Илиада. Древнегреческий эпос в пересказе Сергея Носова

Остаётся стрелу достать и, к луку приладив, метко нацелить её, учтя расстояние, и – взяв поправку на ветер – отпустить – пустить смертоносную.

Что и делает он: отпускает.

Только Афина стрелы? быстрее.

Раз – и переместилась мгновенно: подле того она оказалась, в кого стрела мчится. То ли царя Менелая в бок подтолкнула, то ли спугнула стрелу как-то, но, чуть-чуть изменив направление, попадает та в золотую пряжку на широком поясе, стягивающем доспехи. А это уже двойная защита.

Пряжку расколола и в броне застряла, поранив кожу несильно. Всё как Афиной задумано. Получилось весьма выразительно: царь Менелай – пошатнувшийся, но на ногах, из него стрела торчит, и кровь из-под брони по ногам стекает.

Как закричит Агамемнон: убили брата!

Стал он прощения просить за то, что заключил этот мир нелепый. А Менелай говорит: да вроде жив я. Повезло, что в пряжку стрела. Ещё не умер. Что же это было такое? Как же это можно себе представить?

Врачевателя привели.

Так бы мог рассказать Махаон, врачеватель.

…Что умею, то умею. Я же сын отца моего, а мой отец – Асклепий. Наш с братом отец мог мертвецов воскрешать, мы с братом так не умеем. Но много знаний он нам передал, а сам научился всему от кентавра Хирона, тот уж знал всё на свете… Что касается царя Менелая, жизни его угрозы нет. Случай счастливый, могло быть хуже. Первым делом я вынул стрелу. Потом с него сняли царские латы, и я осмотрел рану. Потом, к ране губами прильнув, высосал достаточно крови. Врачевательной присыпки не пожалел. Раненому на глазах становилось лучше.

Миру, разумеется, пришёл конец. Пока Махаон лечил Менелая, пока ахейцы терзались гневом, пока угрожали они вероломной Трое, троянцы сами, недолго думая, пошли в наступление.

Агамемнон обходил войска. Приветствовал тех, кто изготовился к битве. А тех, кто отлынуть хотел (были такие), грозно ругал и стыдил.

Вот Идоменей отважных критян построил. Слава царю Крита!

Вот оба Аякса, буйные головы, в бой повели грозные тучи народу. Слава Аяксу Теламониду, Аяксу Великому, царю Салами?на! Слава Аяксу Оилиду, Аяксу Малому, царю Локриды!

Вот Нестор, мудрый старец, колесницы выстраивает в три ряда, каждый поручая военачальнику, облечённому его доверием. Слава царю Пилоса!

Зажигательные речи произносит Агамемнон, возжигая в сердцах боевую радость.

Но не всеми доволен он. Иные отчего-то медлительны.

Менесфей никуда не торопится. Больше бодрости, царь афинский!

Одиссей пререкаться надумал. Не сейчас, не сейчас, царь Итаки!

Диомед, ты ещё ничего не знаешь? Осмотрись – и вперёд, царь Аргоса!

И началось.

Волнам прибоя подобны толпы вперёд устремившихся.

Троянцев союзное войско кричит на всех языках.

Молча, сжав зубы, идут ахейцы.

Этих побуждает Афина, ненавистница Трои. Тех – троянцев – Арес, бог войны. С ним Страх и Ужас – Фобос и Деймос – приходят. Сестра его Распря, она же Эрида, разрослась до небесных высот и всё охватила, объяла.

Копья, кожа щитов, сила мускулов, мощь соприкоснулись.

Щиты о щиты – и покатились громовые раскаты, – кто, ликуя, кричит, кто стонет, кто рычит звероподобно. Хлынула кровь – чужая, своя…

Счёт смертям открыл Антилох – он убил Эхепола. В лоб – копьём.

Элефенор, царь абантов, схватив за ноги труп, хотел оттащить его, чтобы снять доспехи, и был убит копьём Агенора.

(Так ли нам важно тут – кто за кого? Хорошо: Агенор – сын Антенора, отважный троянец.)

Аякс Теламонид убил Анфемиона, этот малоопытным юношей был. Конкретно: копьём – в правый сосок. Победитель мгновенно избавил труп от доспехов.

В Аякса копьём пытался ударить Антиф, сын Приама, но попал в пах Левку, Одиссеву другу, когда, надо заметить, тот был беззащитен, потому как оттаскивал труп Анфемиона. Рядом с ним и упал.

Одиссей, возгоревшийся местью за Левка, пробил, взревев, копьём голову Демокоона, сына Приама (правда, побочного), – от виска до виска.

Пирос, предводитель фракийцев, перебил камнем ногу Диору, одному из элидских царей, а потом проткнул ему, лежавшему на земле, пикой живот. Однако не успел снять с трупа доспехи – ему самому проткнул грудь, разорвав лёгкие, очутившийся рядом Фоас, царь Этолии. Добивал Пироса уже мечом. Хотел прибрать доспехи, но набежали фракийцы и отогнали убийцу от трупа своего предводителя.

Труп – это выкуп. Доспехи – добыча, трофей.

Война – это прибыль.

Прибыль и убыль.

Подвиги Диомеда

…Арес, ты Арес, человекогромила, послушай, заляпанный кровью! Есть предложение… Давай, сокрушитель всего… давай возьмём да и кинем – и тех и других, и пусть разбираются сами – Зевс им в помощь, а мы с тобой отдохнём. Айда на природу?

Бог войны, а доверчивый, мне сразу поверил. Я его посадила на берег Скамандра, на зелёную травку – отдышись, отдохни. Посмотри, как красиво, какая река… А сама к ним воротилась. А он так и сидит. Потому что не надо троянцам подыгрывать, мог бы быть и над схваткой. Сам виноват. Остолоп злобный.

И вот наблюдаю, как наши стали давить.

Ну давайте, ахейцы!

Агамемнон на копьё насадил, причём со спины, широкоплечего Одия, царя гализонов, союзников Трои.

Идоменей поддел копьём за плечо богоравного Феста.

Менелай проткнул Скамандрия. Не помогла Артемида бедняге, хотя сама научила превратностям охоты на вепря. (Кстати, где она? – что-то не вижу…)

Мегес – Педея.

Еврипил – Гипсенора. Этому руку отсёк, когда он убегал.

Ну и так далее.

Но не видела я Диомеда. А как Диомеда увидишь, если рубить и колоть он повсюду способен? Не уследишь. Того гляди, глаза разбегутся.

Вдруг слышу, взывает ко мне. Помощи просит.