Дом у дороги

Его вопрос отчасти являлся провокационным, таков был сложный способ воспитания сына: порой перекладывая всю ответственность на него.

Не меняя взгляда, Бен посмотрел на отца, затем на машину, затем снова на отца, и заявил, что следует протереть ещё крылья и диски.

– Как скажешь, сынок. Как скажешь.

– Каково жить в такой глуши? Здесь же, вероятно, нет ни водоснабжения, ни электричества, ни магазинов, ни людей? – интересовался Никита. – Место отличное, но как вам удаётся здесь выживать?

Тут Мэри начала своё повествование.

– На самом деле, здесь жить куда интереснее и проще, чем может показаться. Как ты видел, у нас есть домик, гараж с двумя машинами, огород и сад. Для комфортного проживания нужна вода и электричество. Только не думай, что мы добываем воду, обвязывая ветки на деревьях пакетами, а в подвале у нас стоит генератор, заряжаемый от кручения педалей! У нас всё есть и без каких-то уловок и солнечных батарей.

Шесть лет назад мы перебрались с Тедом в эту глубинку на ровное место. Жили здесь в одиночестве, использовали генератор и сильно экономили на воде. Еду накупали с собой и ели пару недель, пока строили дом, а после возвращались в ближайший городок или гостиницу, где снимали комнату или номер на несколько дней, а после ехали обратно. Пока мы строились, нанятые рабочие провели водопровод от местной системы орошения полей, а электричество провели от дорожных столбов. Тогда мы жили здесь дикарями пару месяцев, набирая воду из шланга, пока не построили крышу. Выкупили этот участок вблизи Национального парка Стельвио близ Лихтенштейна, построили дом и стали жить. Здесь уютно.

Я создала сад, Тед построил гараж и беседку, а поле года жизни здесь, мы стали задумываться о ребёнке. Так появился Бен.

– А почему вы решили жить вдали от всех?

– Нам, так сказать, – мялась Мери, – надоели большие города. Мы немного поездили по Европе в своё время, и шум городов стал несколько противен. К тому же, у нас были схожи планы на детей, а воспитательная программа, которую расписывал Тед, может быть выполнима только в условиях временной изоляции ребёнка от внешнего мира.

– Воспитательная программа?

– Да, Тед придумал целую программу для воспитания ребёнка. Я тоже что-то приписывала, но основной труд его. Он писал его где-то за пару лет до рождения Бена, и писал довольно много. Цель программы в том, чтобы полностью заняться ребёнком. Чуть ли не с младенчества он учится читать и писать. Очень много занимается моторикой, а его окружение составляем мы, приезжающие иногда родственники и друзья. Бен в восторге от общения с другими детьми, когда они приезжают, а те, в свою очередь наслаждаются тем, что могут отдохнуть от шума города.

Видишь ли, мозг маленького ребёнка, как губка, впитывает всё, что ему попадётся на глаза. Так пусть мальчик видит, как красив мир вокруг него, а не пялится в экран телефона. Здесь он вырастит умным, добрым и ответственным.

Никита потряс головой, сгоняя с себя удивлённое оцепенение, и спросил:

– А как же общение ребёнка? – не унывал гость. – Разве он сможет социализироваться без постоянного общения со сверстниками?

– Думаю, да, – входила в оборону леди Мэри, – Бен растёт замечательным ребёнком. У нас своя система подхода к воспитанию. Сын получает только самое лучшее, но при этом не балуем его. Свои продукты с огорода, единство с природой, друзья временами – он станет куда добрее прочих.

Юноша осёкся.

– Прошу прощения, я, наверное, произвожу впечатление некоего скрытного инспектора из органов опеки. Я просто несколько волнуюсь и…

– Прощаю, – перебив его, и всё также недоверчиво, но уже смягчившимся взглядом посмотрела на него Мэри. – Я ничего такого не думала. Она вздохнула.

– Ладно, – сказала она, – я не показала Вам … эм, тебе гараж. Пойдём.

