Жертва абдукции

Жертва абдукции. История о братьях по разуму, которая учит ценить настоящее и любить тех, кто с нами
Геннадий Логинов

Иногда даже в самый, казалось бы, благополучно завершавшийся день могут произойти события, разделяющие жизнь на ДО и ПОСЛЕ. Никто не может быть готов ко всему, но нужно стремиться проводить дни так, чтобы замечать, любить и ценить тех, кто нам дорог, здесь и сейчас, не откладывая этого на потом.

Жертва абдукции

История о братьях по разуму, которая учит ценить настоящее и любить тех, кто с нами

Геннадий Логинов

Море слов сокровенного смысла полно,

Этот смысл я читать научился давно.Но когда помышляю о тайнах Вселенной,Понимаю, что мне их прочесть не дано.

    Авиценна

Иллюстратор Михаил Панфёров

© Геннадий Логинов, 2019

© Михаил Панфёров, иллюстрации, 2019

ISBN 978-5-4485-6624-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Этот поздний вечер выдался на редкость безоблачным. Троица кремово-красных спутников, бросая безразличные взгляды своими холодными пустующими кратерами, озаряла дорожный простор отражённым светом бинарной звезды.

Пронзительный рёв видавшего виды пескохода нарушил чарующую ночную симфонию, спугнув редких, затаившихся в это время в кустах полуночных обитателей. Жизнь в столь позднее время суток для многих только лишь начинала бить ключом.

Оставляя за собой пылевые бури и щедро разбрызгивая во все стороны дорожную грязь, автомобиль миновал последний поворот, выехав на освещённую лунами трассу. Не отвлекаясь от управления машиной, Микай усилил громкость передатчика и, бросив очередной взгляд в зеркало заднего вида, подмигнул себе верхним глазом.

– Krii taa bu palla, krii taa vu palla, krii en tu di ramoto – krii taa bu palla, – затейливо вещал передатчик. Бешеная скорость, пустующая трасса, весёлая мелодия – всё это лишь дополняло общую картину счастья Микая Аренали в последний день его холостяцкой жизни.

Он ухаживал за Тиррой полтора года: первое время она была для него неприступна (как, впрочем, и для всех остальных претендентов на щупальце и сердца красавицы), но Микай взял её настойчивостью и напором, продолжая ухаживать даже тогда, когда другие бы на его месте давно развернулись и плюнули. Он ухаживал за ней честно, внимательно, деликатно, не поливая соперников грязью и не пытаясь торопить события. Пожалуй, именно сочетание этих качеств и покорило её.

Аренали не испытывал никаких иллюзий: Тирра не любила его сама. Но, тем не менее, позволяла любить себя, а это – даже больше, чем бывает у некоторых пар. А впрочем, любовь и влюблённость – вещи разные. За короткий срок, не зная кого-то близко, можно только влюбиться. По-настоящему любят всё-таки за качества и поступки.

Если, конечно, хватает ума их заметить и оценить. А если нет – то не к чему и связывать жизнь с такой неблагодарной дурой. Ну, или – с таким неблагодарным дураком. Это уж кому как повезёт.

– Krii taa bu palla, krii taa vu palla, krii en dinaro dbano – krii taa bu palla… – звонко и сладкоголосо пропел передатчик, после чего, сильно зафонив, начал плеваться отдельными фразами, еле доступными через заглушающее шипение.

«Ну вот, снова сигнал пропадает. Похоже, всё-таки будет буря. Вот и верь после этого прогнозам», – отметил про себя Аренали, спустив гермощитки. Повинуясь нажатию сенсорной кнопки дисплея, неторопливо выехавшие укрепления заслонили собою окна, скрыв от непосредственного обзора виды окружавшего пустыря.

Теперь пескоход превратился из мобильного транспортного средства в стационарную герметичную базу, способную переждать кризисный момент. Это означало вынужденную задержку. Но даже маленькая неприятность не была способна испортить настроение Микая в такой вечер.

Единственным источником связи с внешним миром и средством наблюдения за окружающей средой стал бортовой компьютер, способный не только воспринимать сигналы внешних сенсоров пескохода, но, в случае необходимости, получать и отправлять сведения на суборбитальный спутник частной компании, некогда предоставившей отцу Аренали в рассрочку эту колымагу.

Откинувшись в кресле, Микай запустил бортовой стереомонитор и, отворив бардачок, пошарил внутри. Фонарик, средства контрацепции, какие-то ключи, фотография младшего брата с его друзьями и девушкой, отцовский талисман на удачу, мамина записная книжка, какой-то непереработанный мусор, пустые неутилизованные банки, вообще непонятно что…

…О! Вот! Нашёл!

Выудив щупальцем запасённую настойку колючника, Микай лёгким жестом отворил её и, смакуя, опустил в неё межпальцевый хоботок. С одной стороны, распитие за штурвалом, мягко выражаясь, не особо приветствовалось местными силами правопорядка: система бортнавигации новейшего образца – так вообще запросто могла и отрубиться, если обнаруживала за рулём водителя, пребывающего в нетрезвом состоянии.

С другой стороны – откуда здесь взяться системе навигации новейшего образца, когда даже нормальным поисковым радаром обзавестись не удосужились? Да и что, в конце концов, может случиться от одной невинной баночки, тем более – во время стоянки? С этого и ребёнок не опьянеет, а пока буря начнётся, продержится и уйдёт – можно успеть хоть ящик таких вылакать. Всё равно – всё выветрится.

«Пропустим одну – и всё», – осушив с этими мыслями банку ртутно-аммиачного раствора, Микай небрежно закинул её в утилизатор, принявшись шуршать в бардачке в поисках второй. Но, не обнаружив таковой, грязно выругался, помянув отца-алкоголика, брата-раздолбая и всю его развесёлую компанию.

