Трижды проклятый молот От Буквы

Поход был похож, вместо небольшого костерка и сосисок, на настоящую средневековую охоту. От добытого кабана забрали только пару ног и несколько внушительных кусков мяса, оставив всё остальное на радость хищникам. В природе ничего не пропадает. Животное они выследили и прибили всем скопом, с визгом восторга разделали тушу. Ужин состоял из птицы, рыбы и того самого поросёнка. Эльф со своими детьми ухитрился собрать кучу растений, а человеческие дети притащили грибов и орехов.

Еды было очень много. Мария вначале удивлялась, почему они с собой вообще ничего не берут, кроме вина для взрослых, детворе – сладких соков, специй и соли. Специфика Средневековья – достаточно с собой таскать лук и стрелы с огнивом, и у тебя всегда будет чего поесть. Она уже довольно давно жила в этом мире и прекрасно это все знала, но так и не могла привыкнуть.

После сытного ужина детвору расфасовали под навесы на случай, если пойдёт дождь. На этой поляне было несколько добротных навесов в стиле шалашей, сделанных предыдущими посетителями или охотниками. Тут это часто бывает. Высокие шалаши или просто навес, внутри сооружения размещался очаг, который топился по-чёрному. Уложив детей спать, взрослые выпили немного вина, оставили караульных охранять лагерь, а это тоже было важным моментом, и, укрывшись походными одеялами, уснули.

Марии было совсем непривычно спать на голой земле, даже когда несколько бойцов нарубили учительнице лапника для лежанки. Было очень удобно, просто необычно. На удивление, сон быстро забрал сознание учительницы в свои объятия.

Ещё было очень темно, и до рассвета оставалась уйма времени. Звёзды ярко освещали лес, но сон разогнало как рукой, обдав всё тело неприятной дрожью и покрыв мурашками.

Она почувствовала что-то неладное, приподнялась на локтях и вслушалась в темноту, увидела несколько теней, несущихся к сонным членам отряда, и сгусток тумана на месте часового. На их лагерь нападали отвратительные полусобачьи-получеловеческие тела, оскаленные волчьи пасти с огромными клыками. Мария Ивановна испугалась, и в то же время её охватила ярость. Сейчас будут убивать её друзей, её учеников и просто детей. О себе она не думала ни мгновения. Страх за них, животная ярость, злоба и непреодолимое желание стать львицей, тигрицей, пантерой, неважно кем, чтобы убить, порвать в клочья этих мерзких тварей. Тело пронзила на мгновение резкая боль, свело судорогой и отпустило, налив мышцы силой. Учительница рванулась навстречу человекоподобным тварям с волчьими мордами, клыками и клочковатой бурой шерстью.

Ещё в детстве у неё были две собаки. В их дворе жил доберман – огромная, нелюдимая, злобная псина, которая кусала, никогда не предупреждая и не гавкая, и чёрный терьер. Он был такой здоровый, лохматый и всегда вонял псиной, и в дом его никогда не пускали. Маленькая десятилетняя девочка ещё тогда научилась показывать, кто в доме хозяин, и прекрасно обращалась с этими собаками. Они не хотели никогда загрызть ребенка, но поспорить, кто тут вожак стаи, всегда были горазды. Два огромных кобеля пытались постоянно куснуть ребёнка. Руки помнили. Доберману надо было положить руку на нос, он всегда кусал снизу вверх, оттягивая губу и выставляя зубы, или приложить руку к боку пасти. Открытого рта не хватало, чтобы перехватить детскую руку, а в этот момент можно было всегда щелкнуть его по носу, ущипнуть за переносицу или ударить по глазам или ушам. С черным терьером было сложнее, он был гораздо крупнее, но всегда можно было зацепиться за шерсть, больно дернув за усы, или в последнее мгновение приподнять руку и плюхнуть ему ладонью об нос. Получив такую оплеуху, собаки принимали маленькую Машеньку опять за хозяйку стаи, ещё раз подтвердив, что она не зря их вожак, и на какое-то время успокаивались, бросаясь слюняво облизывать и виляя обрубками хвостов.

С тех пор прошло хорошо больше полувека, а руки, оказывается, помнят, вернее, лапы. Мария ощутила себя в теле кошки – огромной, серой, пушистой, с большими цветными пятнами. Её тело покрылось буграми мышц и стало величиной со среднего размера теленка. Лапа прошлась чуть-чуть выше носа волкоподобной твари, ударила когтями по глазам, перешла на ухо и вцепилась в холку, выдернув голову вместе с частью позвоночника. Прыжок. Ещё один монстр, и другая лапа упёрлась в нос жуткого монстра, ушла вперед, и тварь завизжала, упала на землю, и удар по шее.

