Трижды проклятый молот От Буквы

– Затем, что мне тут ещё жить. Если украденный паспорт будет рядом с моим по миру шляться, то думаешь, никто не догадается? Тут все ленивые, но не тупые. Нам ещё надо подумать, как и у кого спереть и вернуть, да так, чтобы у человека от появившихся там виз сердце не остановилось.

– Почему?

– Потому, Лила, что мне это всё не нравится, и поездкой в Рязань мы точно не отделаемся.

Глава восьмая. Мария Ивановна. Сердце ребёнка

Прием был пышный. Рыцари в светящихся рунами доспехах, богатые одежды дам и невероятные украшения, собранные со всего мира. Яства были превосходны – как обычные куски жареного мяса, так и экзотические, полуживые и невероятно вонючие, но считающиеся здесь деликатесом гады, наполняли столы. Речи были пафосные, долгие, но скучные до безобразия.

Мария Ивановна давно выработала в себе привычку переносить подобные мероприятия как данность. Она стояла в ряду учителей. Её место было, пожалуй, самым почётным – около крепкого малыша, сына гномьего короля. Ребёнок был нарядно одет в парадный доспех из мифрила смешного детского размера. Малыш, плотный и невысокий, смешно смотрелся в этом одеянии. Мария ни одной секунды в жизни не стояла без дела. Сейчас она переключала свой слух и взгляд с человеческого на кошачий, щелкая внутренним тумблером. Она так называла то, что возникало в голове, чтобы перейти на зрение кошки. Было очень удобно, чтобы видеть в темноте. Как оказалось, совсем не обязательно нужно было трансформировать тело. Зрение и слух в теле кошки были куда лучше, но если просто переключить ощущение, то, пользуясь человеческим телом, вполне можно было ходить в абсолютно тёмной комнате, не спотыкаясь, и даже ориентироваться на эхо, идущее от шагов и дыхания. Эти навыки требовали тренировок, и как раз сейчас она этим и занималась.

В том мире она носила очки с самого детства, а попав в этот, получила абсолютное зрение, ещё и прибор ночного видения. Интересно, как происходит смена? Может быть, что-то трансформируется внутри ушей или внутри глаз? Мария Ивановна ещё раз поменяла слух и зрение. Чем чаще она это делает, тем лучше у нее получается и тем лучше получается рассмотреть окружающих. Ещё раз окинула людей, находящихся в зале, кошачьим глазом, добавила слух. Внутри полы пышного рукава одного из вельмож было темно для человеческого зрения, а зрение кошки видело, как в её сторону смотрела небольшая стрелка. Она была установлена в похожее на арбалет с прижатыми дугами оружие. Остриё смотрело на малыша, на ребёнка короля. Упрятанное в глубокий рукав и привязанное к запястью, это оружие не было видно никому, кроме неё. Будь сейчас зрение человеческим, она бы тоже ничего не увидела.

Ребёнок смотрел по сторонам, открыв рот и восхищаясь диковинным для него зрелищем. Кошачий слух донес легкий щелчок спускаемых пружин, и зрение, как в замедленной съёмке, различило пришедший в движение, состоящий из множества шестеренок, рычагов и пружинок механизм. Времени не было, не было возможности крикнуть, сделать трансформацию на тело кошки, даже отпихнуть малыша времени не было, а пружины уже раскручивали свой ход, и стрелка начинала двигаться, разгораясь ярким светом заклинания. Меньше десятка шагов. Даже неопытный арбалетчик с такого расстояния не промахнётся. Это был убийца, это был хорошо подготовленный человек, знавший своё дело. Мария всегда привыкла исполнять свой учительский долг до конца и просто начала падать перед малышом.

Удар был такой силы, что её откинуло назад, и своей спиной она отпихнула ребёнка на несколько шагов. Болт легко пробил церемониальный доспех, которым её награждал местный король перед мероприятием. Здесь было положено и учителям, и всем присутствующим на официальной части находиться в доспехах. Железяки противно звякнули, а через мгновение по сторонам из груди хлынул кровавый фонтан. Болт, несущий в своем острие божественную искру, в одно мгновение убрал все защиты, снял все ауры и пробил мифрил королевского подарка как тряпку. Мария чувствовала боль, слышала крики, вопли и звон оружия. Затем сознание сжалилось, отпустив её в темноту.

Учительница застонала и приоткрыла глаза. Резкая боль прошлась по всему телу и прострелила по рёбрам на вздохе. Она попыталась встать, но теплые руки придержали её за плечи и зашептали: «Лежите, лежите, вам сейчас нельзя вставать. Я сейчас позову, только не двигайтесь, вам нельзя». Глаза чуть приоткрылись и снова зажмурились от дневного света, заполнившего большую, чистую, просторную комнату. На столе стояла целая груда снадобий, лекарственных склянок и прочих лекарских принадлежностей. Через несколько минут комната наполнилась людьми. Здесь было множество знакомых и незнакомых лиц. Глава гномьей миссии улыбался во весь рот, скаля зубы, а смешные волосы на бороде топорщились во все стороны. Был и сам король в сопровождении своих неизменных огромных охранников, было ещё несколько человек, которых она не знала.

Король подошел к кровати, пододвинул стул и сел рядом.

