Liber Obscura. Тёмная книга, Эрика и её кошмарное приключение в двузначность

Эрика кивнула, но не очень уверено: признаться, она не совсем разобрала смысл за цепочкой знакомых слов. Па говорил, что такое бывает, просто они пока говорят на чуть разных языках, и после старался перевести сказанное на язык, более понятный дочери.

Он постучал по подлокотнику своего кресла, и девочка села рядом.

– Когда мы в безопасности и уверены в себе, нам не нужны палки и камни, – отец приобнял Эрику. – Мишель была удивлена и напугана, и страх заставил её схватиться за дубину.

– Но почему? – Эрика вздохнула. – Я ведь ничего не сделала, лишь показала ей книгу.

– Об этом лучше спроси её саму. По мне, так книга тут ни при чём. Вполне безобидные сказки, хотя, может, немного наивные и самую каплю простоваты для тебя. Но вполне добротно изданные, и даже с иллюстрациями в духе Крейна[31 - Уолтер Крейн (1845–1915) – художник английского модерна, график, архитектор-декоратор, живописец, художник по тканям и теоретик искусства.], хотя не знаю, насколько такой стиль приятен современному юному читателю…

Отец постучал пальцами по корешку книги и вернул её Эрике:

– А теперь ступай, мне нужно закончить с одной бедняжкой, потерявшей застёжки и уголки.

Эрика вышла из кабинета отца в лёгком недоумении. Она совершенно растерялась от слов Мишель, разговор с отцом её успокоил, но… она отчётливо помнила картинки Крейна и не находила их ни капли похожими на почти живые иллюстрации из её книги. Но, может, она была недостаточно взрослой и не обладала таким опытом, как отец, чтоб уловить сходство. Но назвать пиратские приключения наивной детской сказкой! Раньше па никогда не позволял себе подобных жанровых унижений!

Глава 4

в которой Эрика продолжает постигать книгу

Ту самую, что способна вселять любовь и ненависть, создавать миры и менять реальность… Хотя об этом ещё никто не подозревает

Внизу гулко хлопнула дверь. Иногда, особенно ночью, стены дома и жившие в них шорохи приносили все звуки книжного логова прямо к изголовью кровати Эрики. Девочка их не винила: шорохи не могли иначе. Для них любой звук – добыча, и они, в отличие от мягких ворсистых ковров, не хоронят их в себе, а радостно бегут по перекрытиям, пока не утратят интерес к звуку, не растянут его до предела и не оборвут. Обычно это случалось в правом углу её комнаты: именно тут чаще всего шорохи запинались и обрушивались Эрике на голову.

Девочка вслушивалась в скрип лестницы. Первая ступенька, вторая, третья, вот жалобно всплакнул Скрип-топ, восьмая… последняя тринадцатая. Шаги стали громче, замерли по ту сторону двери, и слегка дрогнула ручка. Эрика затаила дыхание, но дверь не открылась, а шаги стали удаляться, пока их лёгкий шелест не поглотил щелчок замка. Дальняя комната. Ещё один поворот ключа. Тишина. Оттуда даже шорохам не удавалось урвать звуки.

И без того серый день стал ещё колючее и бесцветнее. За окном, вдали, пробила полночь. Часы на ратуше провозгласили начало новых суток. Эрика очень надеялась, что с рассветом она почувствует свою двузначность и значимость. А пока. Пока хорошо было бы поймать за хвост какой-нибудь волшебный сон, завернуться в него как в одеяло и пропасть до утра.

Но глаза упрямо не хотели закрываться. Взгляд блуждал по углам и полкам. Она знала свою комнату, полную разных мелочей, книг и игрушек, так хорошо, что даже сумрак не мешал. Разве что самую малость. Ночь поедала цвета, а память не всегда успевала вернуть их. Эрика остановила взгляд на клетке. Пирата не было видно, даже хвост не торчал. Не ведая бессонницы, крыс дремал в своём домике – затопленном корабле, вообще-то предназначенном для аквариума, но так славно дополнившем его нору.

Внутри заворочался Злобень. Этот мерзкий монстр источал яд обиды и ярости. Неужели ма не может хотя бы на минутку стать прежней? Хотя бы на кусочек торта? Раз в году? И отчего па всегда её покрывает? Да, он старается изо всех сил, так почему бы и ей не постараться? Неужели это так сложно? Неужели она так много просит?

Иногда Эрике казалось, что она ненавидит родителей. И тогда Злобень радостно скалился. Вот и сейчас он расплылся в отвратительной зубастой улыбке.

Эрика сжала кулаки, впилась ногтями в ладошки, зажмурилась изо всех сил, лишь бы не дать пролиться слезам. А по клыкам Злобеня скатились ядовитые капли слюны. «Неужели они не могут быть нормальными? – шипел монстр. – «Так сложно не испортить всего лишь один день в году?».

В груди стало горячо-горячо, словно углей закинули. Пальцы онемели, ладошки ныли от врезавшихся ногтей.

