус либо не говорил…

«Либо не знал».

– И вот я, белый и пушистый идиот, был обвинен в насилии над местными женщинами и убийстве товарища, который МЕНЯ за этим делом застукал.

Я ахнул. Вот черт, вот дерьмо!

– Ты же знаешь, чем это заканчивается для нас, служащих, да?

Я кивнул.

Смертью. И только ей.

– Черт, Миллер. Мне жаль.

В серо-зеленых глазах промелькнула боль.

– Это был самый странный суд в истории. За Крембла вступилось, кажется, больше половины наших с тобой товарищей. И все, как один, твердили – он не был на это способен. Его честь, доблесть и отвага… и бла-бла-бла. Суки.

Он вздохнул.

– Хочешь поржать? За меня тогда никто не вступился. Даже командир наш. Никто меня тогда не поддержал. Никто.

В голосе Миллера было столько горечи и обиды, что мне стало не по себе. Он смотрел прямо перед собой с такой болью, что я застыл, не зная, что сказать или сделать, чем помочь ему.

Я сразу же представил себе это зрелище – огромный зал, в котором судили меня, Маркуса Миллера, щуплого паренька, героя в его голове, но убийцу и маньяка в глазах сотен людей, следящих за процессом.

– Миллер, если бы я был там…

Мужчина улыбнулся и покачал головой.

– Да ничего это не решило бы. Тебя уже не было, и ты сам был в опале, а я… я бы обратился к тебе за помощью. Мне так страшно было, кто бы знал! Ну а Стоун… Стоун был мудаком, каких поискать, еще в те года.

Маркус задумчиво кивнул.

– Меня приговорили за несколько часов. Ни на апелляцию, ни на справедливость я рассчитывать не мог. Поэтому… сбежал. Прячусь, как могу, уже хрен знает сколько лет. То в Мексике, то в Бразилии, то здесь. Не высовываюсь. Не свечусь. Делаю все, чтобы прикрыть свою задницу посредством других людей.

Он горько засмеялся.