Сибирь, союзники и Колчак. Поворотный момент русской истории. 1918—1920 гг. Впечатления и мысли члена Омского правительства

Большевизм в Забайкалье появился только с прибытием туда развращенных и разложившихся на фронте некоторых казачьих частей. Он захватил крестьян-старожилов, которые, как и во многих других частях Сибири, поняли его своеобразно. Мой коллега по кабинету, Серебренников, рассказывал об одном крестьянском приговоре в Забайкалье, в котором заявлялось: земля ничья, народная, поэтому она и должна принадлежать народу, а не бурятам.

Естественно, что такая оригинальная национализация земли отталкивала бурят от большевизма. Возмущались им и многие казаки. Семенов мог рассчитывать приобрести поддержку солидной части населения области.

Глава 4

Западно-Сибирский комиссариат

Переворот в Омске прошел так быстро и безболезненно, что как-то не верилось глазам, когда вечером стали ходить не «красные», а «белые», появились воззвания новой власти, и все комиссары исчезли.

Вступивший в командование военными силами полковник Иванов-Ринов не обнаружил ни военного таланта, ни военной находчивости и распорядительности: большевики вывезли из Омского отделения Государственного банка большие запасы денег, погрузились на пароходы и целой флотилией двинулись вверх по Иртышу, направляясь на Тюмень. По дороге их можно было перехватить, но никто этого не сделал.

Декларация новой власти

«Западная Сибирь очищена от большевиков. Они бегут, унося с собой все, что можно захватить. Ярмо нового самодержавия уничтожено, Сибирь вновь свободна. Власть перешла к Временному Сибирскому правительству, выдвинутому Областной думой. Высшей местной властью в Западной Сибири временно, впредь до окончательного освобождения всей сибирской территории, является Западно-Сибирский комиссариат, состоящий из уполномоченных Временного Сибирского правительства: членов Всероссийского Учредительного собрания Павла Михайлова, Бориса Маркова и Михаила Линдберга и председателя Томской уездной земской управы Василия Сидорова.

Законодательные мероприятия и реформы не поручены уполномоченным. Они входят в компетенцию лишь Сибирской областной думы, временного, до созыва Сибирского Учредительного собрания, законодательного органа.

Задачей Областной думы и ее исполнительного, ответственного перед ней органа – Временного Сибирского правительства – является восстановление нарушенного большевиками правильного товарообмена, обеспечение граждан продовольствием, предотвращение вторжения в Сибирь с востока путем возобновления дружественных отношений с союзными странами; созыв Сибирского Учредительного собрания на основе всеобщего, прямого, равного и тайного избирательного права и пропорционального представительства и, наконец, всемерное содействие скорейшему возобновлению работ Всероссийского Учредительного собрания, которое одно может спасти страну путем объединения всех сил революционной демократии, для разрешения всех выдвинутых революцией политических и социальных задач и воссоединения отторгнутых ныне друг от друга частей Великой Всероссийской Федеративной Демократической республики».

Так гласила декларация уполномоченных Сибирского Временного правительства.

Декларация стала известна в Омске раньше, чем появились там Марков, Михайлов, Сидоров и Линдберг. Первоначально во всех городах заявляли о себе более мелкие комиссары, которые, однако, тоже именовались «уполномоченными Сибирского правительства». В Новониколаевске, который начал восстание (там был Гайда), уполномоченным оказался Сазонов, известный в Сибири кооператор, в Омске – Кузнецов и Ляхович, люди совершенно случайные, никому не известные, в Тюмени – какие-то Смагин и Кудрявцев, совсем юноши и политические младенцы.

Но никто не спорил: «Кто палку взял, тот и капрал». Фактически на освобожденной территории правил всем Иванов-Ринов, как опытный администратор и человек с характером.