– Мы все вам благодарны. Думаю, вас хранят не только наши боги, но и боги вашего мира. Болт был зачарован божественной искрой, и никакие защита, заклинания и броня не спасли бы. Здесь чистая удача. Заточенный в горниле Змеиного вулкана, его остриё пробило бы любую защиту, даже ваш церемониальный доспех из мифрила был для него как пергамент. Это уникальное оружие, и его делают по несколько столетий. Целое подгорное княжество может заниматься такой стрелкой целый век, а то и больше. Болт легко пробил броню и остановился в паре миллиметров от вашего сердца, затем раскрыл боковые шипы, повредив рёбра и лёгкие. Именно ваша пышная грудь спасла вас. Никто не стал делать божественной искры на стабилизаторе, которые были изготовлены из металла. Они зацепились за латный доспех. Болту просто не хватило длины достать до сердца. Будь на вашем месте самый огромный вождь орков, стрела бы пробила сердце, её длины волне бы хватило. Я правда не видел женщин с такой большой грудью, как у вас, только не подумайте ничего плохого.

Король взял руку Марии, посмотрел в глаза и продолжил:

– К сожалению, вам ещё долго предстоит находиться в этой постели. Тут мы бессильны. Раны, наносимые божественными предметами, лечатся очень долго, на них не действует чарование, магия, они совершенно не поддаются лекарственным снадобьям и магическим эликсирам. Вторым вашим везением было то, что в нашей группе учителей был человек, преподающий медицину и живший в вашем мире. Я никогда раньше до этого не видел, как шьют мясо, собирают вручную кости и, словно скорняки, затем зашивают кожу. Эликсиры немного помогают, но не больше, чем лекарство обычных травников. Я впервые видел, как мои маги разводят руками. Простые снадобья без магии действовали лучше.

Глава гномьего представительства подошел к кровати и показал кусок вмятой брони. Это был кусок её доспеха, а в нем торчала наглухо впрессованная хвостовиком стальная стрелка. Она была похожа на новогоднюю ёлку, распушившую острые как бритва иглы, торчавшие во все стороны. Учительница улыбнулась. Её глупость при создании аватара спасла ей жизнь и защитила ученика, но вслух она ничего не сказала – слишком мало сил у неё сейчас было и слишком сильно болела рана.

Король внимательно смотрел, потом сказал совершенно серьезным тоном:

– Мария Ивановна, Маша, можно вас так называть? Вас спасла фигура. Стрела была зачарована божественной магией. Творение безумных убийц, легко пробила доспех, она пробила бы любой доспех, и ей просто не хватило длины достать до вашего сердца, зацепился хвостовик. В нашем мире это была бы смерть, но я своими глазами видел, как вы умеете совершенно без всякой магии собирать воедино плоть, сшивать кожу и мышцы, соединять кости и зашивать нитками раны. Но это ещё не всё. Стрела должна была пробить сердце ребенку. Она не могла промахнуться, эти вещи не промахиваются, а вы поставили своё. Её нельзя было отбить, отвернуть, только заменить одно сердце на другое.

Король немного помолчал и продолжил тихим, спокойным голосом:

– Самое главное, что когда человека поражает предмет с божественной искрой, то он отвязывается от алтаря и погибает навсегда. Его душу даже некроманты не могут вытащить. Мы вас уже привязали, прямо на точке возрождения тронного зала, но даже если вы умрете, то восстановитесь опять с этими же ранами, точно в таком положении. Божественные чарования на рану сходят сами по себе, и на это требуется много времени.

Попрощавшись и ещё раз поблагодарив за храбрость, король и все остальные удалились, а Мария, немного полежав с закрытыми глазами, провалилась в беспокойный, недолгий сон.

Учительнице не спалось. Вся грудная клетка болела. Заживало очень медленно, все-таки удар божественной искры – это сродни влетевшему в грудь паровозу или выстрелу из противотанкового ружья. Рёбра срастались, как в нашем мире, всегда долго и болезненно отзываясь на каждый вздох, вся грудная клетка была зашита нитками, а раны постоянно кровоточили. Как и говорил король, магические зелья не помогали, только травы, примочки и отвары. Тут работала обычная химия. Лекарств, к которым мы привыкли, не было, да и зачем, если есть магия. Раны с божественной составляющей столь редки, что могут пройти сотни лет, пока такая появится. Там, где обычно вмешиваются с божественными чарами, в живых не остаются. Было несколько приступов, когда поднималась температура, и её приходилось сбивать, как в древнюю старину, компрессами и холодными примочками.

К её кровати подошёл человек в странном коричнево-чёрном балахоне. Мария вздрогнула, а он приложил палец к губам, снял капюшон и оскалил в улыбке небольшие клыки, как у многих нечеловеческих рас. Большие заостренные уши двигались сами собой, смуглое лицо правильной формы было одновременно и красивым, и незапоминающимся. Он подошёл, сел на стул. Сиделка, которая всегда бодрствовала и находилась около учительницы, замерла и не замечала гостя, который бесцеремонно приподнял одеяло, укрывающее учительницу, и осмотрел раны, внимательно принюхался, чуть-чуть, слегка, потрогал швы и покачал головой: