Дракон и Король Подземья

– Не надо, Энджи, – остановил ее голос Кинетете.

– Не надо? – растерянно повторила Анджела.

– Камберленд не поймет тебя. – пояснила Кинетете. – Если бы ты приходилась ему матерью или сестрой, тогда может быть… Ты для него посторонняя женщина – более того, жена недруга – и граф решит, что ты потешаешься над ним.

– Разве граф не поймет, что ему сочувствуют?

– В мире, куда ты попала, не рассчитывают на сострадание посторонних. Да ты посмотри… – Кинетете взяла Энджи за руку и развернула лицом к столу.

Епископ, Брайен и Дэффид смотрели на Камберленда с нескрываемым интересом, но в их глазах не было и намека на жалость или сочувствие.

Проследив за взглядом жены, Джим внезапно сообразил, что поставленный им спектакль не обошелся без зрителей.

– Каким образом… – начал он, но его прервал голос Кинетете:

– Тебе все объяснит Каролинус. Джим перевел взгляд на мага. Каролинус проснулся и, казалось, был полон сил.

– Не задавай мне лишних вопросов, Джеймс, – сказал маг. – Я сделал так, чтобы все сидящие за этим столом стали зрителями сотворенной тобой иллюзии. Мне кажется, она тебе удалась и не причинила никому зла. Надеюсь, что милорд епископ согласится со мной.

Ричард де Бисби что-то буркнул себе по нос и смерил Джима недружелюбным взглядом.

– И я считаю, что иллюзия не причинила никому зла, – подала голос Кинетете, нарушив воцарившееся молчание. – Однако тому, кто ее создал, пора вывести милорда графа из угнетенного состояния.

Джим склонился над графом.

– Милорд Камберленд!

Граф даже не шелохнулся. Джим повторил попытку:

– Милорд!

Камберленд сохранял полную неподвижность. Джим оперся рукой о стол, наклонился и размеренно проговорил графу в самое ухо:

– Милорд, то, что с тобой случилось, было всего лишь сном, и этот сон не станет реальностью, если он послужит тебе уроком.

Граф приподнял голову.

– Нет, это был не сон, – сказал он усталым, безжизненным голосом. – Ни один сон не может быть таким явственным.

– Ты ошибаешься, – возразил Джим. – Мне лучше знать. Я маг, и это я навеял на тебя сновидение.

– Я не верю тебе, – сказал Камберленд, немного повысив голос. – Маг не может погрузить человека в сон.

– Это ни на что не похоже! – возмутился Каролинус. – Как можно отрицать всесилие магии?

– Сын мой, – вступил в разговор епископ, взглянув на графа, – ты действительно спал. Сэр Джеймс не обманывает тебя.

Камберленд потер рукой лоб.

– Если ты позволишь, милорд, – проговорил Джим, – я растолкую тебе твой сон.

– Сон говорит о том, что мне не спастись от моих врагов, – опустошенно сказал Камберленд.

– Нет, – возразил Джим, – сон говорит о том, что ты сам замыслил расправиться с неугодными тебе людьми при дворе. Ты сам организовал набег на свое поместье с тем, чтобы обвинить в преступлении графа Оксфордского и его сторонников.

Естественно, ты нажил себе врагов. И они начнут действовать, если ты не угомонишься. Им легче обвинить тебя в колдовстве, чем поднять мятеж, сколотив войско из недовольных повышением налогов.

– Я не колдун, – сказал Камберленд.

– Нет, – согласился Джим. – Тем не менее твои помыслы таят зло. Ты собирался расправиться и со мной, а заодно и с моими друзьями. Поначалу ты действовал руками леди Агаты. Эта женщина питает ко мне злобу и не оставляет попыток погубить меня, мою жену и моих друзей. Мало того, она плетет интриги при дворе. Если леди Фалон не уймется, ее действительно могут арестовать, а на допросе выбить у нее показания, порочащие тебя. Ты один можешь поставить ее на место. Если ты обуздаешь ее и сам прекратишь враждебные действия против неугодных тебе людей, то и на тебя никто не поднимет руку.

– Если я стану бездействовать, мое место при дворе займет Оксфорд.

– Графу Оксфордскому не осилить тебя. Ты брат короля и его первый советник. У тебя есть сторонники, перемани на свою сторону и недоброжелателей. Снизь налоги, поступления от которых оседают в твоих сундуках, и твои недруги превратятся в твоих приверженцев.

При упоминании о налогах Камберленд поежился и отвел глаза в сторону. Немного помолчав, он снова взглянул на Джима и ответил:

– Ты маг, и я благодарен тебе за предостережения и советы. Но ты не придворный. Не рассчитывай на то, что Оксфорд умерит свои аппетиты.

– Я рассчитываю лишь на то, что ты вместе с леди Агатой оставишь меня, мою жену и моих друзей в покое.

– Наши пути расходятся, у меня не осталось причин враждовать с тобой. Что касается Агаты Фалон, то я ее обуздаю.

– Тогда тебе остается отдать мне ордера на арест.

– Я не знаю, у кого они.

– Ты сам говорил, что ордера у сэра Саймона.

– Я сказал, не подумав. Офицер, которому приказали… – Камберленд замялся и, проглотив несколько слов, продолжил:

– Никогда не возьмет с собой столь важные документы из боязни потерять их или утратить в бою.

– Сын мой, – снова подал голос епископ, – ты едва ступил на путь покаяния и смирения и уже сворачиваешь с него. Я нисколько не сомневаюсь, что ордера у несчастного рыцаря, упокой Господь его душу.

Камберленд помрачнел.

– Я тоже так думаю, – сказал Джим – Может быть, ты, милорд граф, соблаговолишь поискать их…

– Силы небесные! – вскричал граф. – Ты никак решил держать меня на посылках? У меня лишь один господин: король, но и он никогда не прикажет мне коснуться руками трупа.

– Эти ордена могу поискать я, – вступил в разговор Дэффид, вставая из-за стола. – Я не раз имел дело с трупами на поле сражения.

– И я тоже, – сказал Брайен, поднимаясь на ноги вслед за лучником.

– Господа, господа, не берите на себя грех, – остановил их епископ. – Я князь церкви, и я один без ущерба для своей бессмертной души могу притронуться к человеку, который принял смерть, не успев исповедаться. Я сам поищу эти злополучные ордера.

– Стой! – вскричал граф. – Я не мигу допустить, чтобы ты обшаривал мертвеца. Ладно, я сам обыщу сэра Саймона.