Панихида по Бездне

Томас нахмурил брови и направился дальше. Может быть вором, но зачем вот так показываться на глаза? Тогда маньяк. Это более вероятно. Но что заставило маньяка выбрать Томаса? Возможно, одиночный образ жизни. Томас похлопал себя по щекам обеими руками, притаптывая мысли в голове.

«Твою мать», – руки были свободны от пакета, он забыл его у памятника.

И вот Томас почувствовал, как просыпаются «те» чувства. Их коробящие звуки доносятся откуда-то из глубины. Томас заметил это и вынес вердикт в то же мгновение, пока совесть не до конца выглянула из дальнего ящика.

«К чёрту пакет!» – и забыл об инструментах навсегда.

Он направился дальше, отдаляясь от неугодных мыслей и приближаясь к интересным.

«Что делать, если он бандит?» – и правда. Томас не отличался физической формой, но инстинкт «сначала бей, потом беги» всё же был в нём силён, это он давно уяснил. Так или иначе, разум всё ещё был свободен от идеи обойти незнакомца, что, к слову, решило бы все проблемы разом.

Новая встреча была всё ближе. Себе Томас сказал, что первым он не заговорит. Просто пройдёт мимо и ответит, если его спросят. И вот человек в тёмном уже стал виден. Томас слегка сбавил шаг. Вот он уже подходит ближе, а мужчина и глазом не ведёт. Вот Томас уже рядом, а незнакомцу всё плевать. Вот он уже проходит мимо, и снова ноль реакции. Что-то поникло внутри Томаса. Хоть и опасаясь, он надеялся, что мужчина его остановит, но тот этого не сделал. С поникшим видом Томас отходит от незнакомца и вдруг останавливается. В голове витают тучи вопросов и предположений. Из этого огромного множества Томас выбирает самый неожиданный, и в первую очередь для самого себя.

– Почему вы меня не остановили? – спросил Томас, не оборачиваясь.

Мужчина улыбнулся. Он хорошо понял вопрос и даже уловил его причину, но всё равно вопрошающе посмотрел на уже повернувшегося в его сторону Томаса. Наверное, мужчина хотел, чтобы Томас пояснил вопрос, в первую очередь для себя самого.

– Почему вы сначала затеваете разговор, а потом отмалчиваетесь?

Мужчина повернулся в сторону и снова улыбнулся сам себе. Его увлекало живописное небо впереди. Он упивался его прекрасными цветами, и это, судя по расслабленному лицу, придавало ему лёгкость. Незнакомец, после того как минуло несколько минут, кротко поправив головой, и на выдохе начал:

– Бывал в Апабе? – небольшая пауза, оставленная мужчиной для Томаса. Тот изобразил сконфуженную мину, и незнакомец продолжил: – Видимо, война неслабо их потрепала. Серьёзно так вдарила по головам. Они огородились деревянным частоколом вокруг всего города, а над вратами повесили табличку с надписью: «Вечное Апабское королевство», – мужчина откашлялся, украдкой посмотрел на чуть приблизившегося Томаса и продолжил: – У них там повозки с лошадьми, кузни, базары. Полиция ходит в латах и стражей зовётся, мэр, само собой, король, а люди носят рубахи да всякие пообтрёпанные одежды. – Незнакомец остановился, немного подумал, после чего вынес самый короткий и яркий вердикт из всех возможных: – Идиоты.

Томас удивлённо посмотрел на мужчину.

– В Апабе живут идиоты, но мёд варят восхитительный. – Незнакомец поднял склянку с золотистой жидкостью, чуть усмехнулся и жестом предложил Томасу присесть рядом.

Томас немного замешкал, но, когда увидел, с каким лицом мужчина отпивает из склянки, тут же сел. Незнакомец передал флягу Томасу, и тот сделал несколько глотков. Ничего вкуснее он раньше не пил. Такой бархатный и сладкий. Лёгким махровым одеялом этот славный напиток ложился на язык, вызывая в голове фейерверки сладострастных эмоций. Не просто алкоголь, а пьянящий шедевр среди напитков. Томас всей своей расцветшей от наслаждения душой осадил насторожённость внутри себя.

– Прелестный вечер, – проговорил приглушённым тоном мужчина наслаждающемуся мёдом Томасу. – Обычно в здешних местах всегда пасмурно, но сейчас…

«Обычно?» – удивлённо прозвучало в уме Томаса, с таким нежеланием отрывающего от губ склянку с солнечным нектаром.

Томас повернул голову к закату. Вот уже весь день царила чистейшая погода, но лишь сейчас и лишь с комментария незнакомца он удосужился посмотреть на небо. Облачные горы, обожжённые красным закатом, шли вдоль всего горизонта. Сплошная стена огня. Томас вспоминает, что недавно видел подобную картину на рассвете, но не придал ей тогда и малейшего значения.

– Кровавый, – говорит незнакомец спокойным тоном.

