Илиада. Древнегреческий эпос в пересказе Сергея Носова

Арес, очнувшись от наведённой на него Афиной задумчивости, немедленно приступил к делу: принял грозный образ фракийского вождя Акаманта, чтобы обратиться к троянцам с призывом спасти лежащего в прахе Энея (получается, двойника…).

Обстоятельства складывались не в пользу троянцев – следовало в них побуждать силу, и дух, и силу духа.

Сарпедон, царь Ликии (и сын Зевса – ни много ни мало), горькие упрёки бросал в лицо самому Гектору: мы тут, верные союзники Трои, костьми ложимся и кровь проливаем, а что же вы притихли, троянцы, – как-то вяло воюете?

Пристыженный Гектор ярким словом воодушевил троянское войско, и продолжилась битва с новым жаром.

Успех в сражении был переменным.

Гера могла бы потом рассказывать.

…Мы чуть дара речи не лишились с Афиной!.. Троянцы наступают, и кто же ведёт их?.. Ба! Сам Арес!.. А ты сказала, что увела с поля брани его, да вот же он!.. Никогда они войском за ворота Трои не выходили, и вот – осмелели-то как!.. Бог войны заодно с ними!.. А как же наши обещания Менелаю?.. А где наша поддержка ахейцев?.. Ещё немного, и мы будем сами просить о помощи – здесь, на Олимпе!.. Действовать надо!.. Запрячь коней олимпийских!..

Сама запрягала. Геба мне помогала – колёса из меди с золотыми ободьями надела на железную ось…

Нет коней горячее и быстрее, чем эти. Нет других – чтобы так рвались в бой!..

И могла бы к тому добавить Афина.

…А я скинула с плеч покров, лёгкий, воздушный, самою и вытканный, долго падал он у входа к Зевсу в чертог, – и надела отцовские латы. Поверх доспехов накинула эгиду Зевса-отца, наводящую ужас и таящую непомерную силу. Шлем надела. Взяла копьё боевое. Все как надо – иду на войну.

Вот я в колеснице. Бич у Геры в руке, и – коней она погнала. И открылись ворота небесные…

Там ещё сидел Зевс на скале, нас увидел, нельзя же мимо него – надо бы спросить разрешение.

Остановились. Гера ему говорит, мы тут Ареса прогнать с поля битвы хотим. Ты не против?

Он плечами пожал. Вроде как всё равно. Сказал про меня – чтобы я занималась воительством.

А я и рада!.. И помчались мы в гущу сражения.

И могла бы к тому Гера добавить.

…Диомед подустал. Доблестные мужи его окружали, но рваться в битву они не спешили. Я приняла образ Стентора, этот образ тем меня привлекал, что умел воин Стентор так заорать, как пятьдесят самых громких глашатаев, когда бы им всем закричать вместе случилось.

Вот я и кричу. Так, что трясётся земля. В трусости их обвиняю. В том, что герои по внешности только! Был бы Ахилл… При Ахилле такого бы быть не могло!.. Чтобы так осмелели троянцы!..

Воспламенила я их и голосом, и словами – вижу, глаза заблестели.

Афина к Диомеду идёт. – Диомед! Где твои силы? Руки, спрашивает, немеют? Так вспомни отца, говорит! Вот кто герой был – Тидей!.. Неутомимый на поле брани!..

А он ей так отвечает: ты права, говорит. Я узнал тебя. Но что мне делать, когда возглавляет их воинство бессмертный, – посмотри, это же сам Арес, бог войны, хоть и в образе смертного!.. Нам нельзя с бессмертными воевать, дохлое это дело. Ты мне сама запретила. Вот только Афродиту ранил копьём. С твоего разрешения…

…Да какой он бог, восклицает Афина, – так, место пустое! А тебе это важно? Злобное пугало он или разрушитель всего – да какая нам разница, Диомед? Соберись! Вместе мы его одолеем. Я сама буду править колесницей, а с тебя только меткий удар!

И могла бы Афина к тому добавить.

…Всё так и было. Воспламенился герой наш от моего крылатого слова… Я место Геры заняла, боевой буду возницей… Надела маску Аида, это чтобы бог войны меня не узнал – стала для него невидимой… А мой герой Диомед рядом со мной стоит и глазами блещет… Коснулась кнутом лошадей. Ну что, Диомед?.. С Зевсом!

Арес, бог войны, мог бы так рассказать.

…Радостно видеть, как погибают герои. Вообще-то я за троянцев. Но гибель любого героя в бою хороша!

Мною возглавлено наступление! Я бог войны, жестокий Арес, бойтесь меня, ахейцы! Со мною Распря, со мною Ужас и Страх! Всех ненавижу, а вас, ахейцы, – особенно!..

Ещё немного, и мы бы сожгли их корабли… Но тут колесница – и на меня!.. И медью сияет…

Это кто там с копьём? Это ты, Диомед? Что-то ты разбуянился, смертный!.. Вот тебе, получай!

Он, конечно, щитом…

Да что мне твой щит!.. Защитился? Нет, скажи, защитился?

Так и прошло насквозь копьё моё медноконечное…

Сквозь щит!

Ему бы и дальше – сквозь Диомеда…

Ан нет… Почему-то.

А почему – некогда думать. Но мысль была: невероятно!

По всему я должен был его проткнуть.

А тут он – в меня!

Невероятно!

Больно, больно мне!.. В низ живота!.. Кто тебе помогает?..

Как я заревел!.. Воздух, земля – это рёв мой – дрожите! Раненый бог! На бога войны смертный напал! Я убит.

Нет, я бессмертный.

Хуже всего бессмертному среди трупов лежать и от боли стонать, глядя в небо.

Это она. Она ему помогла! Отвела моё копьё, а его направила!

На Олимп! Только так! Одно спасение!

Зевс-отец, я твой сын. Помоги! Ты всё можешь.

А он сказал мне, что я плохой. Что если бы я не был сыном его, он бы меня, пожалуй, прикончил. Но поскольку я сын, делать нечего, исцелит. Позвал Пеана. – Исцеляй.

Исцелён, исцелён!..

Но куда же, куда катится мир?!