Формирование центральных учреждений

Когда в Омск прибыл Павел Михайлов, один из членов Западно-Сибирского комиссариата, наличие власти стало ощутительнее. Этот бледный человек с горящими черными глазами работал день и ночь. Он немедленно созвал совещание из всех общественных деятелей, выяснил положение финансов, продовольственное, нужды железных дорог, а затем приступил к формированию отделов управления и выяснению кандидатов на должности управляющих ими. Впрочем, совещание, где намечались кандидаты, было более интимным по составу: «буржуев» на него не пригласили.

Как сейчас, помню эти заседания в тех комнатах Гарнизонного собрания, где за неделю до этого еще был военный комиссариат, а спустя короткое время устроена была квартира Гришина-Алмазова.

Пользуясь временным безвластием, а также близостью к Иванову-Ринову, Военно-промышленный комитет посадил своих людей на самые жизненные части управления – финансы, продовольствие, судоходство. Почти весь Омский совет народного хозяйства оказался к приезду Михайлова уже разобранным по частям и попавшим в опытные руки. Так как Совет народного хозяйства успел захватить в свое ведение ряд казенных и частных предприятий, то и они попали в заведование Военно-промышленного комитета, заправилой в котором был крепкий сибирский «мужик» Двинаренко, из матросов выбравшийся в миллионеры.

Эти-то лица: Двинаренко и его ставленники Ваньков и Мальцев, и затем от управления Омской железной дорогой инженер Степаненко – и явились докладчиками на совещании. Доклады были дельные. Авторы их почти все были привлечены потом к активной правительственной работе. Влияние Военно-промышленного комитета, таким образом, было упрочено.

Я был привлечен на совещание персонально, как и некоторые другие: Зефиров, Петров, Бутов, которые известны были прежней правительственной и общественной работой.

Припоминаю самый процесс избрания кандидатов на должности управляющих отделами. Было решено учредить при Западно-Сибирском комиссариате Управление делами комиссариата, отдел административный, с подотделами земского и городского самоуправления, здравоохранения, почт и телеграфов и отделы: военный, финансов, юстиции, продовольствия, торговли и промышленности, труда, земледелия и колонизации, путей сообщения и туземных дел.

Управляющим делами предложено было быть мне. Действительно, из всех, кто тогда находился в Омске, один только я обладал, еще по службе в Петрограде, знанием законодательной техники и организации центрального управления. Мне было трудно поэтому отказаться; у меня было лишь то серьезное основание для отказа, что я был новым человеком в Сибири и знал ее только как бывший чиновник Переселенческого управления и автор ряда статей по вопросам колонизации. Я был сторонником привлечения к власти местных людей и указывал на то, что управляющим делами должен быть сибиряк. Но участвовавшие в заседании мои друзья и Вологодский, с которым я был знаком по сотрудничеству в редактировавшихся им «Заре» и «Трудовой Сибири», настояли на моей кандидатуре.

Административный отдел решено было поручить Сизикову, человеку совершенно для этого не подготовленному, но правоверному эсеру, немало поработавшему в первый период революции над разложением армии. На это место (равносильное должности министра внутренних дел) нужно было «своего».

Относительно военного отдела пришли к соглашению не сразу. На должность заведующего этим отделом была выдвинута кандидатура члена Учредительного собрания Фомина, который, несмотря на свою молодость (28 лет), проявлял большую распорядительность и такт. Ввиду того что Фомин не был военным, возник вопрос, можно ли поручить военный отдел неспециалисту и следует ли вообще отделять заведование военным отделом от командования армией. Я высказался в пользу разделения этих должностей в целях обеспечения большего влияния гражданской власти на военное дело и большего контроля за расходами. Но участвовавший в этом заседании член Сибирского правительства Иван Михайлов, да и сам Фомин, не особенно убедительно, но настойчиво высказывались за совмещение должности заведующего военным отделом с должностью командующего Сибирской армией.

Как я узнал впоследствии, это было ультимативное требование Гришина-Алмазова, с которым уже тогда считался комиссариат. Так было положено начало зависимости гражданской власти от военной.