– Нет, скорее огненный, – поправляет его Томас.

Мужчина глубоко вздохнул и на выдохе подобрал склянку с мёдом. Пара глотков – и на щеках его слегка выступил румянец. Глядя на него, Томас не сомневался: его щёки сейчас полыхают не хуже. Незнакомец отвёл бутылку от губ, оставив на щетине несколько золотистых капель, блестящих, словно частички того самого божественного заката, упавших прямо на усы.

– Я двадцать лет назад отсюда начал путь, – достаточно резко и понуро начал мужчина.

Томас удивлённо посмотрел на незнакомца.

– Все земли вблизи от полуострова обходил, пристанища искал и вот в итоге вернулся. Можешь представить? Двадцать лет. Тебе с виду столько же.

– Вы недалеко отсюда жили? – спросил Томас, пытаясь поддержать разговор.

– Можно, наверное, и так сказать, – неопределённо ответил незнакомец и опустил на глаза брови. – Я, пока сюда шёл, видел несколько пустых домов, – вопросительным тоном проговорил мужчина.

– Семь лет прошло с того, как последние соседи уехали. – Томас обвёл глазами берег. – Тут трудно жить стало, вот все и посъезжали.

В воздухе повисла тягостная атмосфера. Томас не любил как-либо затрагивать эту тему. Она всегда сводилась к мыслям, что вызывали жжение в лобной доле, и потому старательно обходилась им стороной.

– А ты, видимо, остался. Чего так? – прильнув к больному месту Томаса, спросил незнакомец.

По лицу Томаса проскочила гримаса претерпленной неудачи. Он до конца надеялся, что мужчина не зацепится за эту тему, и потому не знал, что ответить. В итоге он просто перевёл неуверенный взгляд на незнакомца, бессмысленно пожимая плечами. Мужчина понимающе кивнул.

– Кажется, я тебя понимаю. Трудно бросить родное место. – Незнакомец поджал губы, вздохнул и, готовый к долгой тираде, продолжил: – Как бы ни было в нём тяжело, дом, он остаётся домом. Всё, что за ним, – неизвестность. И хоть понимаешь, что там оно, возможно, лучше будет, всегда что-то мешает сделать первый шаг. Так ведь? – Незнакомец немного неуверенно посмотрел на Томаса. Тот поёжился от уже сказанного и вывел у себя на лице настороженную мину. Мужчина увидел, что его слова нашли отклик у собеседника и продолжил: – Когда времени не хватает, когда – средств, когда – ещё чего-то. Как ни ищи сторонних поводов, в основе несвершённого всегда страх. Голову всегда осаждают глупые, хотя и справедливые мысли. А что, если там хуже? А что, если не справлюсь? А что, если то? А что, если сё? Оглянуться не успеешь, как ты уже отказался от затеи и, всячески стараясь, делаешь вид, что всё в порядке. – Незнакомец опустил глаза и зарыл руку в мелкий песок. Он стал водить ей, отчего горка сверху поминутно взмывала вверх и тут же обрушивалась. – Все ошибки последствиями отзовутся на тебе, и никто уж не поддержит и не поможет, ведь решение принимал ты.

Томас славил себя на мысли, что не сводит глаз с незнакомца. Со слегка открытым ртом и крепко-накрепко, да так, что, кажется, сейчас треснет надбровная дуга, сведёнными бровями он ловил каждое слово, и оно отзывалось ненавистным осадком в глубине. Было ясно, что незнакомец говорит о себе, о своих когда-то пережитых проблемах, но так двояко, будто осознанно описывал переживанья Томаса.

– С каждым неудачным разом, с каждой неиспользованной возможностью ты проникаешься всё большей ненавистью к обыденности. И вот твоя собственная жизнь уже не просто в тягость, она стала ненавистной. Ты всё время думаешь об этом, повторяя в голове, что могло быть лучше, если бы только сделал шаг, наскрёб с остатков воли немного смелости – и вперёд. Но этого не происходит, и жизнь становится всё больше похожа на фруктовый кефир. Весь интерес куда-то исчез. А когда-то ты мечтал о чём-то высоком, к чему-то стремился, но сейчас душишь сам себя за то, что слишком слаб. А хуже всего, что это не прекратится. Будет продолжаться вечно, пока не решишься. Примерно так? Такая отрава плещется у тебя в голове?

Мужчина закончил говорить, повесив в воздухе свой вопрос, и посмотрел на Томаса с таким лицом, точно претерпел всю озвученную ненавистную тяжесть на себе. Его взгляд был схож с тем, что видит Томас каждое утро в зеркале, за одним важным исключением. Искра, с которой он смотрит на всё вокруг, говорит, что своё безволье незнакомец преодолел.

Томас не ответил на повешенный вопрос. Он только повернул голову и посмотрел на мужчину с опущенными в жалобе бровями. Вся эта красноречивая реакция своей немой яростью вырисовала в воздухе другой вопрос, повесив его рядом с вопросом незнакомца.

