Записки брадобрея царя Мидаса. Оглядываясь на детство

Плохая погода не портила жизнь.

Баул с гвоздями крепко вбил мне в голову, что мой отец – не мужик, а мещанин: ремесленник, столяр-краснодеревщик. В социальном отношении это кое-что значило. Правда, прожить столярным ремеслом было трудно, потому осенью отец работал стекольщиком, а зимой – переплётчиком. Знаю твёрдо, что отец не любил в работе, чтобы поскорей зашибить деньгу, а добивался тщательной отделки. Если заказчик торопил его, он недовольно ворчал:

– Пока работа не сделана, я ей хозяин и господин. Мне ведь к вашему рублику большую благодарность заработать надо.

И правда, у него были постоянные заказчики, требовательные к красоте шкафов и к переплётам книг. А людей книжных в городе было много. За работой он любил иногда петь:

Измученный, истерзанный
наш брат мастеровой
Идёт, как тень загробная,
С работы трудовой…

Правда, на измученно-истерзанного он не был похож. В субботу после бани зимой были пельмени, а в воскресенье шаньги и пироги с немудрёной начинкой: капуста, лук, пшено, сердце, брюшина.

Хороши были дни, когда в передней комнате (она же – кухня) начинались столярные работы. Отец любил во время работы петь то священные псалмы и молитвы, то романсы, а то вятские песни: