Последняя лошадь Наполеона

– Корней Митрофанович, у меня нога немножко болит, – пожаловалась Тамара.

– Если я ещё раз об этом услышу, заболит жопа.

– Виктор Эмильевич, до какого момента будем смотреть?

– До реплик.

– Поехали!

Все актеры заняли соответствующие места. Звукорежиссёр включил музыку. Начался танец змей – леди Капулетти и её дочки. Дамы с акробатической ловкостью кувыркались, ползали, обвивали одна другую всеми конечностями, принимая разнообразные позы, и целовались взасос. Потом к ним присоединилась кормилица. С возрастающей страстностью занимаясь всё более откровенными безобразиями, три твари подобрались к главе семейства Капулетти и поползли на него. Он, ясное дело, легко дал себя вовлечь в развратные игры. Ну а потом, как Света и ожидала, в них вовлеклись домочадцы, плясавшие в стороне. А за ними – гости. Всё это продолжалось до прихода Ромео.

– Меня не устраивает одно, – сказал режиссёр, когда стихла музыка и актёры приблизились к краю сцены, – ног слишком мало.

– В смысле? – не понял Виктор Эмильевич.

– Ноги женщин должны играть главенствующую роль. В одном эпизоде – точно. Павлуша должен запасть на них, а не на вползание на него. Пускай проведут по нему ногами с разных сторон.

– А ведь это мысль! – обрадовался Кремнёв.

– Мне она не нравится, – запротестовала Карина, ноги которой были короче, чем у Тамары, – я – все-таки его дочь. Как дочь может с ходу закинуть ноги на папу?

– А мы сейчас поглядим, как это будет смотреться, – произнёс хореограф и, встав, поднялся на сцену. – Дайте нам музыку!

Начали отрабатывать эпизод. Потом вновь заспорили. Слушая этот спор, переросший в ссору между с одной стороны Кариной, с другой – Тамарой и Дашей, игравшей роль развязной кормилицы, с ещё более длинными, чем у леди Капулетти ногами, Света уснула.

Спустя полтора часа Марина свирепо дернула её за ухо.

– Вставай, Светка!

– Уже закончили?

– Перерыв.

Корней Митрофанович был по-прежнему недоволен, как и Карина. Все остальные просто устали. Включив в гримёрке мобильник, Света увидела, что ей восемь раз звонил Рома и пять раз – мама. Соня разнылась больше других.

– Да что ты всё стонешь? – обрушилась на неё Тамара, достав из сумочки сигареты, – ты вообще почти ни хрена не делала, только жопой крутила!

– Я, кажется, заболела! Меня знобит!

– А у меня – жар. Откройте окно!

Но раздались крики, что если Тамаре жарко, то она может раздеться, а простужать никого не надо. Тамара молча разделась. Она сняла с себя всё, кроме узких трусиков и бюстгальтера.

– Ой! – воскликнула Ася, являвшаяся большой ценительницей белья и женского тела, – Тамара, можно я тебя сфоткаю?

Возражений не было. Взяв мобильник Ася стала фотографировать на него Тамару, прося её принимать различные позы. В эту минуту Свете опять позвонила мама. Света решила выяснить, что ей нужно.

– Мамочка, я сейчас занята! Говори быстрее.

– Она – любовница Хордаковского! – Завопила мама, как резанная. – Ты знала об этом? Скажи мне только одно: Ты об этом знала?

Крик вылетал из мобильника на приличное расстояние. Анька, Даша и Соня сидели рядом. Ася с Тамарой так же всё слышали. Они сразу прервали своё занятие, с любопытством глядя на Свету. Выйти было немыслимо, потому что за дверью был слышен голос директора, а Тамара сидела во всей красе прямо перед нею. Сбросить звонок – тем более: распирало дикое любопытство. И Света тихо спросила:

– Кто?

– Да она, она! Та блондинка, которая увезла тебя ночью с Щёлковской. Маргарита Дроздова! Ты что, снимаешь у неё комнату?

– Не кричи! Пожалуйста, не кричи! С чего ты взяла, что она – любовница Хордаковского?

– Ты ребёнок, Светочка! – продолжала истерить мама. – Просто ребёнок! Рома запомнил номер её машины, потом пробил его по компьютеру! Это – мразь с криминальным прошлым! Гопница, клофелинщица! Хордаковский помог ей открыть криминальный бизнес, чтоб отмывать через неё деньги! У неё – бар на Семёновской!

– «Три товарища»?

