Обратная сторона мира

Я подумал, как все-таки хорошо иметь отличную память. Сколько раз это качество приносило мне большую пользу. Я даже вспомнил, как мой одноклассник, Бернард Лейтон, завидовал мне, что я в состоянии выучить стихотворение из английской поэзии, несколько раз прочтя его.

И вот сейчас, ловко и неспешно я выуживал из своей кладовой нужные сведения. Совсем как дотошный архивариус копается на запыленных полках, находя требуемые документы и занося их в свой реестр.

Теперь у меня возник другой вопрос и вполне правомерный. Зачем Рейнольдс следил за мной, если мисс Карсон осталась на пароходе и вернулась на нем в Англию? Ему уже не нужен был двойник, чтобы путать следы и сбить преследователя с толку. Безусловно, он не стал обратно менять свой внешний вид, пересев в поезд. И не хотел попасться мне на глаза на Южном вокзале в своем прежнем виде. Ведь он, как я уже упоминал, был в курсе, что теперь я все знаю о нем, после визита ко мне в каюту одной молодой леди. Он наверняка следил и за ней. Что мешало ему просто сесть в другой вагон и подождать, пока мы с господином Лемаром не исчезнем из виду в Брюсселе? Я бы наверняка больше не увидел его. Но он сел именно ко мне в купе и следил за мной. Значит, он хотел узнать от меня что-то важное. И, похоже, что узнал.

Да, но что именно?

Я силился понять это, а потом просто перебрал весь наш разговор с почтенным жителем Брюгге. Из наиболее ценного он мог узнать, что после Брюсселя я сразу же еду в Антверпен. Больше ничего интересного я не мог сказать.

Поезд приближался к конечной остановке. За окном уже мелькали огни Мортселя, южного пригорода Антверпена, а я все никак не мог понять, как пройдоха Гарри Рейнольдс действовал в Брюсселе. Продолжил ли он следить за мной и господином Лемаром или направился куда-то дальше, в соответствии со своими планами.

На последней станции перед Антверпеном, в Берхеме в мое купе зашел пожилой джентльмен. Он подчеркнуто вежливо поприветствовал меня и расположился напротив. Я незаметно для него, постарался хорошо рассмотреть его внешность и пришел к однозначному выводу, что это не Гарри Рейнольдс. Кажется, у меня начиналась какая-то мания преследования, беспокойство, которым в какой-то степени страдал профессор де Вольф, во время нашей поездки в Сибирь. Я, как и он, имел кое-какие основания опасаться слежки, но все это не должно было приобретать такую крайнюю степень.

К одному вполне разумному решению я все же пришел. Я обязательно проверю, не преследует ли меня этот мошенник Гарри Рейнольдс в том или ином обличии. Этот волк в овечьей шкуре мог помешать моей миссии в Антверпене, спутать все карты и раскрыть мое инкогнито в этом городе.

Я постарался успокоиться и отвлекся тем, что рассматривал в окно огни большого города. Сейчас мне следует сохранять хладнокровие и ясность ума.

***

Поезд прибыл на вокзал на полминуты раньше положенного срока. Я вышел из вагона с чемоданом в руке, осторожно глядя по сторонам, чтобы ничто не указывало, что я боюсь слежки. Пассажиров было много, но большинство из них приехали не в первом классе как почтенный мистер Стамп.

Я прошел в здание вокзала, выпил немного горячего кофе в буфете и вышел на улицу в поисках такси. Меня никто не преследовал и не шпионил за мной. Вокруг не было ни одного человека, кто показался бы мне сколько-нибудь подозрительным.

Я поленился изучить карту города, чтобы иметь четкое представление, куда мне нужно попасть и решил воспользоваться такси, поскольку я хорошо помнил название района, где жил господин де Кремер, учитель английского языка

– Куда вас везти? – спросил меня таксист по-французски, после того как я обратился к нему на том же языке.

– Мне нужен любой приличный отель вблизи Ювелирного квартала. Вы знаете такой?

– Да, на Брейдельстраат есть небольшой отель. Это в паре минут ходьбы от квартала ювелиров. Вам не стоит ехать на машине. Здесь можно быстро дойти пешком.

И он подробно показал мне, как следует идти. Конечно, такое благородство я вознаградил звонкой монетой.

Действительно, я добрался очень быстро, хотя не могу сказать, что при этом слишком спешил.

Над одним из старых вековых домов я едва различил небольшую изящную вывеску отеля «Астра». Судя по всему, эта гостиница занимала только часть пятиэтажного дома. Возможно, мне здесь будет уютно. Во всяком случае, я люблю такие небольшие неприметные гостиницы.

Милая девушка консьержка, увидев, что их отель почтил своим присутствием иностранец, проворно проводила меня в удобный номер на втором этаже и через полчаса принесла горячий ужин.

Часы показывали уже почти десять вечера и конечно в такое время было невежливо наносить визиты мистеру де Кремеру. Из этого суждения выходило, что только завтра я смогу встретиться со своим корреспондентом из этого города.

