Встретимся на нашем берегу

– Это ты получишь.

– Джеки, ты чего на забор забрался, ну-ка, негодный мальчишка, быстро слезай, – раздался голос женщины, наверное, его мамы.

Над забором показалась женщина, она была с огненными волосами, мне аж страшно стало.

– А ты, мальчик, чей, как тебя зовут? – спросила она у меня.

– Мой баба Ахмет, а зовут меня Адем.

– А, так ты сынок Дилары, заходи к нам во двор, вместе поиграете. Нечего по заборам лазить, пока не упали.

– А можно? Анне Дилара не разрешает мне заходить в чужой двор, – ответил я.

– Конечно, можно, скажешь, Анн разрешила. А твоя мама сейчас у нас, помогает мне по хозяйству. Заходи, не бойся.

Я быстренько выбежал на улицу и вошёл в их ворота. Дом был огромный. Над домом ещё дом, баба Ахмет говорил, что это двухэтажный дом. Я не понимал, зачем такой большой дом и что в нем делать. Наш дом был совсем маленький, и мы всё время проводили во дворе. Анн встретила меня. За руку она держала беловолосого мальчишку. Рост, как и у меня.

– Знакомьтесь, это Джеки, а это Адем. Будете дружить? А ты, Адем, очень хорошо говоришь по-английски. Кто тебя научил?

– Никто меня не учил, я всегда так говорю. Баба Ахмет говорит, что нужно знать много языков, тогда жить будет проще.

– Но кто-то же тебя научил? Дома Вы говорите по-турецки?

– Конечно, дома по-турецки. А на людях по-английски. Меня амса Энгин всё время учит, как правильно слова говорить.

– А что такое амса? – спрашивает Джеки.

– Амса – это папин брат, а зовут его Энгин. Ещё есть амса Челик. А ещё у меня есть аби, это старший брат, Айташ, но он уже совсем взрослый и помогает Энгину и Челику пасти овец.

– А как будет по-турецки «папа»? – вновь спрашивает Джеки.

– Баба, – отвечаю я.

– А мама?

– Анне.

– Вот видите, вам будет вдвоём веселее. А то ходишь и не знаешь, чем заняться.

– Адем, а ты что тут делаешь, кто тебе позволил зайти? – на крыльце дома стояла моя анне Дилара и кричала на меня.

– Дилара, не ругайся, я его пригласила. Пусть они с моим Джеки играют, они ведь, наверное, ровесники, – сказала Анн.

– Конечно, пусть играют, если Вы не против. Вдвоём веселее.

Так мы с Джеки стали друзьями. Вместе проводили целые дни. Бегали наперегонки, играли в кости, сбивали камнями банки, которые ставили в степи. Ели тоже вместе, во дворе нашего дома, так как во дворе Джеки не было стола. А в дом ходить не хотелось.

Однажды вечером, когда уже начало темнеть, мы сидели с Джеки на ступеньках крыльца их дома. Вышел Микки и сел рядом, на стул. Он принёс свечу и книгу.

– Давайте я вам сказку почитаю, – сказал он.

Сказка была очень интересная, про мальчика, который жил в джунглях и рос вместе с волками. Мы слушали затаив дыхание. Когда сказка закончилась, я спросил: «Микки, а что такое колонизация?»

– Это очень сложный вопрос, Адем, боюсь, ты ещё не сможешь понять.

– Почему не смогу, мне анне Дилара говорила, что наш Кипр теперь стал свободен и не подчиняется англичанам.

– Адем, мы с Джеки англичане, а разве ты и твой папа или твоя мама подчинялись нам когда-нибудь?

– Нет.

– И сейчас вы не подчиняетесь. Это, Адем, вопросы большой политики, и нас они не касаются. Правда, нам пришлось оставить свой дом в городе и переселиться сюда. Мы спокойно живём, работаем и не мешаем жить твоей семье.

– А как вы работаете? Моя анне Дилара помогает Анн убирать дом. Мой баба Ахмет со своими братьями пасёт овец. А вы как работаете?

– А я покупаю у них овец и отправляю в город, я покупаю рыбу у ваших соседей и тоже отправляю в город. А за это Ахмет получает муку, сахар и всё, что необходимо вашей семье.

– Понятно, – протянул я, хотя почти ничего не понял.

Так мы прожили, наверное, года два. И вдруг однажды, когда мы с Джеки помогали анне Диларе пропалывать картошку на огороде, услышали гул машины. В это время машина никогда к нам не приезжала, да и машина была совсем другая. Мы сорвались и подбежали к воротам дома Джеки, где она остановилась. Каково было наше удивление, когда из-за руля машины вылез Микки.

– Ну вот, дети. Теперь у нас будет своя собственная машина и я сам буду отвозить овец и рыбу в город.

– Ура! – закричал Джеки и полез в кабину.

– А мне можно? – крикнул я.

– Конечно, Адем, забирайся и ты, – ответил Микки.

Мы сидели вдвоём в кабине и вместе крутили большой черный руль. А после обеда Микки сказал, чтобы мы собирались ехать купаться на море.

– Анне, можно мне, можно? Мы с Микки поедем на море. Отпусти меня, пожалуйста, – затараторил я, вбежав в дом.

Анне Дилара вышла со мной на улицу. У машины уже стоял Микки с Анн, а Джеки сидел в кабине.

– Дилара, отпусти Адема. Мы искупаемся и вернёмся. Не беспокойся, я за ним пригляжу, – сказала Анн.

– Поезжай, только от Анн ни на шаг, – ответила анне Дилара.

Мы все забрались в кабину, Микки сел за руль, и машина поехала. Я ещё ни разу не ездил на машине. Ветер дул в открытое окно, было очень здорово, так что захотелось петь, и мы с Джеки запели турецкую песню про путешественника, которую мне пела анне Дилара, когда я был маленький. Правда, Джеки не знал слов, но он так громко кричал, что песня получилась очень хорошо. Подъехали к греческому посёлку, где дома были какие-то странные. Микки остановился у одного из них. Из дома вышел высокий, с белыми волосами мужчина, у него были длинные белые усы.

– Здравствуй, Стелайос, – сказал Микки.

– Здравствуй, Микки.

– Вот машину себе купил, теперь сам буду забирать у вас рыбу.

– Это хорошо, Микки, поздравляю, – ответил мужчина.