Они вышли из беседки и с некоторым неловким молчанием пошли по дорожке обратно к дому.

***

Большой синий гараж, приятно сливающийся с тоном неба, внутри оказался серым и тусклым. Но так могло показаться лишь на первый взгляд, из-за вариации цвета. В серой неприглядной кастрюле варился настоящий красный русский борщ. Весь гараж был завален словно деталями пазла, которые, однако, дополняли общую картину занятости. Полуразобранный мотор вечерами перебирала Мэри: весьма необычно для женщины. Различные детали, стопки шин, трубы, баки, краны, даже стопка дров поначалу могли показаться кучей хлама, однако, каждая вещь находилась на своём месте. Среди всего этого великолепия возвышался белый трейлер, иначе называемый «дом на колёсах». Из самого трейлера были слышны джазовые звуки восьмидесятых. Если проникнуть внутрь, то можно увидеть разбросанные по полу листы с заметками и стихами. Здесь, в своём кабинете Теодора, в отличие от всей остальной территории царил полнейший хаос.

– Он называет его творческим беспорядком, но когда я прихожу мыть горы посуды – он не противится, – поясняла Мэри.

Столы, кресла-сиденья, кухонный уголок, ванна, санузел, водонагреватель – всё было прикреплено к полу стенам и потолку.

– Мне нравится, – вынес приговор юноша.

– Тогда тебе это понравится куда больше, – хихикнула Мэри, и выскочила из трейлера, забегая с другой стороны. Тут же она оказалась очень удивлена: муж и сын, снова мокрые, стояли перед блестящей и подготовленной к поезде машиной и улыбались в четыре ряда зубов. Приоткрытая водительская дверь «Волги» как бы призывала сесть внутрь.

Догнавший главу семейства студент ахнул.

– Боже мой! – воскликнул он. – Я, конечно, слышал, что за границей популярен советские машины, но я даже не надеялся встретить ЕЁ на границе с Испанией!

– Бен предлагает прокатиться, – сообщил отец, а Бен кивнул головой в знак подтверждения, – должны же мы показать туристу здешние красоты.

– О, да! – воскликнул Ник, и подумал, что с тех пор, как он здесь находится, жизнь его превращается в одну сплошную радость и ликование.

Удивлённый взгляд матери сменился взглядом а-ля «Я сдаюсь! Поехали»

Так она и сказала. Но добавила: «Только сначала поедим».

– Да, да, да – хором согласились присутствовавшие и все отправились к столу.

– Господи, как же я соскучился по горячей пище! – закатывая глаза к небу и забирая ложкой в тарелку, заявлял путник. – Постоянно набираю себе сухарей и быстрой еды – никак не привыкну путешествовать по-другому.

Окончив реплику, Ник замолчал, внутри себя отметил, что этой похвалы достаточно, и вновь окунулся в тарелку, с тем удовольствием, с которым городские дети, весь год ожидающие лета у бабушки в деревне, прыгают в сельское озеро, а после не хотят выбираться из воды назад.

Ужинали все за одним столом, на котором размещались: чашки с красным варевом, привлекающим своими парами и луком, набросанным сверху, печеный картофель с сосисками, целая гора чёрного хлеба, кувшин с морсом, нарезанные овощи с огорода, чай, сахар и чайные чашки с блюдцами. Яства стояли на узорчатой тряпичной скатерти.

Лёгкий ветерок колыхал белые занавески на раскрытом окне. В ногах бегал кот, по прозвищу Кот, ожидая объедков и ласки. Бен барабанил мелодию из Моцарта по стулу ногами. Вкусная еда, чистейший воздух, приятна обстановка – всё это способствовало приятной беседе. Бен самостоятельно и довольно чисто справлялся с похлёбкой, к удивлению, как гостя, так и остальных членов семьи: видимо хотел произвести на гостя впечатление, и торопил хохочущую кампанию. Вскоре члены семьи переоделись, забросили в багажник голубой Волги немного тёплых вещей, на случай перемены погоды, и расселись по местам: молодая семейная пара – спереди, Бен и Никита – сзади. Разогретый мотор сменил бурчание под нос на добрый рык, а колёса выкатили машину из гаража на накатанную дорогу. Теду в своё время пришлось удалить траву и сменить местами грунт, и присыпать дорожки, чтобы дорога к их дому не вызывала трудностей в любое время года.

