Маргинал

– Пришел часов в семь. Хотел столик получше занять. Ждал знакомую, мы с ней раньше договаривались. Заказал 150 коньяка и пирожные. Остальное должна была заказать Лена.

– Как фамилия?

– Ситникова.

– Адрес?

– Богдана Хмельницкого, 14/2, квартира 28.

– Дальше.

– Потом подсел этот… потерпевший. Я сказал, что место занято, но он очень настырный оказался. Сказал, что зовут Владимир Михайлович или Николаевич, как-то так. Затеял какой-то разговор.

– О чем?

– Ни о чем. Про приправу какую-то. Спрашивал, чем занимаюсь. Обычный треп незнакомых людей… Да, за столик он сел так, чтобы видеть лестницу. Сказал, что он кого-то ждет. Вел себя спокойно и уверенно. Сказал еще, что уйдет через полчаса, заказал бутылку коньяка, салат. Принесли коньяк, мы выпили по рюмке за знакомство. Потом еще по рюмке. Тут на лестнице появились Кудрявые… я вчера говорил. Человека четыре. Владимир Михайлович этот их первым увидел. Потом он повел себя как-то странно: извинился, схватил тарелку с пирожными и заехал мне ею в лицо так, что я со стула кувыркнулся. Когда я поднялся, один Кудрявый был уже у стола. Владимир Михайлович разбил коньячную бутылку и "розочкой" ударил Кудрявого в грудь. Тот по инерции пролетел дальше и врезался в бортик. Там еще трещина осталась. Владимир Михайлович побежал вдоль ограждения, а потом прыгнул на лестницу. Мне показалось, что Кудрявые в него стреляли… Я как-то очень быстро опьянел.

– А выпил, говоришь, две рюмки?

– Вы, конечно, не поверите, но если бы я врал, то врал бы правдоподобней.

– Кто тебя знает… С потерпевшим ссорился?

– Вроде нет. Разговор был спокойный.

– Тогда почему он в тебя пирожные запустил?

– Не знаю.

– Кудрявые эти… Ты их одним словом называешь, они что, похожи друг на друга? При встрече ты бы их узнал?

– Прически вроде похожи. Как парики выглядят. Волосы до плеч, темно-коричневые, завиты крупными кольцами. Лица красные, кожа какая-то блестящая. Как от ожога. Впрочем, я их видел мельком, могу ошибиться.

– Дальше.

– Дальше я вырубился, ничего не помню.

– Тебя ударили?

– Нет. Это было как мгновенное опьянение. Мне не с чем сравнить. Может, меня контузило?

– Ты быстро пьянеешь?

– Да не очень. По крайней мере от двух рюмок…

– Не верю я тебе, парень. То ли сам перепутал, то ли меня путаешь. Ладно. оставь свой адрес и номер телефона. Вот пропуск. Я тебя вызову. Пока повспоминай, чего не рассказал.

– До свидания.

– Пока.

Сергея мутило. Есть не хотелось, мучила жажда. Очень типичные симптомы. Может, правда, надергался вчера? Нет, тут что-то запуталось.

Он вышел из отделения, пересек улицу и зашел в столовую. Бывший друг желудка. Сергей заставил себя проглотить порцию расквашенных пельменей, выпил стакан безвкусного горячего чая из захватанного стакана. На улице его опять вырвало. Сергей снова перешел дорогу, остановился на обочине и поймал такси.

– До НИИЖТа.

В такси он поддерживал локоть больной руки.

Отчего бывают такие нарывы?

Глава 3

– Страдаешь, болезный? – круглое лицо Мелиха скорчилось в жалостливую гримасу. Его большое тело с мешкообразным животом нависло над Сергеем. В эту минуту Мелих походил на ротного капеллана, принимающего последнюю исповедь на краю окопа. Только за толстым стеклами очков прыгали веселые чертики. Мелих как всегда готов разыграть небольшую сценку. Например: добрая мамаша, утешающая непутевого сына.

– Отвали, – сказал Сергей.

Разговоры не увлекали. Его сил едва хватило вползти на пятый этаж, где располагалась его лаборатория.

– Может, пивка – токсикоз снять? Петруха сбегает.

Андрей Лосев по кличке Петруха от возмущения бросил напильник и искренне вступил в игру.

– Почему сразу я? Я и так последние три раза бегал. Пускай Бубен идет, или сам иди, а то все я да я.

– Тс-с, тихо. Что ты разорался? Видишь, человеку плохо, голова у него шире плеч. Ты, Петруха, рассматривай это не как выпивку, а как гуманитарную помощь одной слаборазвитой страны другой… Канистра в углу.

– Не, не, не…, – испуганно замотал головой Сергей. – Никакого пива. Я пить не буду.

– …сам и иди, а то все Петруха да Петруха, – продолжал бубнить Андрей.

Лицо Мелиха приняло глубокомысленное выражение. Он сложил ручки на животе и закричал:

– А вот это верно. Правильно. Пить или жить! От нее, заразы, все беды на земле. Сколько семей распадается, преступность, импотенция охватывает все более широкие слои населения, воздух отравляется перегаром. Вот что, Петруха, бросай-ка ты пить вместе с Серегой. А то смотри, до чего себя довел: шейка тоненькая, головка трясется. Подорвешь свой юный организм, кости у тебя неокрепшие, да и мыслительные способности еще на стадии формирования.

Тридцатилетний Лосев зло посмотрел на разошедшегося Мелиха, отчаянно покраснел и открыл рот. Мелих с надеждой следил за мимикой Петрухи. Наконец Лосев сдался, закрыл рот, развернулся, пинком отбросил стул и, хлопнув дверью, отправился в курилку.

– Вовка, – поинтересовался Сергей, – что ты его достаешь?

– Не знаю, – честно признался Мелих.

Сергей поудобнее устроил больную руку, оперся затылком на стоящий сзади шкаф и закрыл глаза. Его все еще подташнивало. Какое мудрое правило выработал его приятель Иванов! Если вечером пьешь, то утром на работе делать нечего. Как хорошо быть принципиальным человеком. Сергей представлял себя дома, на диване.

– Шеф не появлялся?

– А что, соскучился? Сейчас устроим.

Сергей открыл глаза, но было уже поздно. Мелих схватил с верстака здоровенный напильник и с силой запустил его в стену, за которой находился кабинет завлаба.