Тёмный лес

Тёмный лес
Григорий Васильевич Исаев

Тёмный лес – это не просто место.

Говорят, он простирается там, где свет умирает в кронах вековых деревьев.

Говорят, в его глубинах скрываются ведьмы, чья магия питается страхами людей.

Говорят, стоит сделать неверный шаг – и дороги назад не будет.

Но что, если Тёмный лес – не в деревьях, не в тени, не в колдовстве?

Вавила – человек без родины, без иллюзий, без привязанностей. Его жизнь измеряется ценой удара кинжала. Его не волновали войны и судьбы государств, он не верил в легенды. Но когда Верные Слуги отправляют его в глубины Ланишского леса, он понимает: эта дорога ведёт не просто к ведьмам и неведомому артефакту, а куда-то глубже – в самую суть человеческой природы.

Тёмный лес дышит. Он видит. Он ждёт.

Что, если чудовища – не ведьмы, не древняя магия, не голоса, зовущие из глубины чащи?

Что, если ужас прячется в самом человеке – в его поступках, страхах, оправданиях?

И что нужно сделать, чтобы выйти из тени Темного леса?

Григорий Исаев

Тёмный лес

Я посвящаю эту книгу тем,

кто уверен, что не заблудился

в Тёмном Лесу.

Введение

389 год.

На пороге весны мир стоял перед переменами – гулкими, неотвратимыми. Земли Иллирии и Юкстомара, разделённые рекой Дилана, затаились в тревожном ожидании. Это была та короткая, зыбкая тишина, что предшествует великому потрясению.

Иллирия, молодое дерзкое государство, рождённое в огне гражданских войн, стремительно набирало силу. Иллир, правитель Эзилата, взирал на мир с жаждой покорить судьбу. Его амбиции, подобно пламени, пожирали пространство, требуя всё большего. А на западе, за рекой, лежали земли Юкстомара – древнего царства, богатого золотом, рубинами и горькой славой. Эти сокровища притягивали Иллира, как магнит. Но стареющий правитель Юкстомара не собирался сдавать свою землю без боя. Его флот по-прежнему властвовал над Скафским морем, а армия, пусть и уставшая от времени, могла встретить любого, кто осмелился бы пересечь реку без приглашения.

Но и мудрость, и гордость не могли остановить неизбежное. Старейшины Юкстомара пытались предостеречь – война не решает проблем, лишь углубляет пропасть между народами. Но страх перед грядущей бурей сковывал сердца. Граница дрожала, пока река Дилана всё так же спокойно несла свои воды, омывая берега, на которых судьбы уже начали сплетаться в новый узор истории. Эта река помнила битвы. Её волны уносили вниз по течению кровь павших.

Но угрозы исходили не только от мечей.

В недрах Ланишского леса таилось древнее, тёмное зло. Ведьмы, что жили там с незапамятных времён, защищали свои земли с яростью, губя тех, кто осмеливался бросить им вызов. Здесь же, среди корней и туманов, скрывались поселения южных кариумов – народа, забытого этим миром, предпочитающего тень, а не свет. Их скрытность не спасала их от столкновений с иллирийцами. Они ненавидели пришлых, а война, пылавшая на севере, находила отклик и в их сердцах. Они поддерживали своих северных сородичей в Лесной войне, но и сами становились жертвами набегов, и с каждой пролитой каплей крови ненависть их только крепла.

В этом бурлении страстей, среди предзнаменований и надежд, люди искали свой путь, живя в ожидании того, что принесёт будущее. И в самом сердце хаоса стояли те, кому некуда было бежать.

Солдаты, крестьяне, охотники – простые люди, вынужденные бороться за выживание, не ведая, что их судьбы уже вплетаются в великое полотно истории.

Среди них были Вавила и Аполло. Один – наёмник, чья дорога всегда вела к крови и тайным играм власти. Другой – рядовой солдат из легиона Западных Ветров, сражавшегося за царя и родину. Их пути начинались в разных местах, но судьба уведёт их дальше – в самые глубины Тёмного леса, где магия ведьм столкнётся с человеческой решимостью, а кровь станет единственной ценой за право жить.

Глава I

На узких улочках Эзилата ночь шла, будто по зыбкому песку, глухо и тяжело. Плотно севший туман обнимал крыши, подступал к окнам и глотал каждое слово, произнесённое запоздалым прохожим. Узкие улицы были похожи на запутанные коридоры, где никогда не стихал шум. Дома, сложенные из кирпича и камня, вздымались в два или три этажа, а их балконы нависали над прохожими так низко и плотно, словно сговорились лишить жителей города солнечного света и воздуха.

