Сирийский марафон. Книга третья. Часть вторая. На золотом крыльце сидели …

– Здесь «Копилка», – спустя пару секунд подполковник возник в эфире.

– Контакт с басмачами. Нарвались на засаду, – капитан отпустил кнопку передачи.

– Потери?

– Потерь нет. Один курбаши перешел в «двести».

– Принял, – ровным голосом, будто сводку погоды прослушал, сообщил Кайда. – Роджер.

– И, вам того же, – проворчал Носорог, не выходя в эфир. Вооружившись оптикой, он принялся осматривать сектор, где должен быть старший лейтенант. – Блин, Андрюха. Ты, чё кротом прикинулся? Даже в тепляк не отсвечиваешь.

Ветерок с юга возник, как с погодой и бывает, ни с того ни с сего. Словно беспечный шалун скуки ради дернул за шнурок и завертелись лопасти гигантского вентилятора. Накатилась волна полуденной жары, сухой и муторной. С ней приполз дальний рокот невидимых вертолетов. Он то нарастал, то удалялся.

– «Дубль первый» – «Копилке», – голос Морозова звучал приглушенно. Кайда прижал клавишу приёма:

– «Копилка» на связи!

– Докладываю, – затараторил в эфире Андрей. – Контакт с противником: минус один – очкастый.

– Принял, – подполковник облегченно вздохнул. – Всем «двойкам» – «Кадриль»! Как поняли?

– «Кадриль», да! – первым откликнулся Капелев.

– Здесь “Quadra”, si, – хрипловатым, толи из-за помех, а может мандража, бойко выпалил тираду Карреньо.

– Принято! Работаем. Роджер! – Александр, вернув рацию в нагрудный карман разгрузки, накинул верхний клапан на «липучке».

Шесть «двоек», растянувшись в подобие цепи, почти одновременно вошли в пролесок, за которым начинался забор из «Егозы» или как в тутошних краях именуют колючку с характерными шипами-лезвиями. Вертолеты, скрытые деревьями, ревели где-то рядом, барражируя на сверхмалой.

Кайда перемещался замысловатым зигзагом, держась за стволами взрослых деревьев. Глаза работали, на манер радара, сканируя впереди себя сектор градусов в сто двадцать. Слева, метрах в двадцати, на манер бесплодной тени, перемещался венесуэлец. Маскировочная накидка сплошь в висюльках лоскутов зелено-бурой ткани, тактический шлем с вычурной икебаной из вплетенных в сетку веточек и листьев, АК-12 в камуфлированном окрасе. Мелькнет этакое чудо-юдо на периферии зрения, невольно сморгнешь – «чур меня, чур».

В наушнике шесть коротких щелчков. Минуты спустя ещё один, через паузу повтор. Для посвященных и вовсе не ребус. Фланговые «двойки» доложили, что вышли на опушку. Мышеловка захлопнулась, настало время утилизировать грызунов.

Поваленное дерево, густо поросшее мхом лежало на пригорке. Очередной всплеск ветерка растрепал шевелюру крон, изменил картинку света и теней. Александр ещё раз вгляделся и понял, что не правильно. Мох по всему стволу был одинаковым. И, северная, и южная стороны радовали глянцевым изумрудом. Тихо хмыкнув, он тщательно прицелился и нажал спусковой крючок. «Вал» штатно дрогнул и стрелянная гильза, крутнувшись волчком, шмякнулась на землю. В оптику было отчетливо видно, входное отверстие. Приглушенный вскрик и «дерево» задергалось, пытаясь скатиться в ложбинку у подножия.

– Тук, тук, тук, – точно киянка загоняет шкант, тремя патронами отработал АК-12 в руках венесуэльского коммандос.

– Наш пострел везде поспел, – проворчал подполковник, мысленно отметив, что ДТК весьма неплох, опровергая досужие домыслы, про далеко не всё китайское полная дрянь. Александр громко поцокал, в душе надеясь, что кузнечики, а может и саранча, для здешних мест не редкость. Вещание возымело: боливарианский напарник перевел взгляд в его сторону. Пантомима на пальцах, напоминающая о процедуре контрольного выстрела. В таком деле о гуманизме забудь, а пижонить себе дороже.

Просека выскочила, словно в старом погребе неожиданно включили свет. Причем, не унылую лампочку Ильича в сорок свечей, а софиты. Секунды назад они пробирались частым кустарник, стремясь веткой не качнуть, сухостоем не хрустнуть, и вот на тебе … Прям проспект рукотворный устремился точно на взлетно-посадочную полосу. Даже подлеска нет. Кайда, собравшись было шагнуть вперед, дернул головой вправо-влево и … остолбенел. В шагах двадцати стоял парень. Джинсовая рубаха на выпуск, парусиновые брюки цвета застиранного хаки, бейсболка козырьком на затылок. Он неотрывно смотрел вдаль просеки и явно прислушивался. Александр поднял левую руку, согнутую в локте и пальцами, сжатыми в кулак. Судя по полной тишине, напарник команду «замри» выполнил на «пять». «Джинсовый» тем временем поднял с земли зеленый тубус. Характерный раструб на одном конце и короб с пистолетной рукояткой снимали любые сомнения.

