И нежным зовом, клича бога,
Надейся плачь, но только, верь.
А я, в подвале темном страшном,
Распятым в серых кандалах,
Буду молить, забывшись в страхах,
О милых пальцах и глазах.
И мы в безмерном озарении,
Соединяясь сквозь мечты,
Будем молить лишь о прощении,
Чтоб вновь бежать на свет свечи.
«Бороться бестолку, избавьте!
Вот подошел и час немой,
Свою вы нежность поубавьте
Прощайтесь с жизненной красой.»
И что ж, действительно, избавьте…
Мы проиграли ту игру,
Но нам могилу предоставьте,
И напишите на гробу:
«В красе чудесной просыпаясь,
Забуду лица боли я!
В красе чудесной, обезглавьте,
Меня! Меня! Меня!»
Лезвие
Лезвие в моих руках притягивается к венам,
Пронзает кожу, затем, и плоть!
Стремился я же, к переменам.
Хотел я жить, любить.
…
Убить себя? Зачем? Не надо!
Так утверждают все вокруг,
Но я уверен, я не стадо!
Пора лишить и крови рук.
Хватаю лезвие и в ванну!
Замок покрепче! Раз и два!
Еще чуть-чуть и я завяну!
Как тот цветок из-под окна.
Пора за дело тихо браться,
Тихонько лезвие открыл,
Оно блестит, как сотня граций,
Как серый месяца все-лик.
А круглый кран, как переборку,
Вращаю медленно, трясусь,
Вода горячая на полку,
А я за ней на скат ложусь.
И вот осталось лишь немного,
Края уже совсем близки,
Осталось только очень сложно,
Решить свои, свои грехи.
И вот, тот самый час расплаты,
За годы с лаской без любви,