Минус одна минута. Книга первая. Выход из равновесия

Лилия, казалось, тут же потеряла к нему всякий интерес. Она бесстрастно пожала плечами и распрямилась.

– Сам думай. Решишься – мой дом за твоим институтом. Километра три отсюда, так что не очень устанешь. Только учти, говорунов еще собрать надо, – говоря это, Лилия уже неторопливо выводила свой транспорт из зарослей.

– И как ты намереваешься их собирать? – язвительно спросил Стас, наблюдая за ее привычными и ловкими движениями.

Лилия напоследок презрительно мотнула головой:

– А ты думаешь, сотня великих ученых радио не может собрать? – и исчезла за кустами. Через несколько секунд раздался уже знакомый Стасу жесткий шорох пресловутого тефлона-пятнадцать по дорожке парка.

Да уж, был бы на Земле – точно закурил бы…

Стас двинулся в сторону института, настороженно оглядываясь: если тут все уже знают про два больших дома – значит, и сейчас в кустах вполне может прятаться парочка-другая наблюдателей. Может, конечно, они и не замышляют ничего дурного, но все-таки как-то неприятно…

Он торопливо добрался до входа в институтское здание, с силой захлопнул ее за собой и огляделся в поисках чего-нибудь, пригодного для запирания двери изнутри. Ничего лучшего, чем добротный тяжелый стул, не нашлось, и Стас с остервенением забил его в ручку двери. Конечно, запор не слишком надежный, но с этим первое время придется мириться.

Он пошел по коридору, распахивая одну за другой двери в лаборатории. Как и следовало ожидать, все помещения были пусты: экторы (экторы – это же его подчиненные, он правильно понял?) давно отдыхали в институтском общежитии. Но он продолжал свой обход – скорее уже просто для порядка.

К его удивлению, в славистской лаборатории – последней на пути к его кабинету – одного энтузиаста он все-таки обнаружил. Им оказался коренастый немолодой дядька крестьянской внешности с хитрющими глазами.

– Здравствуйте, Станислав Дмитриевич, – без особого пиетета поприветствовал он вошедшего шефа.

– Добрый вечер, – несколько неловко ответил Стас.

– Меня зовут Артем Павлович, – догадливо подсказал хитрющий.

Стас смутился еще больше и, наверное, от смущения без всякой задней мысли выпалил:

– А когда у вас день рождения?

Дальнейшее превзошло все его ожидания: глаза дядьки тут же стали неожиданно испуганными, и он остолбенело замер, не в силах ответить на столь простой вопрос.

Правда, продолжалось его безмерное изумление недолго. Уже спустя несколько секунд он потряс головой и улыбнулся – все еще смущенно:

– Откуда ж мне знать?

Да, действительно, откуда человеку знать свой собственный день рождения?! Это же абсолютно засекреченная информация… Зато теперь стало понятно, почему толстяк-садовод несколько часов назад задавал тот же вопрос самому Стасу: это была попытка выяснить, не эктор ли он. Видимо, если бы Стас оказался эктором, садовод мог бы вовсе не беспокоиться за свою жизнь. Но поскольку свой день рождения Стас помнил, то пришлось садоводу самому изобретать себе утешительную легенду, согласно которой его гость не был вирусоносцем: мортал с Третьих гор, конечно, кто же еще?!

– Так странно, вы сегодня четвертый человек, кто задает мне этот вопрос, – задумчиво проговорил Артем Павлович.

Час от часу не легче: то есть пока Стас гулял по окрестностям, здесь сразу трое лазутчиков побывало?! А он-то, наивный, стулья в двери запихивает…

Он, внезапно почувствовав себя смертельно измотанным, придвинул к себе стул и опустился на него, с надеждой глядя на своего подчиненного, так неожиданного обнаружившего признаки интеллекта.

– Артем Павлович, вот скажите мне: вы понимаете, что здесь происходит? – жалобно спросил он.

– Как – что?! – поразился тот. – Вы руководите нашим институтом, а мы… – и тут он задумался. – А мы работаем. Кажется…

– Вот и мне – кажется, – язвительно поддержал его Стас. – Скажите, вы здесь уже многих знаете? Только мне кажется, что они все придурки?

Артем Павлович укоризненно посмотрел на него, но не удержался и хихикнул, как школьник.

– Ну не то чтобы все… Но физиологи – точно.

– А кто не придурок? – живо заинтересовался Стас.

– Самые толковые здесь, как мне показалось, лингвисты. По крайней мере, западники. Слависты, германисты… Синологи и прочие восточники щеки дуют от важности, но как-то они не очень… Парочка культурологов забавных имеется. Психологи – те вообще ужас. Как так получилось-то, Станислав Дмитриевич? Или вы их не сами набирали?

Да уж, действительно, как так получилось-то?! По словам этой Лилии выходит, что набирал их Стас точно сам. Точнее, он их себе намечтал – так, кажется, Лилия сказала? Интересно, в каком горячечном бреду Стас сумел намечтать себе именно таких придурков-подчиненных?

– Да вроде сам… – невнятно пробурчал Стас, поднимаясь и направляясь к двери. Переговоров с него на сегодня было больше чем достаточно – настолько достаточно, что он даже попрощаться забыл с озадаченным Артемом Павловичем, медленно привставшим со стула и еще медленнее опустившимся обратно, когда дверь за непредсказуемым шефом с грохотом захлопнулась.

