– Там, – я указала наверх, – жила Андрэ?
Тоня, которую Майерс и Бун посадили и даже дали подержать стакан, подняла на меня больные глаза и с трудом кивнула. Её губы дрожали, а с ресниц капали слёзы прямо в стакан. Она могла сорваться на истерику в любой момент. Но женщина была гордой и считала, что рыдать при посторонних недопустимо, а потому изо всех сил держала лицо. Когда мы уйдём, мать будет выть в подушку, словно раненая волчица.
Я подошла к столу, где под стенкой выстроились в ряд фотографии в рамках. С глянцевой бумаги, закрытой стеклом, на меня смотрела девушка с яркой, манящей улыбкой. Счастливая, здоровая, симпатичная, она была воплощением беззаботной юности, жизненной силы и подросткового максимализма. Того времени, когда уверен – мир готов дать тебе всё, стоит только захотеть. Думать о том, что эта же девушка сейчас лежит в труповозке, запакованная в пластиковый пакет и увозимая в ближайший морг, было тяжело. Злость огнём зажглась под сердцем.
– Расскажите об Андрэ, – мягко попросила я, выдвигая стул и садясь.
– Об Андрэ…, – печальным эхом повторила мать. – Я даже не знаю… не знаю, с чего начать.
– С чего хотите, – пожала я плечами, не пытаясь её направлять.
Тоня сгорбилась над собственными коленями и заговорила, стискивая стакан тонкими бледными пальцами:
– Андрэ… знаете, она хорошая… была хорошей. Кто бы что о ней ни говорил, но она была доброй девочкой. Просто… ей было трудно. Нам обеим… было трудно. У нас давно проблемы с деньгами. Я стараюсь как могу. Беру подработку на дом, – и она, не поднимая головы, указала рукой в сторону ручной швейной машинки, стоявшей на полу возле стола. – Шью, крою ночами. Делаю всё, чтобы заработать лишнюю сотню. Конечно, этого недостаточно. Андрэ – ещё совсем юная, ей хочется… хотелось… красиво одеваться, покупать косметику, менять сумочки, гулять с подружками, ездить в Портленд по выходным на собственной машине. Жить как все. А я не могла ей этого дать. У нас едва хватало денег на самое основное. Конечно, Андрэ на меня злилась и обижалась. Она скрывала от друзей, что покупает одежду в комиссионке и на распродажах. Врала, что якобы тётя отправляет ей посылки из Европы. Я бы с удовольствием сама ей шила, но Андрэ не нравилась моя одежда. Она называла её старомодной, говорила, что у меня нет вкуса.
Миссис Гилрой судорожно вздохнула.
– Ей просто хотелось быть красивой и популярной, – женщина повернулась ко мне и с надрывом выплакала: – Но она не была плохой! Понимаете? Не была! И не заслужила смерти!
Я пересела на кушетку. Взяв женщину за руку, крепко сжала.
– Я вам верю.
Хрупкие плечи задрожали.
– Что произошло в день, когда вы видели дочь последний раз?
– Я… Мы опять поссорились. У нас городок маленький, слухи быстро расходятся. И всегда найдутся желающие посплетничать. В мой магазинчик пришла мать одной из школьных знакомых Андрэ и рассказала, что видела дочь в компании парней. Сказала по этим ребятам тюрьма плачет, что все они бандиты и наркоманы, забитые татуировками бездельники, шатающиеся по улицам в поисках проблем. Придя домой, я прямо спросила у дочери, кто такой ЛаБелль и его компания. Андрэ грубо ответила, что это не моё дело. Я разозлилась, слово за слово и всё переросло в скандал. Дочь выкрикнула, что ей надоело жить в бедности, считая копейки, и она готова сделать что угодно, лишь бы выбраться из этого города и никогда не возвращаться. Не видеть никого, и меня тоже. Я… я сорвалась. И…
Женщина задохнулась от боли, не в силах больше говорить. Но этого и не требовалось. Все семейные скандалы похожи друг на друга. Все семейные праздники, кстати, тоже.
Глава 3
– И вы сказали, что если ей не нравится, то она может уйти и жить самостоятельно за собственный счёт, – проговорила я. Спрашивать не требовалось, всё было слишком очевидным.
Тоня кивнула, пряча лицо. Ей было стыдно, тошно и отчаянно больно. Последнее, что она сказала дочери, было не словами любви, а фактически разрешением исчезнуть.
– Вы не виноваты в том, что случилось, – я погладила тонкую ладонь с исколотыми швейной иглой кожей. Наверное, Тоня была из тех, кто предпочитал не защищать пальцы во время намётки швов, когда так легко пораниться.
А ранилась она часто.
– Я прогнала её, – сдавленно всхлипнула мать погибшей.
– Нет, вы просто не сдержали эмоций в трудный момент. Так бывает. Со всеми бывает. Андрэ знала, что вы это сказали сгоряча. Как и вы знаете, что дочь вас любила и не хотела быть грубой. Просто не совладала с собой.
– Да, – закивала женщина, вытирая заплаканное лицо. – Да. Она хорошая. Очень умная и упорная. Знаете, Андрэ ведь могла поступить в колледж и даже получить стипендию. Пробный тест она сдала очень хорошо. Несмотря на все пересуды за её спиной.
И Тоня подняла взгляд на Буна. Тот растерялся, стушевался и даже как-то стал меньше ростом. Одно дело говорить гадости о школьнице мне, там, где никто не слышит. И совсем другое – смотреть в глаза безутешной матери, знающей, что ты терпеть не мог её убитого ребёнка.
Здесь одной верой не обойдёшься.
– Вы упомянули имя «ЛаБелль», – я сделала вид, будто слышу его впервые. – Кто это?
Тоня покачала головой.
– Я не знаю, честно. Какой-то парень, который периодически крутится в городе. Ещё пару дней назад я о нём даже не слышала. Знаете, у меня нет времени знакомиться лично со всей городской молодёжью. Я знаю только соседских ребят и тех, о ком рассказывала Андрэ.
– А с кем она дружила?
– С Элисон и Райли, ещё с Аланом, – быстро перечислила Тоня. – Они общаются со времён младшей школы. Есть и другие ребята: Грег, Марша и Сара, но эти просто приятели, не больше.
– Как вы думаете, куда отправилась Андрэ, когда ушла из дома? – я погладила чуть успокоившуюся женщину по спине. По крайней мере, она перестала трястись как осиновый лист. Конечно, это лишь на время. Пройдут годы, прежде чем она сможет смириться с потерей.
– Я решила, что к Райли, – ответила Тоня. – Остыв, позвонила ей. Хотела поговорить с дочерью, потому что свой телефон она оставила дома.
– Подросток вышел из дома без гаджета? – усомнился Майерс. – Такое возможно?
– Она поставила телефон на зарядку, наверное, вспомнила о нём уже на улице, но не захотела возвращаться.
– Когда вы позвонили Райли, что она вам ответила? – я вернула разговор в нужное русло.
– Сказала, что видела Андрэ только в школе на занятиях. И домой она к ней не приходила. Но мне послышался тихий смех на заднем фоне, я решила, что дочь попросила подружку не признаваться, и та мне соврала.
– Последний вопрос, – я потёрла шею, разминая её. – Во что была одета Андрэ, когда уходила?
– Джинсовая юбка, белая футболка и чёрные кеды, – быстро и без запинки перечислила мать.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: