Перст Кассандры

Перст Кассандры
Герт Нюгордсхауг

Скандинавский детектив (РИПОЛ)Фредрик Дрюм #5
«Перст Кассандры» – пятая книга из серии о Фредрике Дрюме – знатоке вин, ценителе красивых женщин, владельце эксклюзивного ресторана в центре Осло и… талантливом сыщике, открытия которого не раз приводили в трепет не только преступный мир, но и знаменитых ученых. В этом романе главный герой раскрывает зловещие убийства в родном Осло.

Герт Нюгордсхауг

Перст Кассандры

Cassandras finger © Gert Nyg?rdshaug Впервые опубликовано Cappelen Damm, 1995

© Издание на русском языке. Storyside, 2022

© Жданов Л. Л., наследники, перевод на русский язык, 2022

© Оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2022

* * *

Для Сократа суть состояла не в том, чтобы абстрактное сделать конкретным, а в том, чтобы через конкретное выявить абстрактное.

    Сёрен Кьеркегор. О понятии «ирония» с учетом суждений Сократа

Мир дает пищу познанию, но из познания не вылепишь мир.

    Тур Нёррестрандер. Видеть мир

1

Скарпхедин Ульсен видит больше того, что написано, Мать-Земля наносит жестокий удар, и Фредрик Дрюм съедает целую кисть рябины

Скарпхедин Ульсен печально уставился на изображение майяского бога Хецалькоатля – Пернатого Змея, – висящее на стене напротив него. Потом рассеянно постучал три раза указательным пальцем по единственному листу бумаги, лежащему на его конторке, и пробормотал:

«Это конец, Фредрик Дрюм. Все, конец».

После чего надолго воззрился в пустоту. В кабинете старшего следователя Скарпхедина Ульсена в Управлении криминальной полиции Осло не было ничего, заслуживающего созерцания, если не считать майяского бога. На книжной полке стояли двадцать четыре пустых скоросшивателя, которым надлежало лопаться от документов, отражающих непрерывный рост преступности в Норвегии. На конторке Скарпхедина Ульсена лежало одно-единственное дело – Фредрика Дрюма. Зато это было самое крупное дело, каким ему когда-либо доводилось заниматься. Дело, из-за которого грозила лопнуть его голова.

В деле была только одна бумага – письмо, лежащее посередине полированной столешницы. Ни одна пылинка не нарушала чувствительное, высокочастотное равновесие между краями белого листа, стерильной плоскостью стола, строгой логикой букв и высоким зарядом нейронов следователя. Ведя вдоль строчек, но не касаясь бумаги холодным, как ящерица, пальцем, он еще раз прочел письмо:

«Уважаемый господин Фредрик Дрюм.

В соответствии с Вашими указаниями мы тщательно исследовали и анализировали объект, который Вы прислали в нашу лабораторию. Сожалеем, что на это ушло так много времени, но, как уже говорилось в предыдущих письмах, присущие объекту перемещения фотонов, особенности интерференции и преломления лучей оказалось весьма не просто выявить, исходя из действующих физических теорий.

Уважаемый господин Дрюм, упомянутый объект, кристалл в виде пятиконечной звезды диаметром 40,051 мм и толщиной 12,007 мм обладает совершенно поразительными свойствами, так, изоспин света подвержен гораздо более сильным качественным изменениям, чем это происходит в кристаллах рубина. Если допустить излучение концентрированной энергии квантовым полем кристалла, то перед нами объект, чьи свойства могут открыть новые пути в физической науке. Если в данном случае нами выявлено поле Хиггса, возможно, физика сумеет обнаружить давно разыскиваемую частицу, которая связывает между собой все формы материи, а именно – частицу Хиггса.

Несомненно, Вы понимаете, как важно для науки, чтобы мы могли продолжить исследование, выявляя действующие в данном случае закономерности, а также попытаться найти практическое применение высвобождаемой энергии объекта. А потому просим Вашего разрешения передать объект нашим коллегам в Европейском Совете по ядерным исследованиям.

Просим по возможности скорее подтвердить Ваше согласие.

С уважением д-р Джеймс Уилсон, Кембриджский университет»

Подперев своим холодным указательным пальцем подбородок, Скарпхедин Ульсен уставился на одну из двух книг, которые стояли на полке, прислонясь к двадцать четвертому пустому скоросшивателю. Хотя даже стены его кабинета знали наизусть ее название, он громко произнес вслух:

– «Танцующие мастера By Ли», Гэри Зукав.

Затем его мысли вдруг приняли совсем иное направление. За матовым стеклом его двери проскользнула прямая стройная фигура старшего сержанта Лёвли, и он спросил себя – не набраться ли отваги и пригласить ее на ужин с восточными пряностями в ресторан «Пенджаби Свит Хауз»?

Почти в ту же секунду, как Скарпхедина Ульсена посетила эта идея, которую он тотчас отверг, произошло первое убийство.

День у Халлгрима Хелльгрена выдался на редкость напряженный. Борясь с усталостью, он свернул на длинную зеленую аллею, ведущую к маленькому хутору, который он купил в верховьях долины Луммедален. Сегодня ему пришлось выдержать четыре заседания по поводу ассигнований для отдела классической скульптуры Национальной галереи, причем одно заседание завершилось острой перебранкой с высокопоставленным чиновником, да еще не обошлось без вечных споров с коллегой, профессором Кааном де Бергом о значении надписей, обнаруженных вместе с нашумевшими находками фигурок Матери-Земли в Южной Франции. «Талисманы плодородия» – как Каан де Берг иронически называл тучные статуэтки, которые появлялись из земли в разных концах Европы как секретное послание малоизвестной современному миру эпохи.

Халлгрим потер висок и свернул с аллеи на заключительный ухабистый участок дороги, ведущий к старому беленому приземистому дому, служившему ему обителью последние три года.

Усталость как рукой сняло, когда он увидел на крыльце ожидающего его белого лесного кота Ясера.

Халлгрим вырулил на стоянку, вышел из машины и размял руками бедра, вдыхая запах желтой листвы, мокрой травы и живой земли. Хотя лето уже заметно состарилось, Халлгрим был не из тех, кто предпочитает отсиживаться дома в ожидании мрачных поветрий осенней депрессии, напротив – он был в ладу с природой и делал сладкие вина из ягод и плодов.

Только так. Мать-Земля милостива.

Выудив из кармана ключи, он протянул руку к Ясеру, чтобы погладить его, но тут его подстерегала первая неожиданность, зрачки кота на ядовито-желтом фоне сузились, и вместо того чтобы потереться, ласкаясь, о ногу Халлгрима, Ясер зашипел, выгнул спину дугой, попятился и одним прыжком скрылся за сараем.

– Балда. Погода действует, что ли? – растерянно воскликнул Халлгрим, глядя вслед коту. – Ладно, сиди там. Сперва сам поем, а потом уж займусь твоими проклятыми консервами.

Однако настоящий шок он испытал, когда отворил дверь гостиной. Он так и замер на месте, чувствуя, как кровь отливает от лица, от рук, живота и груди, как некая многотонная тяжесть прижала его подошвы к полу. Подобно тяжести, прижимающей к полу стоящую перед ним огромную статую.

Ибо в центре гостиной стоял каменный исполин. Абсолютно невозможное явление, невозможное в том смысле, что никому бы было не под силу доставить его сюда, невозможное потому, что статуя не могла бы пройти в эту дверь, и уж совершенно немыслимое потому, что место этого исполина – в отделе классической скульптуры Национальной галереи, где четырехтонная громадина высотой два метра сорок сантиметров красовалась последние тридцать лет.

Статуя ассирийского царя Ашшурбанипала, один из самых замечательных экспонатов Национальной галереи, очутилась в маленькой гостиной хранителя Халлгрима Хелльгрена, в верховьях долины Луммедален.