Я включил ночник, записал все свои похождения, не забывая и собственные мысли о сегодняшних событиях и со спокойной душой лег спать. Я благополучно пережил первый в высшей степени суетный день в своей новой поездке.

Глава шестая

Город Рубенса

Дожидаясь завтрака, я просматривал бумаги касательно Бельгии, которые получил в редакции. Здесь было короткое описание Антверпена, изучив которое, я мог точнее представлять себе этот город. Торопиться мне было некуда. Альфонс де Кремер, как он сам указывал в письме, с самого утра был занят у себя в лицее и я мог встретиться с ним только вечером.

Итак, Антверпен крупнейший город Фландрии. Основан примерно в VII веке. Население немногим более трехсот тысяч жителей. Крупный порт на реке Шельда.

Я пробежал глазами описание города. Место жительства и смерти художника Рубенса… старый зоопарк, основанный еще в прошлом веке… средневековый замок Стен на берегу реки… музей… городская ратуша… многочисленные памятники, в том числе мифическому Длинному Вапперу…

Прогулка по этому городу сулила немало интересного, тем более что я уже добрался до нужного места и теперь точно никуда не спешил. Эта небольшая самостоятельная экскурсия будет хорошей иллюстрацией для моей статьи. Пока не наступит вечер, я успею осмотреть здесь все самое интересное. Конечно, теперь у меня нет такого знающего гида, как месье Лемар, но чего бы я стоил, если бы не справился сам? Теперь я уже не тот неопытный юноша, стремящийся в Лондон, как год с небольшим назад. Я объездил немало стран и в состоянии вести свою репортерскую деятельность без чьего бы то ни было участия.

Принесли завтрак. Я с аппетитом съел все, что было на большом подносе и выпил ароматнейшего кофе. Настроение сразу улучшилось и мне захотелось поскорее выйти в город.

Надо сказать, что я выбрал отель в этом районе не случайно. Я знал, что квартира господина де Кремера находится в доме в Ювелирном квартале, той части города, в которой проживают местные ювелиры. Он писал мне, что унаследовал это жилище в знаменитом районе от своего отца, известного ювелира и каждый день после семи часов его можно застать дома.

Я не давал ему телеграмму, чтобы сообщить о приезде. Мне показалось лишним поднимать какой-либо шум вокруг моего появления здесь. На почте будут знать, что приезжает известный писатель Стамп из Лондона, а тот, кто принес бы телеграмму на дом учителю, наверняка также стал бы сплетничать на всех углах. Конечно, то, чего я опасался, было более характерно для провинции, небольших городков, где все друг друга знают, но в данном случае, приезд известного иностранного писателя мог вызвать ненужный интерес и спугнуть «моего клиента».

Рассуждая так, я, безусловно, польстил себе. Усы и шляпа, прекрасно изменили мою внешность. В Брюсселе мне не удалось купить обычные очки и я сделал это здесь в Антверпене, пройдя всего сотню шагов до ближайшей аптеки. Я узнал про нее от девушки из отеля. Нацепив очки на нос и посмотревшись в зеркало, я пришел в восторг от своего ученого вида. В этом действительно что-то было.

Я вышел из аптеки, все еще думая о своей маскировке и моих методах ее применения. Сохраняя свое инкогнито, вчера я весьма предусмотрительно зарегистрировался в отеле под именем Джордж Миллер. Что же еще следовало сделать?

И все же, если быть до конца честным, мне казалось, что эти добрые прохожие на улицах не узнали бы моего лица и без всех этих премудростей. Пожалуй, самую большую опасность, быть опознанным для меня представляли люди, интересовавшиеся темой астрономии и, конечно, читатели нашего журнала.

***

Свое знакомство с городом я начал с посещения Гротмаркт. После Брюсселя я уже знал, что это такое и даже подозревал, что площади с подобными названиями есть во всех бельгийских городах. Идти пришлось достаточно долго, но я не обременял себя ношением фотоаппарата. Я сразу решил, что не буду пока привлекать к себе излишнего внимания, тем более, я стремлюсь сохранить свое пребывание в городе в тайне. Если тот человек, о котором мне написали, не является представителем другого мира, то я со спокойной совестью займусь репортажем об этом городе с применением самой современной фототехники. Пока же я всего лишь изучаю достопримечательности и пользуюсь для этого картой, которая у меня есть.

Я пришел на площадь очень похожую на ту, что посетил вчера в столице Бельгии. Городская ратуша, купеческие дома, все это было так знакомо и вместе с тем, я видел некоторые различия. Фонтан в центре выбивался из этого ряда, да и форма площади была скорее треугольной с вдававшимися в нее углами зданий. Согласно моим картам и справочнику, фонтан назывался «Брабо» и в путеводителе было указано, что памятник в самом центре воды установлен герою, победившему злодея-великана Антигона, некогда грабившего здесь несчастных торговцев. Брабо отрубил руку своему противнику и бросил ее в реку. Легенда и дала название этому фламандскому городу. Антверпен – значит «рука» и «бросить».