– «Игла». Первый пошёл, – мысленно хмыкнул подполковник, наводя прицел автомата на правое плечо парня. Тот, почувствовав опасность, выпустил из рук ПЗРК. Пистолет наверняка имелся. Но, дуэль в планы Кайды не входила. Какие к черту дуэли? На дворе не восемнадцатый век. «Вал» брезгливо плюнул и мак бойко расцвел на рубахе цвета «индиго». Там, где и надо, само собой. Правда, потребовалась добавка. Видите ли, несостоявшийся стрелок вознамерился бегуном прикинуться. Рванул к зарослям. Пришлось стреножить кардинальным способом.

– Дернешься, второе колено прострелю, – осклабился Александр, держа на периферии округу, и продолжил на британской мове. – Веди себя паинькой, глядишь и до суда доживешь.

– А, суд, что, гуманизмом мается? – шипя от боли и сжимая колено ладонью левой (правая рука плетью висела), твердо посмотрел «джинсовый». – Надбавку к жалованию за покушение на президента предложит?

– За попытку, – поправил подполковник и дернул подбородком в сторону венесуэльца. – А, это разница принципиальная. Кстати, словоохотливость в таком деле в цене. Мотай на ус. Лежи спокойно, аптечку на тебя тратить будем. Свою собственную, заметь.

– “Quadra” вызывает «Копилку», “Quadra” вызывает «Копилку», – в наушниках ликовал голос alferez de navio Карреньо.

– «Копилка» на связи, – Кайда указательным пальцем левой руки перевел рацию на прием, продолжая стоять в тени высокой сосны. Та фок-мачтой торчала у самой границе «проспекта». Напарник, оперативно наложив повязку на плечо, теперь бинтовал колено пленнику. Обезболивающее похоже стало действовать, вызвав слабый румянец.

– Одна «флейта» заткнулась, как понял? – в эфире торопился Модесто. – Потерь нет!

– С почином, дружище! –искренне порадовался Александр, не забывая бдить. – Принято. Работаем. Роджер!

– Se?or, – поднялся в рост коммандос и закинул тактический ранец за спину. – Готово. Вколол снотворное. Спеленать?

– Пожалуй. Кто его живчика разумеет, – подполковник прислушался к недальним звукам, будто озорник провел сухой палкой по деревянному штакетнику. – Походу, заварушка началась. Эвон, кто-то из «Калаша» длинными лупит. Как бы на сабантуй не опоздать.

Они лежали рядышком в изрядно вытоптанной траве. На рассеянный взгляд будто двое, притомившись от забот-хлопот, прилегли отдохнуть. Правда, изломанные позы вызывали вопросы, да и красно-бурые пятна на телах вопросы только добавляли. Тут ещё наглющие мухи любопытства для или по природной вредности беспардонно топтались по физиономиям лежащих. Отстрелянный тубус «Иглы», два АК-74 в озвученном варианте, пистолет-пулеметы «Узи», ножи, гранаты-патроны на песчаной проплешине тут же, в паре метров.

За спиной маячил лейтенант Карреньо с перебинтованной от кисти до локтя рукой.

– Шмальнут, суки, успели, – Носорог кивнул на ПЗРК. – Так, в белый свет, как в копеечку. От безысходности, надо полагать. Сдаться предлагали, но …

– Да, понятно всё, – вздохнул Кайда и повернулся к Модесто. – Не журись лейтенант. Будут на твоем веку «языки». Поверь, не велико счастье. Сколько твоих ранило?

– Трех.

– Это с тобой?

– Увы, – мрачно вздохнул Карреньо и тут же затараторил. – Но, так, зацепило слегка. Готов хоть сейчас в бой.

Оба Ми-8 вовсю наяривали круговерть, разгоняя ветер в масштабах малой бури на отдельно взятой площадке в дальнем углу столичного аэропорта «Аугусто Сесар Сандино».

– Идеальная глушилка, – Мишкин кивнул за тонированное стекло Volkswagen Transporter. – Любой направленный микрофон загнется от тоски по причине полной профнепригодности.

– Согласен, – фыркнул Кайда, заломив армейское кепи на затылок. – По какой-такой … ммм надобности вызвал? Соскучился?

– Ага, – осклабился Валентин, барином развалившись на продавленном диванчике «немца». – Так соскучился, даже кушать не могу.

– Хотелось бы верить, – хохотнул подполковник. – Ладно, колись, чего удумал злодейского?

– Предыстория такая, – Мишкин почесал макушку. – Штурмовать узел президентской связи не пришлось. Зашли по-тихому, через задний проход.

– Проктологи, бля, – на все тридцать два улыбнулся Александр и по примеру коллеги вольготно вытянул ноги. – Не то, что некоторые! В натуре, умный в гору не пойдет …

– Ладно, не суть. Узел связи в старом центре Манагуа. Классический особнячок в форме каре. Вроде, как гишпанцы построили во времена царя Гороха. Вот, во внутренний двор мы и заехали, – полковник звучно хлопнул по подернутому паутиной трещин дерматину сидения. – На этом боевом коньке Горбунке. Без шума и пыли, как говорил Лёлик.

– Конек, конечно, ещё тот. Бежит-земля дрожит. Упадет-три дня лежит. Помоги поднять, да давай менять.

– За неимением гербовой, пользуем в линеечку, – развел руками Мишкин, прислушавшись к усилившему реву вертолетов. Ми-17 явно готовились к взлету.

– В здание-то как проникли? Автогеном воспользовались или меч-кладенец подвернулся?

– Да, Боже упаси! – фальшиво округлил глаза Валентин. – Нарисовались цельным табором. Три офицера военной контрразведки и один прокурорский. Ну и мы, в качестве кордебалета. Бумаг титульных цельная папка с подписями-печатями. Охрана во фрунт и моргнуть не моги.