«Почему?» – беззвучно кричало лицо Томаса.

На мгновение, столь незначительное, что кажется обманом зрения, по лицу мужчины пробежала грусть. Она зацепилась за край взгляда Томаса, но не отозвалась вниманием в его голове.

– Я что-то дал себе чересчур много воли. Разговорился немного. – Мужчина откашлялся, обтряхнул от песка ладони и вытянул руку вперёд. – Артур, – проговорил незнакомец, желающий перестать быть таковым.

Холод пробежался по спине Томаса. И не страх ему был природой, а скорее ненависть. Он не хотел жать руку Артуру. Томасу стало так по-детски обидно, что он не мог сдержать это в себе. Вся эта во многом напускная злость отразилась в паузе, которую он выдержал перед тем, как с гневливым видом пожать руку Артура.

– Томас.

Артур встал на ноги и поднял за собой Томаса.

– В Апабе живут идиоты, Томас, но мёд они варят замечательный. – Артур достал из сумки полную фляжку с мёдом и вручил её Томасу. – До встречи, – через плечо сказал он, и, уходя в чащу, добавил: – Флягу не потеряй.

Артур – человек, появившийся из пустоты и в неё же ушедший. Незваный критикующий, что вывернул наизнанку упорно скрываемую Томасом, в первую очередь от самого себя, душу. Томас стоял на том же месте, врываясь ботинками в песок, с фляжкой мёда в руке и грузом тяготеющих мыслей за душой. Он повернулся в сторону дома и побрёл, разбитый и выжатый.

Томас вернулся домой к поздним сумеркам. Пылающая полоса заката всё уменьшалась, пока совсем не потухла, провожая заходящего в дом Томаса. Этот день растоптал его, хорошенько втерев в грязь остатки. Томас побрёл наверх, чтобы покончить с ним, вдавив своё лицо в подушку.

Глава 4. Мигающий свет

Прошёл день, быть может, два. Он изредка вставал с кровати. Пытался выйти в море, но осекался на пороге дома, разворачивался и брёл назад. Томас видел, как луна сменяет солнце, как зажигаются и гаснут звёзды и как безучастно летит время. Он пропустил частицу своей жизни, погружённый в лишающую воли меланхолию и с занятым рассуждениями о случившемся мозгом. Почему столь мимолётный человек оставил столько груза? Артур – просто незнакомец, пустой, не значащий человек, но прослыл незваным критиком.

Томас старается не думать – не хочет обращаться к этой зловонной куче, которая пополнит армию из варева. Он бы лежал так до конца, лежал бы и смотрел в открытое окно, но тело словно расплывшаяся каша. Каждый его сантиметр затёк в недвижимом положении, и вот кровать уж не в блаженство. Томас сползает, с громким стуком роняя колени на пол. Словно ведомый на ниточках, он поднимается на дрожащие ноги и медленно идёт к знакомому до боли шкафу. Берёт бутылку, летит вниз. Кушетка, одеяло. Он наливает себе стакан, что завсегдатаем стоит тут прямо на перилах.

Солнце уходит за горизонт. Томас провожает его, подняв в воздух руку. Огненная полоса отделяет бесконечную черноту с блестящими искрами от играющей языками пламени воды. Он смотрит в золотую, исполненную смыслом точку, что ещё едва шипит, ныряя в воду. Томас прощается с ней, искренне желая, чтобы она скорей вернулась. Солнце тухнет, взамен него загораются два ярких глаза. Два зелёных шарика меж перил, непрерывно буравящие взглядом. Томас им платит тем же. Смотрит через слегка прикрытые усталостью веки. Они сидят так несколько минут, впиваясь друг другу в души. Перебить сей странный ритуал первым решается Томас. Двумя медленными хлопками свободной от бокала рукой он указывает существу сесть на кушетку рядом. Существо моргает, протискиваясь меж перил. Проползает по крыльцу к кушетке и медленно залазит вверх.

Томас мог бы удивиться, мог не поверить, всё это время восклицать, но именно в тот день, в тот час и в то мгновение он просто хотел принять, что это та же кошка. И возможно, сейчас неважно, как она сюда попала или правда ли это именно та, а не какая-нибудь другая чёрная кошка. Возможно, Томас хочет принять это как факт и насладиться компанией безмолвной тёмной тени с такими яркими зелёными глазами.

Животное утверждается на месте. Обойдя саму себя несколько раз, кошка ложится лицом к небу. Томас аккуратно касается её, стараясь не испугать, но та недвижима, верно, онемела. Он запускает руки в чёрную словно смоль шерсть и медленно гладит, замирая взглядом на распростёртой по небосводу россыпи горящих искр. Легко и умиротворённо. Опьяняющее лучше любого алкоголя чувство безмятежности и простоты. Его силы хватает, чтобы дать передышку раскалённой в стенаниях по бессмысленной жизни голове.