Кандидатов на все высшие должности было вообще очень мало. В тогдашних обстоятельствах найти их было тем труднее, что большевики еще не были отогнаны от Тюмени. Исход борьбы был далеко не ясен. Обыватель еще прятался в раковину.

Омская кооперация заявила Иванову-Ринову, что она не будет вмешиваться в политику и останется только хозяйственной организацией – обычный прием уклонения. В этот момент нужно было проявить много мужества, чтобы встать во главе власти. Между тем нельзя было и прятаться за спины других. Несведущие, совершенно не подготовленные к практической работе люди могли сразу погубить начатое дело освобождения.

Неудивительно поэтому, что кандидаты намечались почти по наитию. Здесь не было, в сущности, выборов, а намечались жертвы общественного долга. Каждого приходилось упрашивать.

Из присутствовавших были указаны как желательные кандидаты Зефиров, Петров и я. Каждый из нас, естественно, поддерживал другого, не только питая друг к другу чувства взаимного доверия и уважения, основанные на прежней совместной работе, но и стремясь образовать солидарную, сплоченную группу. На нашем назначении настаивали присутствовавшие тут же наши добрые знакомые: Вологодский, Бутов, Иван Михайлов, которые встали позже во главе управления Сибирью. Но все же ни одна почти кандидатура из намеченных на этом заседании не прошла случайно, без поддержки общественности. Всех нас поддерживали отдельные группы, преимущественно кооператоры.

Состав делового управления

Комиссариату не приходилось долго думать, и он решил пригласить всех намеченных на совещании лиц. Элементарны были приемы выдвижения кандидатов и узок круг лиц, принимавших участие в этом важном деле, но все же можно сказать – в целом состав избранных оказался вполне удовлетворительным.