Ещё одна память тела. Она в детстве пару месяцев ходила на какие-то боевые искусства, уже и не вспомнить, когда и на что. В детстве девочки – они такие, переменчивые, от кукол до бокса, им всё надо, и всё так же быстро загорается, как и тухнет. Коневодство, кружок вышивания, плавание, рукопашный бой, пение и музыкальная школа по классу флейты, по два месяца максимум, но вот, оказывается, навыки остаются в голове навсегда и всплывают, когда они нужны. Вспомнила, как дралась её кошка. Она на полном серьёзе отстаивала свою территорию от этих двух огромных псин. Они, конечно, могли её разорвать, но знали, что это своя кошка, поэтому пытались решить дело обычным кусанием, но с пушистым, шипящим клубком зубов и когтей это не проходило.

Уйдя под ещё одного зверя, вцепилась ему в горло зубами и ударила задними лапами, которые сами по себе выпустили когти. Монстра разорвало пополам, кровь брызнула фонтаном по поляне. Бойцы вскочили на шум боя. Гном бил молотом расчетливо и быстро, словно у него в руках не тяжеленая железяка, а лёгкая поделка из бамбука. Эльф обернулся в медведя, бурого, с лохматой шерстью и покрытого белыми доспехами, с золотыми вставками, блестевшими на весь лес. «Выпендрёжник», – пронеслось в голове у учительницы, которая поджала под себя и сломала позвоночник и ещё одному человековолку. В принципе, всё, дальше ей уже ничего делать. Через полминуты остатки тварей убежали, а те, кто не успел сделать ноги, были мертвы. Проснувшиеся бойцы быстро добили нападавших.

Пушистая шерсть вся была перемазана кровью, и сейчас она походила на кошку, вымытую из шланга. Обвисшими соплями свисали комки шкуры, испачканной в бою. В голове щёлкнул инстинкт животного. Очевидно, умение владеть лапами, вовремя выпускать когти, прыгать давалось вместе с телом. Мария Ивановна начала вылизываться. Через секунду став человеком, её вырвало. Это было отвратительно, это было ужасно, это даже нельзя описать, как это было. Превратившийся опять в человека эльф с гордо задранным носом стоял рядом и совсем не по-эльфийски ржал. Учительница подняла голову и посмотрела на него непонимающим, расплывающимся взглядом, а затем наградила смеющегося мага щедрой плюхой блевоты на его всегда идеально вычищенные сапоги. Эльф, злобно ругаясь, отпрыгнул в сторону. Вместо извинения учительница исполнила ещё один рвотный позыв.

К тому, что она начнёт вылизываться, повинуясь кошачьим инстинктам, её психика готова не была. Подошёл гном, тоже смеясь во всю рожу и некультурно тыча пальцем в эльфа. Приближаться близко не стал, но утешил учительницу:

– Ничего, это бывает. Надо же, оказывается, ты у нас оборотень, да какой здоровый! Сильна наша учительница. С кошачьими всё время так – вылизываться начинаете, а потом плохо становится, люди по нескольку лет привыкают. Даже те, кто знает, раз на раз да проскочит.

Подошёл ещё ближе и помог приподняться. Протянул фляжку с гномьей крепкой настойкой. Несколько глотков спирта обожгли горло, но немножко привели в чувство.

– Что это сейчас было? – спросила Мария, ещё не пришедшая в себя.

– Как что? – удивился коротышка. – Вы всех нас спасли, ещё и по ушам этим оборотням наваляли. Они нас сонным заклятием повалили, часового сожрали. Оно на вас не действует, это потому что вы тоже оборотень.

– А эльф?

– Ушастый не оборотень, он друид, у остроухих всё через неправильное место. Среди вас, иноземцев, больше половины оборотни, только не всегда знаете об этом. Магически это выяснить нельзя, только когда припрёт. У нас такого не бывает, а вот у вас случается, что вы в машины из вашего мира оборачиваться можете. Сам видел. К нам один попал такой, гном, как и я, вместе трудились, воевали и знать не знали. Строили стену, камни двигали. Так он поднапрягся и обернулся машиной, вы её бульдозером называете. Как заревёт, чёрный дым во все стороны, и здоровенной стальной лопатой груду камней шагов на двадцать сдвинул. Весь оранжевый, железные колёса с меня ростом, а на них стальные ленты намотаны, а сзади лапа с металлическими когтями, ковш называется. Кто поближе был, в штаны навалили, все как горные козлы через камни скакали, во все стороны разбежались. А он опять гномом стал, стоит и понять ничего не может, а мы из-за камней бороды повысовывали, подойти боимся.

