Плата за свободу

– Какой?

– Лучше – швейцарский, если, конечно, таковой, господин депутат, у вас в наличии имеется.

– Обижаешь, вишь ты! У меня, ты знай, есть все! Как в Греции…

Они уселись за приставной столик, напротив друг друга. Шилов разложил шоколад, поставил две рюмки. Заметив вопрошающий взгляд, сказал. – Я тоже, пожалуй, отдам предпочтение коньяку. Бывает… Душа просит чего-то этакого.

Они выпили, не чокаясь и не произнося тостов. Шилов вновь наполнил рюмки. Молодой гость неожиданно запротестовал.

– Я – пас. Я сегодня дежурю по номеру.

– Это так серьезно?

– Да, уж… – многозначительно ответил тот.

– В чем же эта «серьёзность»?

– В ловле «блох».

– Ты, что, издеваешься?!

– Ничуть, Евгений Дмитриевич. Я говорю совершенно серьезно.

– Объясни, что еще за блохи у вас завелись?

– Они не завелись, а были, есть и будут всегда.

– Ты кончай мне голову морочить! У вас, что, всегда такая антисанитария?

– Наши «блохи» не имеют никакого отношения к антисанитарии.

– Они, что, у вас импортные, заморские и разводятся, вишь ты, от избытка чистоты?

– Как бы это… ну, попроще бы вам объяснить.

– Сделай одолжение.

– Сначала делается макет очередного номера газеты…

– Ну, что такое макет – я знаю. Это, как бы, подобие газетных полос, да?

– Почти что так, Евгений Дмитриевич. Вы делаете успехи.

– Не дурнее тебя-то, вишь ты.

– Так вот: идет потом размещение, согласно макету, на полосах материалов, уже «набитых» в компьютере. Когда все материалы будут размещены там, где им положено быть, тогда рисуются отбивочные линейки, шмуцы…

Шилов хохотнул, услышав последнее слово.

– Это я тоже знаю. Шмуцы – это специально оформленный абзац. Ну, там завитушечка какая-нибудь или другим шрифтом, более крупным нарисована первая буква.

– Вы – ваще!

Шилову понравилась похвала. Он взял, опрокинул рюмку в рот и стал заедать шоколадом.

– Давай дальше, вишь ты. Скоро про блох-то будешь говорить?

– Итак, верстка полос закончена, все расставлено по своим местам. После этого делается первая пробная распечатка полос, и они поступают к корректорам, которые вычитывают, устраняют…

– Это я тоже знаю. Давай дальше.

– После выявленных корректорами ошибок они устраняются. И так дважды. Полосы, вроде, чистые. Однако прежде чем готовить печатные формы в типографии, которые, к сожалению, делаются все еще по старинке, и давать на это «добро», дежурный по номеру получает новую, уже чистую распечатку полос и еще раз, уже в окончательно вычитывает, то есть, как мы выражаемся, ищет «блох»… Ну, там пропущенную в слове букву, а иногда и целое слово: корректора пропустили или оператор за компьютером, внося правку, не туда вставил слово. Бывает даже целое предложение потерянным. Все это и есть то, что мы именуем жаргонным словом «блохи». У вас ведь в думе тоже есть свои жаргонизмы. Например, вы часто употребляете такое слово, как «отсидка». Его я слышал и от других депутатов. На вашем языке означает: отсидеть все заседание думы от начала и до конца. Не так ли?

– Да. А… Ну, понял! «Ловить блох» – это на вашем журналистском языке означает: искать и находить ошибки, пропущенные корректорами. Но почему «блохи»?

– Этого даже я не знаю, Евгений Степанович. Издавна повелось. Наверное, потому стали так говорить, что ошибки скачут с места на место, как самые настоящие блохи. Часто бывает так, что оператор, устраняя одну ошибку, одновременно делает других несколько. Но эти, другие ошибки оказываются совершенно в другом месте. У нас есть и другие забавные словечки.

– Например?

– «Козлы»…

– Ну, этого словечка, вишь ты, кто не знает: на каждом шагу можно услышать.

– У нас оно употребляется не в том смысле, в каком используют уголовники…

Шилов после последнего слова почему-то поморщился и не стал дальше слушать.

– Хватит. Нет у меня времени. Зачем пришел-то?

– Как это? Вы сами сказали, чтобы зашел.

– Ты прав… Извини, совсем тут «зашился»… Ну, первое: насчет подарка в виде иномарки, о чем ты меня просил, я закидывал удочку на заседании исполкома НТПС. Как я понял, особенно никто не возражает. К Рождеству Христову жди.

– Ну, спасибо! Я так рад, Евгений Степанович, так рад, что и слов нет.

– Не сильно радуйся, Олежек. До Рождества еще далеко, так что могу и передумать.

– Нет уж! Вы же обещали, а слово – олово.

– Вот именно, что слово – олово. А олово имеет свойство легко плавиться.

– Но вы же сдержите обещание, да?

– Я буду стараться, но и ты…

– А что я? Я готов всегда вам служить, служить верой и правдой.

– Ловлю на слове, Олежек.