дополнительный рубеж обороны в случае осады Города. Он построил этот проход в виде крытого
моста, опирающегося на мощные каменные колонны. Стены прохода имели бойницы и уже добрую
сотню лет верой и правдой служили жителям Серебряного Города.
Но теперь в самой середине прохода зияла огромная дыра, а под ней виднелась груда камней –
всё, что осталось от среднего пролёта моста.
Торниэн смотрел на безобразный пролом, и сердце его сжималось, будто от тоски по
безвременно умершему другу. Он вспомнил, как годы назад они с братом, тайком утащив отцовский
лук из оружейной, убегали в Старую Башню, чтобы поглазеть на дальние холмы и пустить несколько
стрел в воображаемого врага.
«Давай, видишь вон тот жёлтый камень? Попадёшь туда?» – Торниэн отдаёт лук брату, а сам
приплясывает рядом от нетерпения. Брат стреляет, но стрела даже не долетает до камня.
«Сильнее натягивай тетиву!»
«Да, это у тебя силы, как у медведя, а я не могу сильнее!»
«Давай, держи лук, а я буду натягивать…» – предлагает Торниэн. Брат упирается обеими руками в
отполированные изгибы рукоятки, а он тянет тетиву изо всех сил. При этом оба забывают
прицелиться – и стрела улетает невесть куда. Лук пружинит – и они с хохотом валятся на каменный
пол.
Что-то родное и тёплое зашевелилось в сердце Торниэна от этих воспоминаний. Он не заметил,
что улыбается.
– Владыка! – генерал Крафт и Грэйккон встали рядом, пристально оглядывая долину. Крафт
удивлённо присвистнул:
– Ну и набежало их! – он повернулся к Торниэну и с лёгкой ухмылкой учителя, задающего
каверзный вопрос незадачливому ученику, спросил: – Скажи, Владыка, как долго воин, вооружённый
мечом, сможет рубиться с вражеским войском такой плотности, прежде чем у него кончатся силы?
– Полчаса, не больше.
– А что потом?
– А потом, генерал, нам останется только надеяться на Великого Царя и думать о том, как
подороже продать свою жизнь.
Крафт хмыкнул и удовлетворённо кивнул головой.
– Грэйккон, веди лучников на левый фланг. – Торниэн прищурился и снова посмотрел вдаль, -
Ударите со стороны дубовой рощи, как и было спланировано. Старайся сильно не высовываться, в
ближний бой не вступай, если не будет особой нужды.
– Будет, Владыка, не сомневайся. – Грэйккон провёл ладонью по рукоятке меча.
– Мы ударим по центру, – продолжал Торниэн, – Попробуем освободить ворота. Потом ты, генерал,
со своим отрядом двинешься левее, а я буду двигаться вправо в сторону Старой Башни. А там будет
видно…
Торниэн ещё раз взглянул на Башню, пустую и безжизненную, вокруг которой сновали тёмные
силуэты вражеских воинов, потом приподнялся в стременах во весь рост и затрубил сигнал к атаке.
Высокий и чистый звук рога разнёсся далеко вокруг, эхом отражаясь от каменистых склонов холмов.
И тут же издалека, со стороны крепостной стены донёсся ответный сигнал, более низкий и глубокий
– Город приветствовал своего Владыку.
Торниэн выхватил меч и, сорвавшись с места, понёсся вниз по склону. За ним двинулся
знаменосец, а следом серебристым потоком хлынули всадники, обнажая мечи и оглашая склон
громкими криками. Вражеское море заволновалось. Чёрные воины разворачивали коней и с дикими
завываниями устремлялись к холму.
Два войска стремительно сближались, пока, наконец, серебристый клин не вонзился в тёмную
массу, прорезав её почти до середины долины. Натиск конников Торниэна был таким яростным, что
несколько сотен врагов были сразу опрокинуты и втоптаны в землю. Началась битва. Засверкали
мечи, со всех сторон слышались крики, злобное шипение, лязг оружия и конское ржание.
Торниэн медленно продвигался к воротам, прорубая себе дорогу сквозь чёрную злобную реку.