Всё это гном рассказывал Марии, ещё дважды дав приложиться к фляге с настойкой. Крепкое спиртное и милая болтовня бородатого коротышки немного её успокоили. Дрожь уходила вместе с нервным напряжением.

Глава шестая. Шрам. Торговаться – это по-арийски

Шрам подходил к стенам Бисмарка. Именно так немцы назвали свой город. Если стены Красногорода походили на Новгородский кремль, то немецкие укрепления были выполнены в готическом стиле, а так очень похоже. Система обороны, минные поля, огневые точки и колючая проволока как близнецы-братья. Это понятно, выходцы с одной войны, учившиеся воевать друг у друга. Их накидало с разного времени войны, и тут были ветераны с самого сорок первого и те, кто оборонял Рейхстаг, и даже немного тех, кто делил Берлин и помнил, что такое танки с противоядерной защитой.

Шрам улыбнулся. С гномами было легко договориться создать несколько спиралей для предыонного ускорителя из адамантия. Всего несколько телег золота, и одно требование. Гномы первые сориентировались, что в этот мир пришла другая сила, не похожая на все, ранее существующее. Обязательным условием они затребовали учителей. Их интересовали физика, химия, математика, на всякий случай биология и ещё десяток других специальностей. Хотя с электроникой в этом мире было не очень, но механику, сопротивление материалов и прочие предметы никто не отменял, в этом мире все работало прекрасно. Гномы всё это знали, но знали на уровне своего понимания. Когда молодой парень, покрытый доспехом, украшенным рунами, бывший преподаватель вуза, ему было в том мире за 80, нарисовал редуктор, учтя шероховатости, нагрузки, и совершенно без магии мог просчитать, сколько какая из шестерёнок прослужит и где надо усилить, чтобы все это работало, гномы впали в ступор.

Старейшины гномов быстро смекнули и снизили цену почти до себестоимости, но взамен требовали учителей. Оказалось, что в гномьих пещерах были уши. Как оказалось, что каких только там ушей не было. Очень скоро к Шраму напросилась целая кавалькада делегаций. Эльфы, дворфы, орки и даже лесные эльвы хотели новых знаний. В этом мире жили не дураки, они сразу поняли новое и что в этом мире все поменялось. Теперь помимо золота все просили что-нибудь из знаний нашего мира. Вместо ожидаемой спецоперации, которых разведчик проводил бесчисленное множество и мог быть всем, от аналитика до оперативника, ему пришлось освоить новую должность хозяйственника, организатора и задушевного торговца. Здесь обожали торговаться. Если ты сразу соглашался на цену, то это вызвало обиду, обязательно надо было торговаться, так и говорили: «Какая это сделка, если ты не торговался?»

– У нас в гостях жирный русский гусь, – поприветствовал входящего в кабинет Шрама немец, вставая из-за стола и протягивая руку.

– У нас говорят – важная птица, – ответил на рукопожатие разведчик.

– Этот мир с одним языком очень интересный. Я вас прекрасно понял, как и вы меня. Мы русских, к сожалению, начали понимать слишком поздно. Мне, разумеется, уже рассказали, чем закончилась наша война. Я помню всех моих парней, помню рукопашные, помню, как мы дрались за каждый сарай. Прекрасно помню, как французы с перепуганными лицами стояли и смотрели, как мы въезжали в Париж, совершенно другие люди, чем вы. К сожалению, нашей главной ошибкой было то, что мы вообще с вами связались, мы не понимали, какую глупость совершали. Думаю, что этого не понимал никто – ни простые солдаты, ни наше руководство. Кстати, больше всего мне запомнилось другое: мне запомнились переходы. Я командовал несколькими танками, самое удивительное, не могу вспомнить ни своего настоящего имени, ни звания, но помню марши. Вокруг поля, жара градусов под сорок, мехводы теряли сознание, а русские отступали. Вначале нам приходилось брать каждый дом, каждый хутор, каждый куст, а потом отступление и марш на двести-триста километров. Бесконечные поля и бесконечные дороги. Знаете, мы уже тогда понимали, что если можно отступить на триста километров и организовать ещё одну линию обороны, и сделать так несколько раз, то нападать на вас было полной глупостью. Наши войска совершенно не имели опыта войны в таких условиях и были восторженными идиотами, полными голубцами. Ну да ладно, это уже другой мир, этих ошибок мы повторять не будем, надеюсь, и вообще воевать с русскими, думаю, тоже не станем. Присаживайтесь, рассказывайте, чего у нас такой важный гость.

– Нам нужен профессор Ганс.

– Почему именно он?

– Потому что он у нас профессор теологии и лучший специалист по инквизиции Средневековья. Пожалуй, лучше него никто не знает историю того времени именно с той стороны, с которой он преподает.