Одни, как, например, профессор Сапожников[31 - Сапожников В.В. – ректор Томского университета, биолог, географ, организатор научных экспедиций для изучения Алтая и Саян. Был организатором Сибирских высших женских курсов. Принадлежал к партии кадетов. Занимал пост министра просвещения в разных составах сибирских правительств в 1918–1919 гг. Добился у Колчака субсидий для ученых ради продолжения научной деятельности, был в числе основателей Иркутского университета в 1918 г. и Института исследования Сибири в 1919 г. Скончался в 1924 г. от тяжелой болезни.](народное просвещение) и профессор Гудков[32 - Гудков П.П. – профессор геологии Томского технологического института. В 1917–1918 гг. занимался созданием Сибирского геологического комитета. Три месяца исполнял должность министра торговли и промышленности во Временном Сибирском правительстве. В 1919 г. переехал во Владивосток, и во Владивостокском политехническом институте занял должность профессора и декана геологического отделения. В конце 1921 г. был командирован Владивостокской промышленной палатой в США с целью получения инвестиций в разведку и добычу полезных ископаемых в Уссурийском крае. Встречался с будущим президентом США Г. Гувером, обсуждал с ним вопросы использования американского капитала для развития горной промышленности Сибири и Дальнего Востока. Окончание Гражданской войны застало Гудкова в США, и на родину он не вернулся. Преподавал в Колумбийском и Стэнфордском университетах. Стал первооткрывателем ряда нефтяных месторождений в Калифорнии. В 1927 г. принял гражданство США. Как крупный ученый, состоял членом целого ряда организаций США: Американского геологического общества, Общества практической палеонтологии, Американского института горных и металлургических инженеров, Калифорнийской академии наук и др.](торговля и промышленность), пользовались известностью как ученые, общим уважением и безукоризненной репутацией: другие, как, например, Зефиров[33 - Зефиров Н.С. – экономист и административный деятель. С 1913 по 1916 г. заведовал Переселенческим управлением по Акмолинской и Амурской областям. Во время Первой мировой войны занимался поставками пшеницы и овса для русской и французской армий. Осенью 1916 г. в Петрограде был назначен на пост заведующего отделом снабжения населения при Особом совещании по продовольствию. Служил инспектором продовольствия в Поволжье и представителем Временного правительства в Сибири. В 1918 г. Н.С. Зефиров заведовал продовольственным отделом Западно-Сибирского комиссариата и управлял Министерством продовольствия Временного Сибирского правительства. 27 декабря 1918 г. указом А.В. Колчака Зефиров был назначен министром продовольствия и снабжения Российского государства. После поражения Колчака Зефиров под чужой фамилией скрывался в Иркутске. Ему удалось бежать в Маньчжурию, где он сначала занимался журналистикой в харбинской прессе, а в 1923 г. был принят на работу в Управление КВЖД. В 1924 г. он принял советское гражданство. В 1937 г. Зефиров перешел на работу в Московский народный банк в Харбине. Создал в Шанхае «Клуб советских граждан» и с 1939 по 1944 г. являлся его председателем. Вел активную работу по возвращению русских эмигрантов в СССР. Сам он вернулся на родину в 1947 г. и поселился на Урале в городе Кировоград. В 1949 г. Н.С. Зефиров был арестован и приговорен к 25 годам ИТЛ. Наказание отбывал в одном из лагерей Коми АССР, где в 1953 г. скончался.](продовольствие), Степаненко[34 - Степаненко Г.М. – инженер путей сообщения, после Февральской революции 1917 г. помощник начальника Омской железной дороги. В июне 1918 г., после свержения власти большевиков в Сибири, был назначен заведующим отделом путей сообщения Сибири в Западно-Сибирском комиссариате. С 1 июля 1918 г. – управляющий Министерством путей сообщения во Временном Сибирском правительстве. Был сторонником единоначалия в управлении железными дорогами и противником вмешательства профсоюзов в техническую деятельность. С 4 ноября 1918 г. – товарищ министра путей сообщения Временного Всероссийского правительства, с 18 ноября 1918 г. – Российского правительства, действовавшего при Верховном правителе А.В. Колчаке. После разгрома Колчака был арестован большевиками, заключен в тюрьму в Омске и предан суду. Чрезвычайным революционным трибуналом Сибири в мае 1920 г. был приговорен к пожизненному заключению с применением принудительных работ. Дата смерти неизвестна.](пути сообщения), Петров[35 - Петров Н.И. – по окончании в 1908 г. экономического отделения Петербургского политехнического института преподавал политэкономию и экономическую географию в различных учебных заведениях Омска и Харбина, в 1916 г. служил в переселенческих управлениях Сибири. В 1917 г. был избран доцентом по кафедре экономической географии Омского политехнического института. Возглавлял министерства земледелия во всех белых правительствах Сибири. При этом его деятельность вызывала много нареканий. Особой критике подвергалось откладывание им принципиального решения земельного вопроса до созыва Учредительного собрания, что вызывало разочарование крестьян в Белом движении. Осенью 1919 г. вместе с правительством выехал из Омска в Иркутск. 24 декабря 1919 г. был арестован в Иркутске восставшими эсерами, но освобожден колчаковскими войсками. В январе 1920 г. при содействии американцев эмигрировал в Китай. Читал лекции в Харбинском университете, сотрудничал с журналом «Русское обозрение». Скончался в 1921 г. от туберкулеза.](земледелие), Морозов[36 - Морозов А.П. – профессиональный юрист, кадет, статский советник; служил следователем, был членом Омского окружного суда, председателем Барнаульского окружного суда. После свержения большевиков занимал во всех белых правительствах Сибири высокие посты (министра, товарища министра). В январе 1920 г. был арестован в Иркутске и в мае приговорен Чрезвычайным революционным трибуналом к пожизненному заключению. Скончался в 1933 г.](юстиция), Мальцев[37 - Мальцев А.П. – представитель торгово-финансовых кругов Сибири, в годы Первой мировой войны член Омского военно-промышленного комитета. В 1918 г. уполномоченный Западно-Сибирского комиссариата по финансовым делам, директор Департамента Государственного казначейства в правительстве Колчака. В сентябре 1918 г. при учреждении Государственного банка Сибири А.П. Мальцев, как представитель Государственного казначейства и Министерства финансов, был назначен еще и на должность члена Совета Государственного банка. Партийная принадлежность не известна, дата и обстоятельства смерти не установлены.](финансы), считались знатоками порученного им дела; третьи, например Шумиловский[38 - Шумиловский Л.Г. – педагог, журналист, политик. Меньшевик. В 1915 г. был мобилизован в армию. После Февральской революции – член ротного комитета, дивизионного комитета 192-й Сибирской дивизии, армейского комитета 9-й армии. Кандидат от партии меньшевиков в члены Учредительного собрания. С июня 1918 г. – заведующий отделом труда Западно-Сибирского комиссариата. С 1 июля 1918 г. – управляющий Министерством труда Временного Сибирского правительства, с 4 ноября – Временного Всероссийского правительства, с 18 ноября 1918 г. – Российского правительства, действовавшего при Верховном правителе А.В. Колчаке. В июле 1918 г. вышел из партии меньшевиков, чтобы «не связывать себя в деловой работе» партийной дисциплиной. Был арестован в январе 1920 г. в Иркутске. В мае 1920 г. предстал в Омске перед Чрезвычайным революционным трибуналом. На суде А.В. Колчака охарактеризовал так: «Покойного адмирала я мог считать плохим Верховным правителем-администратором, но мнение о нем как о правдивом, безукоризненно честном человеке не было опровергнуто и в последние дни…» Был приговорен к расстрелу и, после отклонения ходатайства о помиловании, расстрелян 23 июня 1920 г.](труд), пользовались уважением как политические деятели. Неожиданным для всех явилась не называвшаяся на совещании кандидатура приват-доцента Головачева в управляющие отделом внешних сношений. Этот юноша – ему было 25 лет – не пользовался репутацией ни ученого, ни общественного деятеля. Это была просто случайная фигура, выдвинувшаяся ввиду существовавшего предрассудка, что иностранную политику могут вести только знающие международное право, тогда как в действительности надо знать нечто более трудное – международные экономические и политические интересы.