– Они любят меня, – прошептала Эрика и, потянувшись, ухватила за хвост плюшевого тамарина[32 - Тамарин – род обезьян из семейства игрунковых. Обитает исключительно в северо-западной Колумбии, в районе у побережья Карибского моря. Находится на гране исчезновения.].

Она стянула с полки игрушку и прижала к груди. Злобень недовольно отпрянул, притих, растёкся токсичной лужей, из которой тут же вынырнул Обидка. Самый унылый из монстров. Эрике не очень хотелось с ним общаться. Свернувшись рогаликом и зарывшись носом в пушистый бок обезьянки, девочка зажмурилась и постаралась вытолкнуть свой дух из тела. Это была её тайная игра: невидимкой парить по дому.

Шкуры на кухне не было, должно быть, выскользнул на улицу, чтобы позже вернуться с прилипшим к лапам Мокрицей. Па шуршал в своём кабинете, разговаривая с книгой, залечивая её раны, нанесённые временем и дурным обращением. Молчаливые истории смотрели со всех сторон, а сам дом тихо вздыхал от салочек ветреных червей, ветрогрызов, что резвились, летая в трубах и меж стен. Эрика могла проникнуть в любой уголок, увидеть каждый предмет и каждого жильца. Но было одно место, куда она не решалась заглянуть даже бесплотным духом: комната за запертой дверью, в конце коридора, всего в тринадцати шагах от неё.

Ветрогрызы лентами кружили вокруг Эрики, вовлекая в свою чехарду. Старый дымоход, которым никто не пользовался, был как тоннель. Девочка выпорхнула в графитовое оплывшее небо и поёжилась. Усевшись на краешек трубы, она смотрела на чешуйки черепицы, драконьим шипастым хребтом шпилей, башенок и чердаков опоясывающим Корвинград. Дома так плотно жались друг к другу, что можно было скакать с крыши на крышу, пока не закончится город.

Три этажа не такая уж и высота, но и отсюда можно разглядеть серебряную спинку реки и усики мостов. Река Янтарная девочке представлялась ещё одним спящим драконом. Он был похож на тех, что рисуют в азиатских сказках, но без лап и с множеством длинных хвостов по всему телу. А ещё этот дракон виделся ей непременно синим и пернатым, и все его сны были о небе: ведь как ни посмотришь – в реке всегда отражаются то изменчивые облака, то всполохи восходов и закатов, то огни домов и яркие звёзды.

Эрика легко могла представить и крыши, и реку, и даже заплатки парков и площадей. Ведь однажды отец брал её в Золотую Башню, и там, из зала с перламутровыми колоннами в огромное, от потолка до пола, окно она смотрела на Вороний город, не веря, что тонкое стекло – надёжная защита от ветрогрызов. Это было восхитительно! И с тех пор Эрика позволяла себе пускаться в небольшие путешествия духа, как она это называла, чтобы дать пекущему в груди Злобеню остыть.

Вернувшись в тело, Эрика откинулась на подушки, одну большую и две маленьких, и дёрнула хвостик ночника. Мир вспыхнул красками, радостно откликнулся и окружил привычным уютом. Отпустив тамарина, девочка посмотрела на книгу. Ещё ни один деньрожденный подарок не привносил столько суеты в её жизнь. Плетённый хвостик закладки манил и, поддавшись, Эрика ухватила книгу, открывая на отмеченной странице.

Когда Злобень остывал и превращался обратно в маленький чёрный уголёк, вокруг него оставалось так много выжженной пустоты, что, не заполни её немедленно, можно провалиться и падать бесконечно долго. И неизвестно, что ждёт на дне этой кроличьей норы. Вот почему Эрика хотела как можно быстрее залатать эту прореху. А что лучше сгодится для этого, если не хорошая проверенная история?!

Всегда приятно заново погрузиться в восхитительное, заранее известное до мельчайших деталей приключение! Уверенность, что каждая опасность будет преодолена, давала сил и Эрике. Она отчаянно шептала сломленным героям, что не время сдаваться, что всё получится. А эта радость, когда они тебя слышали, вставали и смело смотрели в глаза судьбе, шли и боролись и, конечно, достигали цели и получали награду.

Эрика помнила, какое сильное впечатление испытала от этой истории и жаждала снова ощутить на лице дыхание ночного бриза, увидеть мириады звёзд, сплетённые в созвездия неведомых зверей. Ей хотелось погрузиться в лазурные воды океана, и в опаловой глубине тропического моря замирать от восторга, впитывая чудеса мироздания и наслаждаясь дивными узорами танцующих стаек сверкающих рыбёшек…

Но что-то пошло не так! Пустота, выжженная Злобенем, заполнилась не волшебством рассказа, а загадками, что высыпались на девочку. Колючие вопросы врезались в голову. Эрика насчитала целую дюжину зудящих заноз, но главным было: что это за чертовщина?!

Днём она прочла удивительное морское приключение. Она помнила всё так ярко, как фильм, нет, как часть своей жизни. Ветер в парусах, тяжесть золота из проклятого клада в руках, щупальца кракена, сжимающие так, что трещат ребра и сводит лёгкие в спазме. А зияющая пасть водоворота? Она рыдала, видя, как гибнут друзья, и радовалась, найдя их на другой стороне мира, через три бесконечных главы превозмоганий!

