Посланник МИД. Книга четвёртая

Всё это не имело ничего общего с их визитом в Рим.

И лишь когда Оля и Лени уже хотели попрощаться, – фюрер как бы мимоходом сказал: – Дуче – человек, которого я высоко ценю. Я бы сохранил к нему уважение, даже если бы ему однажды довелось стать моим врагом…

– Это было все…, – писала Ольга. – Он даже не попросил Лени передать ему привет.

Было заметно, как Лени испытала облегчение оттого, что ей не нужно ничего говорить Муссолини.

Гитлер поручил своему шоферу точно в заданное время доставить Ольгу и Лени на своем «мерседесе» в аэропорт Обервизенфельд.

В Риме – их самолет приземлялся в «Чампино» близ античной Аппиевой дороги.

Там Ольгу и Лени встретили члены итальянского правительства, некоторые из них были в черной униформе. Был даже Гвидо фон Париш, атташе по вопросам культуры итальянского посольства в Берлине.

От него-то Лени дважды и получала приглашения. В машине он сидел рядом с Лени и прошептал загадочно: – Вы увидите Дуче еще сегодня.

– Вдруг подумалось тогда, – пишет Ольга, – что речь, возможно, идет не об обычной аудиенции. Мысль отнюдь не успокоительная…

Уже через несколько быстро промелькнувших часов Ольга и Лени входили в палаццо Венеция.

Им сказали, чтобы они обращалась к Муссолини «ваше превосходительство». Тяжелые двери медленно раскрылись, и Ольга с Лени вошли в зал.

Далеко от двери стоял большой письменный стол, из-за которого Муссолини вышел им навстречу. Он приветствовал их и подвел поочерёдно каждую к роскошным креслам. Проявляя галантность к дамам… пока те усаживались в них…

– Хотя Дуче был не особенно большого роста, – пишет дальше Ольга, – однако производил весьма внушительное впечатление. Сгусток энергии в униформе, но и немножко Карузо, – сделала она яркое сравнение.

Сделав им несколько комплиментов, кстати, на удивительно хорошем немецком, как написала Ольга, он перевел разговор на фильмы Лени.

– Я была удивлена, – написала Чехова в письме, – что он запомнил так много деталей. Он с трудом поверил тому, что опасные сцены, где играла Лени в Альпах и Гренландии были сняты без дублеров, а также с восторгом отозвался о технике съемки. Потом он заговорил о «Триумфе воли».

– Этот фильм, – сказал он, – убедил меня в том, что документальные фильмы вполне могут быть захватывающими. Потому я и пригласил вас, – обратился он к Лени…

Мне хотелось бы попросить вас снять документальный фильм и для меня.

Лени с удивлением посмотрела на Муссолини.

– Фильм о Понтинских болотах, которые я хочу осушить, чтобы получить новые земли, – это для моей страны важное мероприятие, – пояснил Дуче.

– Благодарю вас за доверие, ваше превосходительство, – сказала ему Лени, – но я должна сейчас делать большой фильм об Олимпиаде в Берлине и боюсь, что эта работа займет у меня добрых два года.

Дуче улыбнулся, встал и сказал: – Жаль, но я понимаю, эта работа важнее. Затем, обогнув стол, он подошел к Лени, пристально посмотрел ей глаза и патетически произнес: – Передайте вашему фюреру, что я верю в него и в его призвание.

– Почему вы говорите это мне? – удивилась Лени.

Муссолини пояснил озабоченно: – Дипломаты, как немецкие, так и итальянские, делают всё для того, чтобы предотвратить сближение между мной и фюрером.

– В это мгновение, – пишет Ольга, – видимо Лени вспомнились напутствия наших австрийских друзей, и она невинно спросила:

– Разве не возникнет никаких проблем с Гитлером из-за Австрии?

– Лицо Муссолини, – как далее пишет Ольга, – помрачнело и он произнёс:

– Можете передать фюреру: что бы ни случилось с Австрией, я не стану вмешиваться в её внутренние дела.

– Хотя я мало что понимала в политике, – написала Ольга дальше в письме, – но смысл этих слов даже мне был совершенно ясен. Они значили ни больше ни меньше как следующее: Муссолини при известных условиях не будет препятствовать Гитлеру «присоединить» Австрию к Германии…

– А вот это информация стратегического значения, – подумал я тогда и похвалил себя мысленно за «вербовку» такого ценного агента, как Ольга Чехова.

Далее Оля сообщала мне, что едва она и Лени успели возвратиться в Берлин, как Лени пригласили в рейхсканцелярию.

– Должно быть, итальянская сторона проинформировала Гитлера о моём отлете домой, – сказала Лени, Ольге, отправляясь туда.

Позже Лени рассказала Ольге, что в рейхсканцелярии господин Шауб отвел её в небольшую комнату для аудиенций.

Вскоре туда вошел Гитлер и приветствовал Лени тепло. Шауб еще не успел выйти, как фюрер предложил ей сесть, а сам остался стоять.

– Как вам понравился Дуче? – спросил он.

Лени ответила ему, что Дуче интересовался её фильмами и спросил, – не снимет ли она и для него документальную ленту об осушении Понтинских болот?

– И что вы на это ответили?, – спросил у неё Гитлер.

Лени сказала ему, что ей пришлось отказаться от этого предложения, так как она занята работой, связанной со съемкой летних Игр в Берлине.

Гитлер взглянул на неё пронзительным взглядом и спросил: – И больше ничего?

– Да, – сказала Лени, – он просил передать вам привет.

После той аудиенции в Риме, Лени записала слова Муссолини и воспроизвела их для Гитлера слово в слово: «Скажите фюреру, что я верю в него и его призвание, скажите ему также, что немецкие и итальянские дипломаты пытаются воспрепятствовать дружбе между мной и фюрером».

– При этих словах, – по словам Лени, как пишет Ольга, – Гитлер опустил глаза, не сделав более ни одного движения.

А затем Лени сказала Гитлеру нечто, чего ей, возможно, – как пишет Ольга, – нельзя было говорить… Она рассказала ему затем о просьбе к Дуче со стороны её австрийских друзей. Гитлер посмотрел на неё с удивлением. Она продолжила и пересказала Гитлеру ответ Дуче: «Можете сказать фюреру: что бы ни случилось с Австрией, я не стану вмешиваться в её внутренние дела».

Затем, как пишет Ольга со слов Лени, – Гитлер зашагал из угла в угол. Потом с отсутствующим взглядом остановился передо ней и сказал: – Благодарю, фройляйн Рифеншталь.

– На этом всё не закончилось, – пишет далее Ольга Чехова.

Освободившись от этой миссии, Лени покинула рейхсканцелярию с чувством огромного облегчения…, – как та ей сказал, – и едва она вошла в квартиру, как снова зазвонил телефон.

У аппарата был Геринг: – Я слышал, что вы были у фюрера, а до этого – в Риме у Дуче, меня интересует, что сказал Муссолини?

– Ничего такого, чтобы вас могло заинтересовать, – ответила ему Лени.

Геринг продолжил: – Не согласились бы вы выпить со мной чашку чаю и немного побеседовать?

Квартира Геринга находилась в правительственном квартале, недалеко от Бранденбургских ворот.

Он с гордостью там стал показывать Лени свои роскошно обставленные апартаменты, буквально напичканные антикварной мебелью, дорогими картинами и тяжелыми коврами.