Взгляд. Лица и события от Памира до Кремля

Александр Фадеев в сетях лжи

Ошибаться и принимать ошибочные решения возможно и в зрелом возрасте. Но вопиющее затемнение белого, искажение истины истории – это грех, который не имеет искупления. К «толстовцам» присоединяется и писатель Александр Фадеев. В своем письме в ЦК КПСС он обвиняет таджикских литературоведов в том, что они присваивают себе классиков персидской и индийской, узбекской и азербайджанской литератур, что неверно истолковывают классическую узбекскую литературу и тем самым оскорбляют узбеков.

Молчание – знак согласия. И потому Бободжон Гафуров не молчит, хотя из горькой истории таджикского народа он отлично знает, что в иное время меч готов срезать даже склоненную голову и безмолвный язык. Он пишет письмо секретарю ЦК КПСС Михаилу Суслову, в котором объясняет некомпетентность Фадеева в данном вопросе. Он, конечно, понимает, что его письмо не станет объектом внимания широкого круга тех, кто принимает судьбоносные решения. Поэтому не останавливается в борьбе с «толстовцами» и выносит эту борьбу на высший тогдашний суд – на съезд партии, и там в своей речи убедительно опровергает позицию Толстова.

Из речи Б. Гафурова на XIX съезде ВКПб (КПСС), октябрь в 1952 года:

«Буржуазные историки отодвигали древнюю историю предков таджиков на второй план, считали ее незначительным приложением к истории Ирана, а впоследствии – одним из эпизодов истории Древней Греции. Муканну, Мухаммада Тараби и других выдающихся сынов таджиков они относили к другим народам. Отрицалось даже участие (присутствие на территории) таджиков в образовании великого государства Саманидов, достижения таджиков в общественной, политической, экономической и культурных сферах. В ее описании отрицается объективная истина того, что таджики были коренным народом при Саманидах. Такая тенденциозная практика также влияет на Александра Фадеева, председателя Союза писателей СССР. Он обвиняет таджикских литераторов в том, что они приписывают себе персидских – Саади Шерози, Хафиза Шерози, Убайда Зокони – и индийских классиков – Амира Хусрава Дехлави, Абдулкадира Бедиля – и, таким образом, обижают персов и индусов, а также, присвоив узбекских классиков, приносят убыток узбекскому народу».

Хорошо понимая весь свой риск и огромный вес тогдашнего члена ЦК КПСС, вице-президента Всемирного Совета Мира, главы Союза писателей СССР Александра Фадеева, Бободжон Гафуров все же выступит на съезде с резкой и открытой критикой автора «Молодой гвардии»:

«Одной из главных причин творческой пассивности многих художников слова является, на мои? взгляд, отсутствие настоящей партийной критики среди писателей. Прочитайте статьи и речи т. Фадеева. Это, как правило, безобидные, никого ни к чему не обязывающие рассуждения вообще. (Оживление в зале.) Тов. Багиров совершенно правильно вчера критиковал Союз советских писателей за то, что он мало внимания уделяет развитию национальных литератур. Я присоединяюсь к мнению т. Багирова. Иногда т. Фадеев, лично не изучив состояние национальной литературы и пользуясь материалами своих не очень понимающих консультантов, попадает в неудобное положение. Например, недавно т. Фадеев предъявил нашей республике обвинение в том, что якобы мы присвоили классиков персидской литературы, а потом он вынужден был снять свое обвинение. К делу изучения национальных литератур т. Фадеев не привлекает товарищей из самих национальных республик, которые могли бы помочь ему в этом вопросе».

Сторонники и противники в этой борьбе делятся на две группы: одна полагается на научную правду; другая – на тех, кого можно подкупить.

Поэт Александр Твардовский, академики В.В. Струве, А.Я. Якубовский и другие ученые и писатели ставят историческую истину выше единовременных благ и благосклонны к Бободжону Гафурову. Тем не менее поддержка эта еще недостаточна, чтобы проблема была решена.

Гафуров обращается к Сталину

Национальная политика в Советском Союзе, ярким примером которой было топорное разделение 1924 года, продолжалась по принципу «разделяй и властвуй». Гафуров это хорошо знал. И также очень хорошо он знал, что без указания «Султана правды» – Сталина не дрогнет ни один лист в советском лесу. Гафуров терзался крайне важным для исторической жизни таджиков вопросом. Он хотел выяснить, откуда берут свои начала эти попытки искажения истории таджиков, и кто стоит у истока всего этого. В окружении самого Сталина на этот вопрос никто не мог или не осмеливался ответить, хотя Гафурову удалось своими делами и успехами республики изменить в позитивную сторону взгляды работников Центра на таджиков и Таджикистан. Как первый секретарь республики он знал, что сталинское окружение не говорят всю правду Сталину, что многие скрывают от него правду из-за страха или личных интересов. Хотя по свидетельствам тех, кто его хорошо знал, Сталин часто признавал правду – если ее высказывали в нужное время.