На верхнем этаже одного из таких домов, в комнате с обшарпанными стенами, жил Вавила. Его холодное чердачное жилье было лишено уюта: ни лишней мебели, ни украшений, только старый деревянный стол, пара стульев и кровать у стены. Здесь не было слышно ни шума, ни разговоров соседей. Для тех, кто жил под ним, валлиец Вавила был всего лишь тенью, которую лучше не тревожить. А он и не хотел быть чем-то большим.

Здесь, в этом городе, где жизнь дышала резким перегаром трактиров и застоявшимся смрадом уличных помоек, каждый искал способ, как выжить. А Вавила давно уже знал, как прожить – не просто день, а долгие годы, подминая под себя чужие страхи и сомнения. Жизнь в бедности среди иллирийцев не оставила места для идеалов. Вавила быстро понял, что сила, хитрость и готовность идти на риск – это единственное, что поможет выжить. Это сделало его прагматичным и циничным. Он научился использовать людей, не привязываясь к ним, и избегать любого, кто может стать обузой.

Он сидел за грубым деревянным столом. Перед ним лежал перевёрнутый нож, тонкий и острый, как зимний ветер, а рядом – маленький кожаный мешочек. Он не раскрывал его, но знал – внутри много золото, скрытого под мягкой дорогой кожей.

Вавила провёл ладонью по гладкой поверхности стола, словно стирал с него невидимую пыль. Его руки, жилистые и крепкие, как у человека, привыкшего к тяжёлой работе, двигались неторопливо, с едва уловимым холодным расчётом. Светлая кожа, чуть обветренная, выдававшая годы, проведённые под открытым небом, напрягалась на костяшках пальцев.

Он думал. Дела государственные его никогда не волновали, даже когда несколько лет назад столица горела ярче, чем утренняя заря. Политика, войны, амбиции властителей были для него всего лишь шумом. В его жизни не было места патриотизму, но была дисциплина: каждый заказ доводился до конца, а каждый удар ножа стоил ровно столько, сколько договаривались.

Он давно уже был частью «общества», известного лишь узкому кругу людей. Верные Слуги не служили царям, не воевали за знамёна, не поднимали тостов за честь и добродетель. Они были друзьями тех, кто платил, и врагами тех, чьи имена стояли в заказах.

У них не было идеалов, не было жалости, не было сожалений. Только цена, только договор, только холодная точность исполнения. Вавила давно понял: здесь не задают вопросов. Здесь не сомневаются. Живёшь – пока выполняешь свою работу.

И вот теперь перед ним сидел человек в тёмном плаще. Его лицо прятала глубокая тень капюшона, и лишь мерцающий свет свечи вырывал из тьмы край бледной щеки и твёрдо очерченные губы. Голос незнакомца был низок, как утренний рокот реки.

– В Ланишском лесу есть ведьмы, – произнёс человек, его голос был низким, прожжённым, будто кричать ему приходилось не мало.

Вавила сразу догадался, что он был солдатом, легионером, вероятно высокопоставленным. Все об этом говорило: лицо, ширина плеч, массивные руки.

– У них хранится некий камешек, который меня интересует. Ты его узнаешь – он черный как сама ночь. Его называют Клогхад Даар. Это, пожалуй, всё, что тебе следует знать.

Он сделал паузу, давая собеседнику время осознать сказанное, а затем добавил, холодно и бесстрастно:

– Мне нужен этот камень. Принеси его.

Вавила усмехнулся, покачав головой.

– Я не посыльный.

– Мне и не нужен посыльный. – Незнакомец чуть подался вперёд, и его тень легла на стол. – Посыльный с таким не справится. Это слишком сложно. Там понадобится… тонкая работа.

Короткие тёмно-каштановые волосы с едва заметной проседью слегка блестели в тусклом свете свечи. Тёмно-карие, почти чёрные глаза пристально смотрели на нож, лежащий перед ним. Этот взгляд – острый, пронизывающий, будто знал больше, чем должен, – не раз заставлял врагов замирать.

Вавила чуть прищурился, но остался молчалив. Он не спрашивал, кто был заказчиком. Достаточно было кодового слова, чтобы начать общение. Ему это было безразлично, когда платили вперёд, и он знал, что клиенты не всегда хотят раскрывать свою личность. Однако что-то в этом заказе заставляло его сомневаться.

– Этот лес… О нем столько говорят. Он огромен и слишком таинственен.

Человек чуть склонился вперёд, свет свечи выхватил край его лица.

– Ты же не боишься?

– Нет, но искать там кого-то или что-то, все равно, что песчинку в реке.