Как видно из характеристики лиц, приглашенных в управляющие центральными учреждениями, комиссариат руководствовался преимущественно деловыми соображениями. Это был правильный путь. Отсутствие партийности сразу дало себя чувствовать и в ходе дела, и в общественных отношениях. Правительство Западно-Сибирского комиссариата быстро завоевало себе почти всеобщее доверие.

Двойственность политики комиссариата

Почти с первых же шагов политической и административной работы выяснилось расхождение делового аппарата с Западно-Сибирским комиссариатом. Последний считал себя как бы наместником Сибирского правительства и, следовательно, носителем верховной власти. Управляющие отделами считались только исполнителями и не должны были вмешиваться в политику.

Но высшее управление – это и есть политика. Отделить одно от другого нельзя. По отделу юстиции возник вопрос, как относиться к сохранившимся организациям Советов рабочих депутатов. Отдел земледелия решил упразднить земельные комитеты, покровительствовавшие захватам земель, и восстановить частные владения в Сибири, которые, при незначительности их общей площади, имели большое культурное значение как показательные хозяйства. Отдел торговли решил приступить к денационализации промышленных предприятий.

По всем этим вопросам у комиссариата проявлялись либо нерешительность, либо прямые симпатии к сложившимся при большевиках порядкам. Совдепы должны быть сохранены как профессиональные организации, для обеспечения завоеваний революции. Члены комиссариата обнаруживали очевидное непонимание, что обеспечивающий завоевания революции Совдеп может быть только политическим, а не профессиональным органом и что свергать советскую власть, оставляя Советы, было бессмысленно.