Гафуров хочет выяснить, откуда тянутся корни всех этих ненаучных, нездоровых баталий против таджиков. И он понимал, что ответить на этот вопрос мог только Сталин. Если он узнает, что сам Сталин не является источником враждебного отношения к таджикам и что люди и группы, искажающие таджикскую историю, не поддерживаются Сталиным, то дорога для его борьбы впредь будет открыта.

Гафуров настойчиво ищет возможности встретиться со Сталиным.

И такой день настанет. Эта первая личная беседа Бободжона Гафурова с Иосифом Сталиным состоялась в Кремле, во время декады таджикской культуры в Москве – 23 января 1948 года в 22.35 с участием секретаря ЦК КП СССР Андрея Жданова и председателя Совета Министров Таджикской ССР Абдуджаббора Расулова. Полный стенографический текст этой встречи был найден автором этих строк в Москве в 1983 году в частной библиотеке самого Бободжона Гафурова. Так как это очень важный исторический документ, то здесь публикуется полный текст той беседы, хотя частично ее содержание выходит за пределы нашего интереса.

Беседа Гафурова со Сталиным

«Совершенно секретно» (ЗАПИСЬ беседы от 23 января 1948 года в 22 ч. 35 м., продолжалась более 50 минут).

Сталин: – Как парторганизация Таджикистана? Как с кадрами?

Гафуров: – Кадры имеются. Кадры растут. Парторганизация добилась, что республика в области хозяйства находится на подъеме. План сдачи хлопка в 1946 г. выполнен на 125 %, в 1947. – на 113 %.

Сталин: – Я знаю, очень хорошо.

Гафуров: – Колхозы организационно окрепли, большинство колхозников материально живут хорошо. Мы хотим, товарищ Сталин, в 1948 году дать 250 тысяч тонн хлопка, а в 1949 году 300 тысяч тонн.

Сталин:– Здорово!

Гафуров: – Если решим проблему «Большого Вахша», можем в следующей пятилетке довести валовый оборот до 500 тысяч.

Сталин: (Смотрит карту – схему «Большого Вахша»): – Хорошо, мы посмотрим. А сколько гектаров сейчас освоено в Вахшской долине?

Расулов: – 80 тысяч га.

Сталин: – У Вас там какой-то особенный хлопок разводится?

Расулов: – Длинноволокнистый, так называемый «египетский».

Гафуров: — Товарищ Сталин, мы просим помочь нам в наших мероприятиях по подъему хлопководства. Просим дать удобрение.

Сталин: – Сколько?

Гафуров: – 75 тысяч тонн.

Сталин: – Надо посоветоваться с химиками. Оставьте, посмотрим.

Гафуров: – В прошлом году Совет Министерств выделил нам для колхозов 200 автомашин, получили мы только 45. Просим в 1948 году возместить недополученное.

Сталин: – Посмотрим. Кажется, сократили всем разнарядку: нужно возить хлеб из глубинки. Знаете, что такое «глубинка»?

Расулов: – Знаем, у нас тоже есть.

Гафуров: – Товарищ Сталин, у нас очень важный вопрос о новой железной дороге «Самарканд – Такфон – Сталинабад» (рассказывает о дороге).

Сталин: – (рассматривая карту). – Вы этот вопрос, кажется, уже ставили?

Гафуров: – Эта дорога будет иметь огромное военное и экономическое значение. Она сократит путь в три раза, будет проходить по районам, богатым полезными ископаемыми.

Сталин: – Сейчас этого вопроса мы разрешить не можем. Приступим в 1949. Вообще, это дело стоящее, важное, но у нас еще дороги в оккупированных районах не все восстановлены, мосты не все восстановлены.

Гафуров: – Еще один вопрос: мы из горных районов переселяем в Вахшскую долину колхозников. Просим льгот для них.

Сталин: – Этого вопроса мы разрешить не можем. В результате денежной реформы и отмены карточек государство потерпело убыток в 57 миллиардов рублей.

Гафуров: – У меня еще есть вопрос. В 1947 году хорошо работали областные, республиканские работники, специалисты сельского хозяйства. Просим разрешить представить к награждению вместе с работниками МТС и районными работниками 200 человек.

Сталин: – Можно, представьте.

Гафуров: – У нас есть писатель Айни – старейший таджикский прозаик. Ему скоро исполнится 70 лет. Разрешите наградить орденом Ленина.

Сталин: – Можно это сделать.

Гафуров: – На территории нашей республики узбеки построили «Фархад»…

Сталин:– Почему на вашей территории? Как это так?

Расулов: — Было решение союзного правительства, мы вынуждены были согласиться. В результате 2 тысячи хозяйств остались без приусадебных участков, без сада. Мы просим на электроэнергии «Фарада» построить необходимую водокачку.

Сталин: – А откуда воду брать?

Гафуров: – Как-то из Сырдарьи.

Сталин: – Значит, земля выше уровня реки? А сколько это будет стоить?

Расулов: – 15 миллионов рублей за счет бюджета. Много своего труда вложат колхозники.