Поворчав ещё немного, Аренали переключил внимание на монитор. Как ни странно, по всем признакам намечавшаяся было буря что-то не спешила. Нет, конечно же, пескоход был далеко не новым, ему не хватало множества полезных и распространённых функций, но, тем не менее, обычно он работал вполне исправно. И уж точно не стал бы сбоить просто так на пустом месте.

Показатели датчиков неожиданно ожили, начав ощутимо зашкаливать. И это притом, что бури по-прежнему не наблюдалось. Настороженно поёрзав, Микай склонился над приборной панелью, не зная, что и думать. По экрану, мельтеша, одна за другой, множась, пробежали помехи. Шипенье, треск, сигнальные гудки и странные шумы неблагозвучной симфонией исторглись из аппаратуры за миг до того, как на мониторе возникло нечто различимое на фоне окутанного звёздами неба.

Поначалу оно было похоже на падающую звезду, но в скором времени «звезда» изменила направление падения и, поменяв с удивительной скоростью свою траекторию, устремилось навстречу.

По мере приближения неизвестного объекта аппаратура продолжала трещать, датчики – зашкаливать, а очертания предмета всё менее походили на небесное тело или знакомые виды транспорта.

В следующий миг, издав предсмертные писки, – оборудование сдохло. Помещение пескохода, отрезанное от внешнего мира, погрузилось во тьму.

«Всего одна баночка. Это ведь была лишь одна баночка! Ну, не может же всего этого быть из-за какой-то там единственной пропущенной порции», – утешая себя, изумился Микай, взволнованно осматриваясь в непроглядной темноте.

Совсем недавно, только погружаясь в пескоход, он пребывал в твёрдой уверенности, что находится там один, но теперь на расстоянии вытянутого щупальца ему виделось, как в глубине машины, где-то рядом, а быть может, прямо за спиной, затаилось какое-то непостижимое нечто. Что-то неизведанное, таинственное и вместе с тем очень жуткое.

Пар сизыми струями принялся исходить из центра макушки, говоря о сильнейшем внутреннем переживании. Микай судорожно касался кнопок, дёргал тумблеры, давил на рычаги, пытался оживить панель…

…Но всё было без толку.

«Кто здесь? Что происходит? А может быть, просто показалось? Может быть, стоит закрыть глаза – и всё это просто исчезнет? У меня завтра свадьба. Вернее, уже практически сегодня. Я хочу жить. Я очень хочу жить. Пусть оно уйдёт. Пусть оно оставит меня. Я хочу домой. Я хочу к семье. Мне страшно. Мне очень страшно. Мне никогда в жизни не было так страшно. Я не понимаю, что происходит. Почему техника отказала? Что вообще творится? – судорожно размышлял про себя Аренали. – Так, Микай, соберись! Мужик ты, в конце концов, или нет?! Так, фонарик! Точно! Как я мог про него забыть! Всё от ужаса вылетело…».

В очередной раз пошарив в бардачке, Микай с радостным облегчением извлёк на свет фонарь, но вместе с тем не спешил пускать его в ход.

Его пугало то, что может скрывать в себе тьма.

Но наконец, приложив волевое усилие, мужчина нажал на кнопку. Непривычно яркий луч, от света которого глаза уже даже успели отвыкнуть, высветил приборную панель.

Осторожно Микай поводил светом фонаря вокруг. Ничего особенного – всё то же, и всё там же, где и было обычно.

«Дурак. Это ж надо так себя накручивать. Но, с другой стороны, – что же на самом деле случилось? Почему вдруг всё оборудование вышло из строя? Ведь бури же нет! Я люблю Тирру. Я хочу к Тирре. Я хочу жить. Мне нужно быть живым, чтобы жениться на Тирре. Мёртвый я не смогу этого сделать… – нервно оттерев выступившую на лбу слизь, Микай выпустил пар. – Вот ведь лезет в голову всякий бред…».

Додумать мужчина не успел, потому что в этот самый миг его тело парализовало: щупальце безвольно упало, выронив бесполезный фонарь, который, закатившись под сиденье, продолжил освещать салон пескохода. Слабое свечение порождало игру теней, лишь усиливая и без того нагнетавшийся ужас. Микай просто ощущал, что рядом с ним, здесь и сейчас, присутствует кто-то или что-то, недоступное ни технике, ни обычному зрению.

Первый приступ паники начался в тот миг, когда Аренали ощутил, что утратил контроль над собственными членами. Он по-прежнему ощущал свои конечности, но – был не в силах ими пошевелить.

Собрав волю в щупальце, мужчина мысленно напрягся, пытаясь сдвинуться с места. И, надо сказать, в какой-то мере ему это удалось – по его телу действительно, в какой-то миг, прошла судорога. Но добиться чего-либо более приемлемого – у него так и не вышло. К этому моменту уже подкатила и вторая волна паники, когда Микай ощутил свою беспомощность при полном непонимании ситуации.

Яркий, но холодный потусторонний луч упал откуда-то сверху, заполнив собою всё пространство пескохода, и Аренали почувствовал, сколь ничтожным сделался его вес. Тело, оторвавшись от кресла, медленно и плавно начало подниматься вверх по лучу.

Ожидая удар о потолок пескохода, Микай с удивлением обнаружил, что полёт продолжается, в оцепенении наблюдая, как его голова проходит сквозь запечатанную герметичным покрытием крышу салона. Следом – поднялось и всё тело, и вот уже вскоре целый пескоход оказался где-то внизу.

Микай поднимался ввысь над трассой, ввысь над пустырём, ввысь над колючниками и оврагами. Его взгляду стали доступны широкие просторы, озарённые небесным сиянием. Ему было страшно. Очень.