Разумеется, это вздор, полнейший абсурд. Когда секундное (?), минутное (?) оцепенение миновало, он шагнул вперед и со всего маха ударил кулаком в пах великана, не сомневаясь, что речь идет о ловком розыгрыше, что перед ним макет из материала, который легко перевозить, легко разобрать по частям и снова собрать, что-то вроде пенопласта. А может быть, фигура вообще надувная? Уж во всяком случае это не камень!

Закричав от боли, он осел на пол перед Ашшурбанипалом, брызнувшие из глаз слезы оросили разбитые суставы. Постанывая, встал на колени и прислонился к статуе. Камень! Самый настоящий камень! Перед ним и впрямь был царь Ашшурбанипал из Национальной галереи, никакого сомнения, он узнавал детали, каждую борозду на поверхности древней скульптуры, которую так часто с восхищением рассматривал.

Халлгрим побрел на кухню. Опустил ушибленную руку в холодную воду, потом обмотал ее полотенцем и, борясь с болью, снова заглянул в гостиную, убедиться, что ему все это не привиделось. После чего выбежал из дома.

Скользя по мокрой траве, шлепая по грязи, ринулся к машине, открыл здоровой рукой переднюю дверцу, завел мотор и развернулся.

Его била дрожь. От разбитых суставов поднялась температура. Уездная больница… Он ехал быстро, не раздумывая. Впрочем, одна мысль ни на секунду не покидала его: «Женщины, владевшие и правившие землей десять лет назад, жили в мире. Мир».

И слово «мир» было последним в мозгу Халлгрима Хелльгрена перед тем, как какой-то предмет пробил ветровое стекло, раздробил его голову, вылетел через заднее окно, прокатился по дороге и завертелся волчком на обочине, наполовину скрытый кустом шиповника.

«Какой в этом году крупный, сочный шиповник», – сказал себе Фредрик, выезжая на дорогу, ведущую в Луммедален. Надо будет на обратном пути присмотреть хорошие кусты и собрать килограмма два-три для особо изысканной приправы. Рецепт: пюре из шиповника, немного сахара, соли, белого вина. Плюс имбирь, гвоздика и чуть-чуть шафрана для цвета. Вскипятить, добавить сгуститель. Бесподобная приправа к птице, например к фазану.

Мысли о новых кулинарных творениях сразу подняли настроение владельца «Кастрюльки», единственного в Осло ресторана, отмеченного двумя звездочками в путеводителе Мишлена. Напевая старый шлягер «Моряк, возвращайся…», Фредрик Дрюм окинул мысленным взором старый хутор в верховьях долины Луммедален. Сегодня у него выдался свободный вечер, и он решил осуществить давнее желание, разделить с Халлгримом Хелльгреном одну из его незамысловатых плотных деревенских трапез, выпить бокал его собственного домашнего вина и побеседовать с другом о том, что больше всего занимало обоих – последних открытиях и достижениях в области археологии. Фредрик уже представлял себе тему сегодняшней беседы – находки статуэток Матери-Земли в Южной Франции и некоторые странные надписи на глиняных черепках. Письменность на столь ранней стадии истории человечества? Это пахло сенсацией: самым древним из тучных женских фигурок было около тридцати тысяч лет. Среди археологов развернулись жаркие споры о смысле этих статуэток, и лишь весьма основательная гипотеза могла рассчитывать на твердое признание.

Фредрик радостно улыбнулся и чихнул. Он был знаком с гипотезой Халлгрима и не сомневался, что она заставит ощетиниться даже самых вялых обитателей замшелых лабиринтов археологии.

Свернув с шоссе на длинный прямой проселок, он сбавил скорость, присматриваясь к растительности. Осень – пора заготовок. Грибы и ягоды. Травы и овощи. Примерно в километре от шоссейного моста, под который ныряла его дорога, взгляд Фредрика привлекла машина, стоящая подле словно объятой красным пламенем рябины; он различил среди ветвей чью-то фигуру.