Денационализация может быть применена только по отношению к предприятиям, лишенным общественного значения. Опять проявление невежества. Какие предприятия в Сибири могут считаться не имеющими общественного значения? Здесь не производится предметов роскоши, и, стало быть, вся промышленность должна была остаться в руках государственных органов.

Земельные комитеты неприкосновенны. Здесь члены комиссариата, как партийные социалисты-революционеры, не были склонны проявить какую-либо уступчивость.

Кроме того, комиссариат никак не мог отказаться от идеи коллегиального управления и насаждал повсюду, и в губерниях и в уездах, местные комиссариаты, работа которых была очень слабой.

Отношения мои с членами комиссариата были самые добрые. Я как управляющий делами стоял ближе к ним, чем другие, присутствовал почти во всех их заседаниях и нередко вступал с ними в споры. Особенное упорство проявлял всегда Марков, узкопартийный человек, знавший хорошо программу партии, но не знавший жизни. Он часто говорил, что «никогда не ошибается, потому что всегда носит с собою программу партии». Наиболее понимающим обстановку казался Сидоров, как земец, обладавший большим опытом. Но наибольшую способность стоять у власти – характер и тактичность – проявлял Павел Михайлов, который, однако, часто бывал в разъездах, а потому не успел оказать влияния на политику центральных учреждений.

Надо отдать справедливость Маркову: он действительно не ошибался. Он руководствовался декларацией Сибирской областной думы, понимая ее теоретические заявления как основы реальной политики. Мы уже знаем, что дума не решалась «обещать меньше», чем большевики, что она встала на платформу Чернова, и все ее грехи сказались и на Западно-Сибирском комиссариате.

Идея Административного совета

Трудность проведения необходимых и спешных мероприятий и понятное желание согласовать деятельность отдельных ведомств навели на мысль о созыве совещания управляющих ведомствами. Положение о таком совещании было разработано в Управлении делами, и председатель совещания, В.В. Сапожников, уже должен был представить комиссариату одобренный всеми проект, когда произошло неожиданное для всех, кроме Головачева, событие. Находившиеся на освобожденной от большевиков территории члены Сибирского правительства решили взять в свои руки власть. В связи с этим мы отложили осуществление проекта организации Административного совета. Однако слух об этом проекте успел проникнуть в партийные круги.

Уполномоченными Сибирского правительства было получено письмо от Акмолинского краевого комитета партии социалистов-революционеров, которое потом осталось в делах. Текст этого письма не был опубликован, но оно представляет большой интерес как показатель того давления на комиссариат, которое он испытывал со стороны партийных организаций.

Письмо эсеров

«В Акмолинский губернский комитет ПСР (партии социал-революционеров) людьми, сочувствующими сохранению завоеваний демократии, доставлен проект положения об Административном совете Западной Сибири.

Под скромными заданиями, которые ставит себе этот проект, кроется неприкрытое стремление создать из совета высший административный орган, на службе у которого состоят и Временное Сибирское правительство, и коллегия уполномоченных Временного Сибирского правительства по Западной Сибири.

Параграф 6 проекта особенно ярко обрисовывает ту ловушку, в которую вовлекается коллегия.

По этому проекту Административный совет: а) разрабатывает и редактирует общие предначертания Сибирского правительства или коллегии уполномоченных Временного Сибирского правительства по Западной Сибири; б) рассматривает все проекты постановлений и общих распоряжений коллегии уполномоченных Временного Сибирского правительства по Западной Сибири; в) рассматривает штаты служащих отделов и кандидатуры на важнейшие должности и т. д.

Параграф 12 проекта требует, чтобы все постановления и общие распоряжения коллегии уполномоченных Временного Сибирского правительства по Западной Сибири скреплялись председателем Административного совета и заведующим подлежащим отделом, который тем самым принимает за них ответственность перед Временным Сибирским правительством или перед Западно-Сибирской областной думой, когда таковая будет созвана.