Читая эти ценные сведения прямо посреди площади, где хватало народа, я привлек внимание местных молодых людей, которые тихо посмеивались надо мной в стороне. Я был уверен, что они из этого города или его пригородов, так органично их внешний вид вписывался в городскую жизнь. Три молодые девушки и долговязый нескладный парень в больших очках. Пришлось отойти немного в сторону, чтобы меня не рассматривали так откровенно. Я не хотел, чтобы среди них оказался какой-нибудь пытливый ученик, читавший мою книгу и знавший меня в лицо по фотографии в газетах. По привычке я все еще опасался, что моя маскировка не сработает.

Совсем рядом я увидел огромный собор, значительно превосходивший здание городской ратуши. И заинтересовался им, рассчитывая вернуться к фонтану немного позже.

Я подошел к центральному входу в величественное здание. Это был главный католический храм города, собор Антверпенской Богоматери. Я не был католиком. Я вообще не был религиозен, и принадлежал к англиканской церкви только формально. Поэтому, в качестве обычного гостя, иностранца, интересующегося готическими сводами собора, его историей и внутренним убранством, я скромно зашел в него. Я уже успел прочитать в своих бумагах, что этот красавец, уходящий шпилем в висевшее неподалеку облако, был заложен еще в 14-м веке и его стены украшают картины знаменитого художника Рубенса, которого я очень почитал.

Я оказался под высокими сводами нефа огромного собора, где медленно бродил мимо бесчисленных колонн, рассматривая все интересное, что попадалось мне на глаза.

Да, Рубенс действительно привнес свои краски в содержание этого царственного сооружения. Я увидел внутри потрясающие полотна фламандского живописца и испытал даже нечто сродни зависти, но не к самому художнику, а к его современникам, которые, могли наблюдать, как рождались его картины.

Два великолепных триптиха украшали алтарную часть собора. «Воздвижение Креста Господня» и «Снятие с креста», символизировали начало и конец казни Иисуса. Творения были потрясающие, но я заметил, что они были выполнены не совсем в свойственной Рубенсу манере. Я еще не знал, что художник, незадолго до создания этих шедевров, побывал в Италии и оказался под влиянием стиля местных живописцев. Даже такой великий художник, уже достигший славы и почета, не стеснялся учиться у других чему-то новому.

Одухотворенный и возвышенный я вышел из собора и, сверившись с картой, направился к памятнику великому фламандскому живописцу, чьи работы только что видел воочию. Скульптура художника была рядом с собором, но с другой стороны от площади, с которой я пришел. Именно поэтому она не попалась мне раньше.

Я подошел к памятнику. Скажу вам честно, я уже не раз видел портреты этого художника. Он всегда интересовал меня. Так вот, каждый раз видя его образ, я почему-то представлял себе его как испанского гранда. Что-то, может быть, одежда или его роскошная борода, напоминали мне об Испании и ее знати. Сейчас я поймал себя на мысли, что мои прежние ощущения никуда не делись. Я все так же воображал, что теперь мной какой-нибудь знаменитый кастильский дон.

Вдоволь насмотревшись на Рубенса, я оставил затею возвращения к фонтану и решил прогуляться в сторону Шельды.

Я прошел что-то около пятисот ярдов и вышел на набережную реки. С правой стороны на относительно небольшом расстоянии виднелся красивый замок, стоявший прямо на берегу. И хотя здесь на открытом месте было довольно ветрено и не очень уютно, я все-таки направился в ту сторону, предварительно перейдя дорогу. Мне стало любопытно, кто и когда воздвиг эту цитадель так близко к воде и я присел ненадолго на скамейку, чтобы прочесть что-нибудь на эту тему в своих справочниках.

Этот замок был всего лишь оставшейся частью городской стены. Он действительно назывался Стен, как я уже знал и был построен еще в тринадцатом веке, что показалось мне очень солидным возрастом для строения, хотя, с другой стороны, наш лондонский Тауэр был еще древнее и это меня совсем не удивляло.

Я прочитал, что здесь находится музей археологии, но я так утомился от недавней поездки, что решил пока повременить с посещением этого места.

У меня не было с собой фотоаппарата, поэтому о том, чтобы сделать эффектный снимок крепости, не могло быть и речи. Вместо этого, я подошел к Стену немного ближе, вытащил свой блокнот, развернул его поудобнее и карандашом стал делать небольшой эскиз фасадной части. Мне понравилось то, что вход расположен немного выше той точки, что я стоял, и для того, чтобы пройти через ворота нужно было идти вверх. Карандаш легко скользил по бумаге, когда мимо меня прошел какой-то старичок. Вероятно, он догадался, что я делаю, поскольку учтиво закивал мне головой, когда мы встретились взглядами. Он что-то пробормотал себе под нос и пошел своей дорогой.