По доброй воле

Аарон кивнул, а я выругался про себя.

«Это насколько же одиночество тебя задолбало, что ты готов выложить все незнакомому парню?!».

– Вы были друзьями?

Я подавил раздраженный вздох и уставился в бокал с пивом. Мерзкий напиток. Никогда его не любил. Оглядев паб, я вскинул левую руку, подзывая бармена, и заказал скотч.

Аарон все это время терпеливо ждал, и я повернулся к нему с легкой досадой во взгляде. Не хотелось мне вскрывать перед ним карты и обнажать свою израненную, дьявол ее разорви на клочки, душу.

Но я кивнул.

– Да.

И поразился тому, насколько радостно мне было увидеть сожаление в серых глазах мужчины.

Он сочувствовал мне. Не учил. Не долбил по затылку историями со скрытым смыслом. Просто слушал и сочувствовал, не зная всех подробностей. Просто сочувствовал.

Когда бармен поставил передо мной бокал, Аарон потянулся к нему своим. Раздался мелодичный звон стекла и тост:

– За друзей, которые не предают твое доверие.

Я согласно хмыкнул и отпил. Янтарная жидкость обожгла небо. Я покатал скотч на языке и прикрыл глаза, наслаждаясь терпким вкусом, проглотил, слабо морщась от приятного жжения в горле и следующей за ним прохлады.

«Да, скотч. Определенно, скотч – это мое».

Я повернулся к Аарону и встретил задумчивый взгляд. Он разглядывал мои бицепсы и жевал щеку изнутри. И я тоже принялся разглядывать его.

Жилистый, чуть ниже меня, с взъерошенными короткими волосами. Сколько раз я его видел, он всегда был одет в простую одежду неброских цветов – темные джинсы, серые или черные кофты с капюшонами. Ничем непримечательный.

«А ведь он молод, очень молод…».

Доброжелательное открытое лицо. Высокий лоб, резные скулы, широкая переносица. Серые, как дождевая туча, не по годам мудрые глаза с едва заметными паутинками морщин в уголках. И две глубокие морщины на переносице – парень много хмурился. И шрамы. Много мелких шрамов.

Я опустил взгляд на его правую руку и подался вперед.

– А с тобой что? Почему ты так часто ломаешь кости?

Аарон вздрогнул, когда мой голос вырвал его из глубокой задумчивости.

– Работа. Такая у меня работа.

– Опасная, должно быть?

Мужчина невесело хмыкнул.

– Ты даже представить не можешь, насколько.

«Звучит так, словно тебе грустно от этого. От того, что ты выбрал такую работу».

Работа. Неприятный холодок скользнул по спине, словно жидкость.

Мне тоже пора об этом подумать. Рука приходила в порядок. А если я потрачу чуть больше времени и сил на левую, это станет отличным преимуществом. Надо пробить места в частях и…

Я вспомнил о болях и тяжело вздохнул, машинально поводя правым плечом. Пальцы нащупали пузырек с таблетками в кармане.

Сначала придется с ними разобраться. Как же не хочется жрать таблетки…

– Не пей их.

Я ошарашенно моргнул, когда Аарон прочитал мои мысли.

– Почему?

Он изогнул бровь и с невыносимо умным видом выдал:

– Боль дана не для того, чтобы ее глушить. Боль проверяет нас на прочность.

Захотелось заржать ему в лицо. Сразу вспомнилась вчерашняя ночь и ПРОВЕРКА на прочность. Как я блевал от боли. Как лил слезы в подушку и выл.

Это как оценивается? Что я дерьмово проверку прошел, да?

– Я не большой любитель терпеть боль.

– Никто не любитель. Но это так.

Голос Аарона, тихий и вкрадчивый, звучал слишком убедительно.

– Когда тебе больно, ты понимаешь, что живой. И понимаешь, насколько ты живой. Боль – не враг, Дэнни. Она – наш главный друг. Она будит в нас инстинкты, заставляет бороться. И все обезболивающие – это лишь способ притупить сознание и заставить забыть, что один из главных инстинктов человека – выживание.

Я криво усмехнулся, обдумывая его слова.

– Звучит, как заповедь маньяка.

Серые глаза мужчины недобро вспыхнули – словно молния хмурое небо разрезала. Он хрипло засмеялся.

– Ох, Дэнни, знал бы ты, насколько близок к истине…

Мы провели в пабе несколько часов. Пили, ели, травили пустые и бессмысленные байки и изучали друг друга. Оценивали. И к концу вечера каждый из нас сложил о другом представление.

Наметанный глаз и чутье к концу вечера уверенно заявляли: Аарон Таппер – ближник. И очень неплохой. Его осанка, мышечный каркас, выверенные, отточенные движения и цепкий взгляд с потрохами выдавали в нем вояку. Гонора ему не хватало да мертвенного равнодушия во взгляде, и я решил, что звание у него не слишком высокое.

Мой собеседник тоже разглядывал меня весь вечер, и совсем не украдкой. Он откровенно пялился на мои руки и плечи, то и дело погружаясь в свои мысли – очень серьезные, судя по выражению его лица – и выныривая из них лишь тогда, когда я выдергивал его, повышая голос.

Что понял про меня Аарон, меня не слишком волновало. Если поначалу мне хотелось забраться к нему в голову и разузнать его мысли, то к концу наших посиделок любопытство сошло в ноль – когда опустел пятый бокал скотча, я конкретно захмелел.

Давно же я не употреблял алкоголь!

Я устало улыбнулся и повернулся к собеседнику.