Актуальные поэмы

Кабан захрюкал принародно в тряпочку,
С великою слезой, божественно
(Он это делал исключительно торжественно):
– Хру-хру! Простите мя, вонючего! —
Так в телевизоре бессонном он канючил.

х

Он было бросился по старым адресам,
Надеясь разогреть любовные помои.
Наивно веря в чудеса,
Он матку подло брошенную
Вдруг обеспокоил.
Поведал ей в трубу, как получилося реально,
Что эту трахнутую Жанну
Он отмудохал не со зла,
А исключительно от скуки, машинально!
Что он теперь один кукует в логове, в овраге,
Что сотню лет уж не был на гастролях он
В Париже и в Гааге.
Оброс щетиною,
Погряз в аммиаке и тине,
Что заблуждался он жестоко с нею, доброй маткой
В своей свиной гордыне.
Что в гриве у него колтун,
Лишились космы лоска,
В репертуаре – чахлые ремейки.
И в общем жизнь без матки-боски
Ни бе ни ме.
Он даже ей в трубу
Хрючил свою фирму,
Вот ее текст нетленный,
Известный штатским и военным:
«Матка моя, я твой эмбриончик!
Дульце моё, я твой пистончик!
Стойло моё, я твой кабанчик!
Носик мой, я твой пальчик!
Нужничек мой, я твой горшочек.
Урна моя, я твой плевочек.
Лапка моя, я твой мизинчик.
Псичка моя, я твой похотинчик…
Но не вняла, жестокая, скупому мужскому вою,
Хотя внимательно прослушала.
(Вот вам и родственные души!)
И не ответила, хотя бы матерно,
Как ни стонал герой.
Молчание в трубе застыло ледяное…
Не поняла. Хоть топай на убой!
Кумир толпы! Поп-идол! Боже-боже!
О, жалкое, о, гнусное убожество!..
В погонах, в штатском – всюду оборотни.
Из каждой мраморной и золочёной подворотни
Несут не розы —
Фас да узы!..

х

Но тут не выдержало сердце у Козы.
Она была потрясена подвижками
Духоподъемными народными,
Этническою стороной конфликта,
Когда ей разъяснили, что она – славянка гордая,
Кабан же – суть племенной реликт
И годен лишь на буженину,
А потому обязан сгинуть.
И это наказание – пустяк, самая малость…
Коза непроизвольно разрыдалась.
Помыслилось: я – рядовая жвачная.
Я – не Немцов, даже не Митволь.
Я – женщина. Зачем мне эти битвы?
И тут несчастную, момента не теряя,
Взяла общественность в раскрут —
Братаны, бизнесмены, депутаты:
– Рогатая! Чем кончил Брут?
На Цезаря, собака, покусился!
И тем народного позора удостоился.
Плевки, тычки, а также и пинки
Должна ты с благодарностью от Кабана принять,
Как сам он принимает от фанатов шампанское, бабло,
Отдельные цветки и целые венки.
Кто нам невинного представит мальчика, такая мать?
Кто нам споет об эмбриончике с пистончиком?
Кто подарит душе нас возвышающий обман?
Кто, если не заслуженный Кабан?!
Замолкни, обличенье, на устах!
Не вызывай народных потрясений новых!
Прислушайся, душа бедовая:
Несчастный голосит в кустах!

х

Напрасно твердые увещевали нацы:
– Дурёха, не теряй лица!
О, Жвачная,
Смелей и до конца!
Не будь же простофилей.
За что тебя отделал Филя?!
Хоть бы какой красавчик ссильничал,
Скажем, марал, олень.
А то ведь – хряк, такая хрень!