– Да, да, да! И это – притон! Туда приезжают…

– Мамочка, я тебе попозже перезвоню! – перебила Света, и, опустив мобильник, выключила его. Её всю трясло. На неё смотрели. Смотрели все семь актрис. Среди тишины. Ни одна из них ни одного слова не пропустила.

– Ну, зашибись! – нарушила тишину Тамара, гася окурок. Медленно встав, прошлась босиком, сверкая почти открытой спортивной попой. Остановилась. Прищурилась.

– Так сегодня, значит, двенадцатое января? Всё правильно? Светочка, после завтра мы празднуем у тебя Старый Новый год.

– Мы празднуем новоселье! – внесла поправку Волненко, – она вчера переехала. Так ты, Светка, с ней будешь жить? С этой самой Ритой Дроздовой?

– Видимо, да, – ответила Света, сопоставляя в уме все факты. И ей вдруг стало смешно. Ну, какая к чёрту любовница Хордаковского? Это бред! Любовница Хордаковского уж, наверное, ездила бы на «Лексусе» и жила бы, если не во дворце, то в десятикомнатной двухуровневой квартире с видом на Кремль, а не искала себе соседку для экономии! Но тут в памяти всплыли два обстоятельства, нарушавшие стройность этой теории: Да, во-первых – бар «Три товарища». Во-вторых – Игорёк. Если Игорёк всего – лишь охранник, кого он, чёрт возьми, охраняет?

– Кто такой Хордаковский? – спросила Соня. Этот вопрос с её стороны не ошеломил никого. Все знали – Соня живёт в каких-то своих мирах.

– Нефтяной магнат. Олигарх, – сказала Волненко, – самый богатый мужик в стране.

– Да. И театрал, – вспомнила Тамара, опять усевшись, – кто-то мне говорил – Светлана Петровна, кажется, что штук двести провинциальных театриков существуют только на его деньги. Кроме того, он вытащил из ужасного состояния детские дома за Уралом и деревенские школы. Я уж молчу про баб, которых он сделал звёздами! Просто так, ни разу даже не прикоснувшись к ним. Захотел – и сделал. Девяносто процентов всех известных актрис до сорока лет целуют его следы при каждом удобном случае.

– Это правда, – неподражаемо улыбнулась Карина, – а то, что Миша – самый богатый мужик в стране, ерунда. Уже далеко не самый богатый. Волненко просто не в курсе, что у него – проблемы. Он – против Путина, и его за это прессуют. Я не рискнула бы дружить с тем, кто гонит на Путина. Путин – величина космического масштаба, а Хордаковский – так, бизнесмен. Папа его даже не уважает. Он говорит, что Миша – это америкосовская шестёрка.

– Да уж отсоси своему папаше и успокойся! – взорвалась Анька, – и не дружи с Хордаковским, если не хочешь. А я с ним буду дружить! У тебя есть папа, а у меня – никого. И пошла ты на… со своим папой!

Тут всех позвали на репетицию. Света вышла последней и, не простившись ни с кем, отправилась переодеваться. Когда она покидала театр, её лицо было таким серьёзным, что ни один из охранников не осмелился с нею даже заговорить.

По пути она зашла в магазин, чтоб купить вина и продуктов. Денег осталось совсем немного. Темнело. Придя домой, Света налила молока Мюрату, дала ему колбасы, поела сама и, ополоснувшись, включила свой ноутбук. Пока он грузился, она решила взглянуть на комнату Риты.

Мюрат вошёл туда первым и сделал лужу. Ковра там, к счастью, не оказалось. Книжный шкаф был. В нём стояла классика – зарубежная, русская и советская. На громоздкой тумбочке у окна лежали ещё три книги. – Цветаева, Мандельштам, и, что слегка удивило Свету, Дюма.

Книга называлась: «Наполеон. Жизнеописание». Рядом с книжным шкафом стоял ещё один, платяной. Напротив висело зеркало – не такое старое, как у Светы. Всё в этой комнате было посовременнее, но сама она была меньше.

Вытерев лужу, Света вернулась на свой диван. Интернет работал. Она сидела в нём пять часов, до прихода Риты.

Рита не выглядела уставшей, хоть и сказала, что просто валится с ног. Она принесла кошачий лоток и целую сумку корма. Мюрат не выказал восхищения. Несомненно, он предпочитал колбасу. Когда две его хозяйки сели за стол, он сделал попытку на него влезть, но был остановлен. Света откупорила вино, нарезала колбасу и овощи. Рита торопливо курила. Она сидела боком к столу, закинув на табуретку ноги без тапок.

– Тебе не холодно босиком ходить по паркету? – спросила Света, наполнив два высоких бокала.