А теперь? Стоило попытаться отыскать особо запавший в сердце момент о древнем храме, сверкающем башнями в глубинах изумрудного моря… как она не только не смогла найти этот фрагмент, но и столкнулась с невероятным! Исчезли корсары и фрегаты, испарились море и чудовища глубин. Буквы сложились в новый узор, и теперь это была совершенно иная история!

Эрика захлопнула книгу, протёрла глаза и аккуратно приоткрыла обложку: на крохотную щёлочку между страницей 16 и 17. Зазор был столь мал, будто девочка и правда боялась, что взбаламученные буквы выпрыгнут ей на колени как муравьи, а может и вовсе вылетят роем рассерженных мух!

Но нет, ничего подобного не произошло, и Эрика раскрыла книгу. Буквы, сложенные в ровные слова, нанизанные на строчки и сшитые в абзацы, были надёжно приклеены к своим местам.

Бегло пробежав взглядом, девочка затаила дыхание, перевернула страницу, ещё одну и шумно выпустила воздух. Вне всяких сомнений это была совершенно другая книга! Па, должно быть, подменил её, чтобы подшутить. Но обложка всё та же, и даже шоколадный кошачий след на месте!

Голова шла кругом. На первом витке мысли танцевали от ухваченного предвкушения волшебства, но уже на следующем сжимались от страха неизвестности и невозможности объяснить происходящее. Тогда Эрика вспомнила, что она хоть и достигла двузначности, прочла сотни книг и имела отличные оценки по всем предметам, всё равно ещё была недостаточно взрослой, чтобы знать обо всём возможном и невозможном на свете. А раз так, значит, некоторые вещи можно принять такими, какими они есть, не пытаясь уместить в знакомые категории, а завести для них новые.

– Ты не сирена, – шепнула девочка книги. – Ты что-то иное. Ты меняешься.

Открыв книгу на начале, Эрика стала читать. В этот раз история текла вдоль берегов Амазонки, сворачиваясь кольцами анаконды, разрываясь криками обезьян и острыми струями дождя. Эрика вместе с героями искала древний забытый храм, а найдя, уворачивалась от хитроумных смертельно-опасных ловушек и преодолевала все подстроенные автором препятствия. Были тут зловещие пророчества и проклятия, поднимающие мёртвых, могущественные артефакты, открывающие врата в иной мир, и злодеи, желающие обрести власть над временем и пространством. А когда книга подошла к концу, Эрика чувствовала, как ветер развевает её волосы, канат впивается в ладонь, а мир внизу становится всё меньше и меньше. Воздушный шар уносил её прочь. А посреди джунглей исчезал в разломе земли таинственный храм вместе со статуей золотого бога и древними тайнами.

Всё было таким выпуклым и осязаемым, будто история утянула девочку в страну грёз. Туда, где стирается грань между обыденным и волшебным, а фантазия не имеет границ и преград.

– Ты волшебная! – шепнула Эрика, всё ещё не до конца веря. – Или я сошла с ума!

Книга выскользнула из её рук, страницы зашелестели и раскрылись. Девочка заглянула и увидела фразу, которую сразу же узнала:

«Тут уж ничего не поделаешь, – сказал Кот. – Мы все здесь сумасшедшие[33 - Льюис Кэрролл. «Приключения Алисы в Стране Чудес», в переводе Н. Демуровой.]».

– Но как это возможно? – удивилась Эрика и даже не заметила, как стала разговаривать с книгой.

«Есть многое в природе, друг Горацио,
Что и не снилось нашим мудрецам[34 - Уильям Шекспира «Гамлет», в переводе М. Вронченко (1828).]».

– Кто ты? Как твоё имя?

«Что в имени тебе моем?
Оно умрёт, как шум печальный[35 - Александр Пушкин «Что в имени тебе моем…».]»

– Знаешь, если ты мне назовёшь своё имя, я буду знать, что ты не демон и экзорцизм мне не понадобится. А это очень важно, надо сказать. Вот меня зовут Эрика.

Книга молчала. Эрика ждала. Отец всегда говорил, что любая книга должна ответить на пять вопросов, прежде чем будет оценена: автор, название, издатель, год издания и последний владелец. И хотя Эрика не нашла ответ ни на один из вопросов оценщика, она поняла кое-что более важное – в её руки попала настоящая волшебная книга, способная не только принимать форму любой истории, но и отвечать на любой вопрос. Цитаты, которыми говорила книга, были знакомы. Она сама могла так ответить, какие-то она выписала в свой читательский дневник, а какие-то часто повторял отец. Эта книга была настоящим морфом! Неизведанной тёмной материей в книжной вселенной.

– Па называет говорящие книги liber susurri, молчащие liber silentii. Но он говорит, что есть таинственные книги liber obscura. – девочка раскрыла книгу. – Ты не против, если я буду звать тебя Ло, по первым буквам этого названия?