Из радио доносились звуки кантри, а с заднего сидения доносились возбуждённые восклицания. Машина выбралась на шоссе, слева от которого пролегала Испания, справа – Лихтенштейн. Ветер теребил длинные волосы Теодора, некоторые из которых летели на заднее сидение, а старомодная, но очень подходящая Мэри, шляпка как бы придавала атмосфере румянец, отчего снижала возраст лет, на пять-шесть.

– Думаю, мы успеем ещё до темноты показать тебе здешний водопад, – наполовину кричал Теодор, так как машина была далеко не из тихих. – Возможно, доведётся увидеть животных поблизости. Ты не против, Ник?

– Нет, не против, – отвечал юноша. Выбрасывая чужие волосы в окно, он улыбнулся: понял, что эта кличка к нему и здесь приживётся.

Тьма сгущалась. По закрытым окнам лупил град вперемешку с дождём. Дворники работали на полную, но их борьба за обзор напоминала борьбу с ветряными мельницами. Руль в руках беспрестанно дёргался. Чёрная пелена наскакивала на едущую в никуда машину, пыталась застелить и разгладить неровности, словно хозяйка, меняющая спальное бельё. Бен молча глотал слёзы, его подбородок дрожал. С испуганным, но отчаянным видом Мэри перебралась на заднее сиденье и прижала к себе сына. Ник обнял их; так он впервые почувствовал себя членом семьи.

Машина скользила по размякшей земле, грозя выскользнуть из колеи. Тед боялся остановиться, остаться на дороге, без возможности выбраться из грязи, стронуться с места, не забуксовав. Остановиться означало остаться на дороге в непроглядной темноте на всю ночь. Но это нужно было прекращать. Бросив всякие попытки развернуться, у Теда, наконец, получилось с грохотом съехать с дороги. Дождь стучал по крыше, но никакой опасности больше не было. Фары машины горели в непроглядной мгле, и после череды согревающих обещаний и одухотворённых речей, было принято решение достать одежду из багажника, и переждать ночь в машине.

Плачущий Бен заснул первым, вслед за ним Мэри на груди Теодора, с которым Ник поменялся местами. Ник так и не уснул за ту ночь. Думал о том, куда завела его жизнь, путешествия, думал о родных, которых он так бесцеремонно покинул, не чуя свою душу под гнётом родительской опеки. Думал ещё много о чём. По его лицу можно было понять, что он стыдился своей подлости, своей нескромности остаться у этих людей, ведь именно из-за него они оказались здесь. Если не перед ними, то перед собой ему нужно было реабилитироваться. Ближе к рассвету он вышел из машины.

Утро семья Браунов встретила в смятении. Они не обнаружили Ника в машине. Поблизости его тоже не было, хотя ветер, темнота и дождь пропали. Теодор захотел осмотреть окрестности, но перепуганная жена его не пустила.

Судя по солнцу, было где-то около восьми утра. На ветки возвращались согревшиеся птицы, роса ещё не замочила землю, но Ника не было уже около трёх часов. Машина стояла в овраге в грязи, и пытаться вытащить её оттуда, а уж тем более, отправиться на ней домой самостоятельно не имело смысла. Укутанная не по погоде семья озиралась.

– Понять, где мы находимся, можно лишь приблизительно, – заявил отец, потирая затылок. – Дорога, лес – понятия не имею, где мы свернули, но от дома это точно недалеко.

– Слева Италия, справа Лихтенштейн, – устало повторила Мэри. – Наверняка, национальный парк Стельвио.

– Стало быть, нам лишь следует развернуться, и вернуться на шоссе, – объявил Теодор.

– Да, только сначала нужно вытащить машину из грязи и найти Ника.