Несясь по коридору к своему кабинету, Стас клятвенно обещал себе поесть и немедленно улечься спать, ни о чем – понял, оболтус?! ни о чем! – не думая и ничего не пытаясь понять.

Ему это почти удалось, хотя действительность перед сном подбросила очередные неожиданности: в холодильнике откуда-то появилась новая еда, которой утром там точно не было. Впрочем, подобные неожиданности на фоне всего остального можно было считать скорее нечаянными радостями, чем пугающими фактами.

Единственной мыслью, которой он не смог помешать забрести к нему в голову перед сном, было: лингвистов-то он вполне мог намечтать толково, а вот физиологов или психологов – увы… Кто там их знает, что именно должно быть у них в головах? Если бы он знал и умел все то, что должны знать и уметь они, он и был бы не лингвистом, а…

С тем он и уснул.

Похищение

Проснувшись утром, Стас неосторожно открыл на мгновение глаза, потом поспешно зажмурился: мало ли что могло ждать его в кабинете? Впрочем, полежав с зажмуренными глазами пару минут, он пришел к безрадостному, но трезвому выводу: рано или поздно открыть их все равно придется.

Именно это он и сделал. Вопреки ожиданиям, ничего особо страшного вокруг него не наблюдалось. Все тот же просторный и удобный кабинет. Все те же деревья любопытно заглядывают в огромные окна. Все тот же дружный топот бесполезных подчиненных, с необъяснимым энтузиазмом несущихся по длинным коридорам на непонятную им самим работу.

Завтракая свежайшими продуктами из своего холодильника-самобранки (или самобрана?), Стас сосредоточенно обдумывал вчерашний разговор с Лилией.

Может, и правда стоит встретиться с этими говорунами? В конце концов, он все равно понятия не имеет, что ему здесь делать – так почему бы и не это? Тем более что мысль, пришедшая ему в голову перед обрушением в сон, оказалась явно не бесполезной: получается, беда только в том, что он не сумел как следует придумать себе нужных сотрудников. Но тогда, если обещанные Лилией говоруны – действительно ученые, то, может, среди них окажутся и те, кто сумеет этих сотрудников научить всему необходимому?

С другой стороны, предлагаемый ею визит выглядит как-то не очень красиво: она, пользуясь своим обаянием, вынудит их общаться с тем, кто для них смертельно опасен… С его, Стаса, стороны это можно считать порядочным? Ему почему-то казалось, что нельзя.

Конечно, можно поставить Лилии ультиматум: он пойдет к этим говорунам только в том случае, если они будут знать, что он и есть тот самый ожидавшийся всеми вирусоносец. А там пусть они сами решают, впускать его или нет.

Кстати, неплохо бы еще понять, почему вообще Лилия так страстно на этом визите настаивала. У нее-то какой интерес в этом случае? А то ведь ультиматум вполне может и не сработать…

Ни к какому окончательному решению Стас до окончания завтрака так и не пришел, поэтому, на всякий случай озираясь, выбрался из института с намерением действовать по обстановке. И только отойдя от входной двери на приличное расстояние, удивился: интересно, кто открыл утром эту дверь, запертую изнутри на ножку крепкого стула?

Погруженный в неоправданно глубокие размышления по столь ничтожному поводу, у ворот парка он внезапно столкнулся с тремя одинаково тощими и одинаково коротко стриженными парнями. Они были одеты в одинаково неброские серые одежки и смотрели на Стаса одинаково жалко и растерянно. Однако, несмотря на эту жалкость, разминуться с ними они ему все-таки не дали, настойчиво повторяя, что ему совершенно необходимо идти с ними, и что никто ничего плохого ему не сделает. Выяснить удалось только, что Стаса ждет для разговора кто-то чрезвычайно значительный и даже практически великий.

У Стаса немедленно возникли два предположения, одно из которых он тут же и проверил, спросив у одного из серых, когда тот родился. Тот, как и следовало ожидать, тут же остолбенел, и Стас удовлетворенно кивнул, похвалив самого себя за сообразительность: как он и предположил, это были экторы кого-то из приоров.

Сделав несколько попыток отбиться от бесцеремонного приглашения, он понял, что отвертеться не удастся. Несколько утешала только полученная вчера от Лилии весьма спорная информация о его бессмертии – хотя думать об этом всерьез ему все-таки не удавалось.

Серая троица бережно усадила его в предусмотрительно спрятанную за углом парковой ограды повозку. Она была не столь шикарной, как виденная Стасом вчера: видимо, сегодняшний приор был рангом пониже, или наоборот – не настолько глупым, чтобы так назойливо демонстрировать свое величие, как вчерашний человек-медведь. Хотя… Вид серой троицы никак не свидетельствовал в пользу большого ума их хозяина.

Ехали они довольно долго – в сторону, противоположную той, которую Стас обследовал вчера. Кое-где на земле ему удалось заметить широкие полосы слегка укатанной земли, напоминавшие о забавном транспорте Лилии. Интересно, она тут одна пользуется таким способом передвижения? А еще интереснее, как этот способ работает при условии полного безветрия – вот как, например, сейчас?

Как Стас себя ни уговаривал, ему все-таки было тревожно: поход в гости к кому-то, кто свято убежден в том, что его желания куда значимее желаний любого другого человека, вовсе не казался совершенно безопасным мероприятием.