Командир в высокой фуражке с орлом, сидящим на свастике, усмехнулся:

– В очередной раз русские хотят использовать наших учителей? Странная у нас с вами история. Пока у нас мир, мы учим ваших детей, а вы покупаете нашу сталь, нашу технику, а потом в очередной раз мы на вас нападаем, и вы берете нашу столицу. За последние два столетия Иваны это делали как минимум пару раз. Да, мы связаны, думаю, больше, чем просто отношениями. У русских с немцами всегда была ментальная связь, как инь и ян. Единство противоположностей, варвары и цивилизация, и нельзя понять одних без других. И в этом мире, похоже, всё повторяется.

– Так точно. Но в этот раз профессору Гансу нужно будет учить не русских детей.

– А кого?

– Гномов.

У немца удивлённо брови поползли на лоб.

– Да-да, не удивляйтесь, именно гномов. Мы собираем группу учителей. Подгорные королевства очень искусны в обработке материалов, и мы кое-что можем передать в наш мир. Золото они, конечно, тоже хотят, и немало, но, к сожалению, проблема не в этом: они желают наших знаний, причём список того, что они захотели от нас узнать, далеко за пределами простой физики и математики. Правда, и задание они готовы выполнить совсем не простое, я бы сказал, божественное.

– Понятно. Но вы же понимаете, я комендант этого города, и при всем хорошем уважении к русским, и не удивляйтесь, у меня отношение всегда к русским было очень хорошее, я ничего просто так отдавать не могу. Несмотря на то что мы были врагами, я очень сильно уважаю настоящих врагов, которых, к сожалению, не всегда можно найти. Ну какие враги французы, поляки, испанцы? Они так, сборище никчемных партизан, которые живут ровно до того момента, пока до них не дойдут руки. Русские действительно те, об кого можно обломать зубы и наточить оставшиеся, но извините, я комендант. Я хотел бы что-нибудь попросить взамен, это моя обязанность, хотя и не самая любимая. Я с детства жил в семье аристократов, и все мои предки были на службе, а у меня теперь вот такая служба.

– Я тоже ваш коллега, и тоже руководил почти военными операциями. Мне и моим подчинённым не раз приходилось браться за оружие, а в этом мире тоже приходится торговаться. Так чтобы вы хотели за профессора Ганса?

Немец задумчиво окинул Шрама взглядом и ответил:

– А что у вас есть предложить?

В ответ разведчик улыбнулся:

– Вы мне сейчас вопросом на вопрос ответили.

– Да, такая сейчас у меня привычка. Я прекрасно помню, что лично отдавал не один десяток приказов вешать и сжигать целыми домами тех, кто обычно отвечает вопросом на вопрос. Странная судьба, правда? Теперь этим же самым занимаюсь, но я должен, нравится мне это или нет, я комендант города. Итак?

– Наша благосклонность.

Немец удивлённо посмотрел, а Шрам в ответ улыбнулся:

– Да. Что бы я вам сейчас ни предложил, это мало, это ничтожно мало. Возможно, мне ещё потребуются специалисты. Предлагаю в этом мире начинать не со взятия Берлина, а с обучения детей, и постараемся этот период затянуть максимально долго, тем более в этом мире есть с кем воевать, кроме русских. Так получилось, что, сознательно или несознательно, скорее всего случайно, мы разместились на невероятно богатой ресурсами территории. Места там суровые, с отвратительной погодой и невероятным количеством диких и смертельно опасных животных. Но мы приспособились добывать редчайшие металлы, у нас практически неисчерпаемые месторождения и уникальные растения, вы сами, наверное, знаете.

Немец хмыкнул:

– Я прекрасно знаю историю, что было после войны. Разумеется, мне уже дали всё почитать, и все здесь это знают. Странно, но история в этом мире повторяется с поразительной точностью. У нас учителя и технологии более развитые, чем в вашем русском секторе, а у вас ресурсы.

Шрам отпил из чашечки кофе, принесенной улыбающейся светловолосой девушкой неизвестной расы, сочетающей в себе высокий рост, белые волосы, острые как бритва треугольные клыки и массивный бюст, затянутый в корсет традиционного немецкого платья средневекового фасона. На подносе было пиво, кофе, булки и сосиски. Весьма странное сочетание булки, сосиски, пиво и кофе, всё высочайшего качества, всё давало усиления и бафы. Интересно, как они теперь будут вычислять настоящих арийцев? Большая грудь и треугольные клыки – это по-арийски? Интересно, а хвост у неё есть?

– Давайте постараемся как можно долго не брать Берлин. Я думаю мы договоримся, – ответил разведчик.