Привидения. Столпы общества. Строитель Сольнес

Пастор Мандерс. В этом отношении вы прекрасно поступили. Я не могу только одобрить, что вы согласились взять деньги…

Энгстран. Деньги? Я? Ни гроша.

Пастор Мандерс (вопросительно глядя на фру Алвинг). Однако…

Энгстран. Ах да, погодите, вспомнил. У Иоханны, правда, водились какие-то деньжонки. Да о них я и знать не хотел. Я говорил, что это мамон, плата за грех – это дрянное золото… или бумажки – что там было?.. Мы бы их швырнули в лицо американцу, говорю, да он так и сгиб, пропал за морем, господин пастор.

Пастор Мандерс. Так ли, добрый мой Энгстран?

Энгстран. Да как же! Мы с Иоханной и порешили воспитать на эти деньги ребенка. И так и сделали. И я в каждом, то есть, гроше могу оправдаться.

Пастор Мандерс. Но это значительно меняет дело.

Энгстран. Вот как оно все было, господин пастор. И, смею сказать, я был настоящим отцом Регине, сколько сил хватало… Я ведь человек слабый.

Пастор Мандерс. Ну-ну, дорогой Энгстран…

Энгстран. Но, смею сказать, воспитал ребенка и жил с покойницей в любви и согласии, учил ее и держал в повиновении, как указано в Писании. И никогда мне на ум не вспадало пойти к пастору да похвастаться, что вот, мол, и я раз в жизни сделал доброе дело. Нет, Якоб Энгстран сделает да помалкивает. Оно – что говорить! – не так-то часто, пожалуй, это с ним и бывает. И как придешь к пастору, так впору о грехах своих поговорить. Ибо скажу еще раз, что уже говорил: совесть-то не без греха.

Пастор Мандерс. Вашу руку, Якоб Энгстран.

Энгстран. Господи Иисусе, господин пастор…

Пастор Мандерс. Без отговорок. (Пожимает ему руку.) Вот так!

Энгстран. И ежели я теперь усердно попрошу прощения у пастора…

Пастор Мандерс. Вы? Напротив, я должен просить у вас прощения…

Энгстран. Ой! Боже упаси!

Пастор Мандерс. Да, да. И я прошу от всего сердца. Простите, что я так несправедливо судил о вас. И дай Бог, чтобы мне представился случай дать вам какое-нибудь доказательство моего искреннего сожаления и расположения к вам.

Энгстран. Господину пастору угодно было бы?..

Пастор Мандерс. С величайшим удовольствием.

Энгстран. Так вот как раз подходящее дело. На эти благословенные денежки, что я тут сколотил, затеял я основать в городе заведение для моряков.

Фру Алвинг. Разве?

Энгстран. Да, вроде приюта, так сказать. Сколько ведь соблазнов караулит бедного моряка, когда он на суше! А у меня в доме он был бы, как у отца родного, под призором.

Пастор Мандерс. Что вы на это скажете, фру Алвинг?

Энгстран. Конечно, маловато у меня наличных, не на что развернуться, помоги господи! А кабы мне подали благодетельную руку помощи…

Пастор Мандерс. Да, да, мы еще поговорим об этом, обсудим. Ваш план мне весьма нравится. Но ступайте теперь и приготовьте все, что нужно, да зажгите свечи, чтобы поторжественнее было. И побеседуем, помолимся вместе, дорогой Энгстран. Теперь я верю, что вы как раз в подобающем настроении.

Энгстран. И мне так думается. Прощайте, сударыня, и благодарствуйте. Да берегите мою Регину. (Отирая слезу.) Дочка Иоханны-покойницы, а вот, подите ж, словно приросла к моему сердцу. Да, так-то. (Кланяется и уходит в переднюю.)

Пастор Мандерс. Ну, что вы скажете, фру Алвинг? Дело получило совершенно иное истолкование.

Фру Алвинг. Да, действительно.

Пастор Мандерс. Видите, как осторожно приходится судить ближнего. Но зато и отрадно же убеждаться в своей ошибке. Что вы скажете?

Фру Алвинг. Я скажу: вы были и останетесь большим ребенком, Мандерс.

Пастор Мандерс. Я?

Фру Алвинг (положив ему обе руки на плечи). И еще скажу: мне от души хотелось бы обнять вас.

Пастор Мандерс (пятясь быстро назад). Нет, нет, господь с вами… такие желания…

Фру Алвинг (улыбаясь). Ну-ну, не бойтесь.

Пастор Мандерс (у стола). У вас иногда такая преувеличенная манера выражаться. Ну, теперь я прежде всего соберу и уложу все бумаги в сумку. (Укладывает бумаги.) Вот так. И до свидания. Глядите в оба, когда Освальд вернется. Я еще зайду к вам потом. (Берет шляпу и уходит в переднюю.)

Фру Алвинг (вздыхает, выглядывает в окно, прибирает кое-что в комнате, затем отворяет дверь в столовую, собираясь войти туда, но останавливается на пороге с подавленным криком). Освальд, ты все еще за столом?

Освальд (из столовой). Я докуривал сигару.

Фру Алвинг. Я думала, ты давно ушел гулять.

Освальд. В такую-то погоду?

Слышен звон стакана. Фру Алвинг, оставив дверь открытой, садится с работой на диванчик у окна.

(Из столовой.) Это пастор Мандерс сейчас вышел?

Фру Алвинг. Да, в приют пошел.

Освальд. Гм…

Опять слышно, как звякает графин о стакан.

Фру Алвинг (бросив в ту сторону озабоченный взгляд). Милый Освальд, тебе следует остерегаться этого ликера. Он такой крепкий.

Освальд. В сырую погоду это хорошо.

Фру Алвинг. Не придешь ли лучше сюда, ко мне?

Освальд. Там ведь нельзя курить.

Фру Алвинг. Сигару, ты знаешь, можно.

Освальд. Ну-ну, так приду. Только еще глоток… Ну вот. (Выходит из столовой с сигарой и затворяет за собой дверь. Короткая пауза.) А пастор где?