Минус одна минута. Книга первая. Выход из равновесия

Стас яростно заглотнул целый кубометр воздуха, чтобы возмутиться, но Лилия остановила его мягкой улыбкой:

– Успокойся, я не про тебя. Ты – третий тип. Как и все они, – и она кивнула в сторону Буряка, завершившего свою трапезу и пребывавшего в благостном покое.

– Они?! – удивился Стас. – А ты? Ты-то какого типа?

Лилия с затаенной усмешкой посмотрела на него и бесстрастно сообщила:

– Вообще-то я – приорка, если ты еще не заметил.

У Стаса в голове все опять перемешалось, и он ошалело замолчал.

– Не пугайся, я не из клана приоров. Есть такие приоры, которые члены клана, а есть такие, которые приоры просто по своему характеру. Такие, которые уверены, что они все знают лучше других, что у них больше прав, чем у других, что они не имеют права ошибаться и должны быть совершенными… Таких очень много среди говорунов, потому что они и правда умные. Таких наверняка достаточно среди отшельников и малбонов. Здесь все мы оказались потому, что в прежней жизни были уверены: есть такая реальность, где наше исключительное превосходство над всеми прочими наконец-то станет очевидным и всеми признанным. За превосходством над другими или за колбасой – разница невелика. Так что весь клан приоров без исключения – второй тип. Ну, еще итеры.

– Это еще кто такие? – бессильно пробормотал Стас.

– Ну, Стас, ты же лингвист, – укоризненно протянула Лилия. – Это – едоки. Они все – те, которые «за колбасой», причем в чистом виде. Им достаточно, чтобы все, чего они могут захотеть, у них появлялось само. К счастью, хотеть многого они не умеют, поэтому практически безвредны. И, наконец, третий тип – это те, кто эмигрирует куда бы то ни было, чтобы заниматься тем, чем у себя дома они почему-то заниматься не могут. Все говоруны – такие. Даже те из них, которые в душе приоры. И ты такой. Твой волшебный холодильник нужен был тебе только для того, чтобы ничто тебя не отвлекало от твоих драгоценных исследований. Видишь, у тебя здесь даже какое-то отдельно взятое электричество имеется, потому что оно тебе нужно для опытов. Кстати, все дричи – тоже такие. Они хотели иметь возможность жить простой жизнью на природе, обеспечивать себя за счет собственных усилий и так далее. Они это получили, как и говоруны. Как и ты. Это – первое, что я хотела тебе объяснить. Все ясно?

– Неясно только, почему ты с говорунами, – проворчал Стас.

Лилия засмеялась:

– Э-э, нет. Это сейчас неважно, поэтому об этом мы говорить не будем. Пока не будем, – утешила она Стаса и продолжала: – А теперь – второе и самое главное. А главное – это то, что мы все здесь идиоты. Полные и окончательные идиоты.

Буряк в своем кресле как-то очень недовольно крякнул, но развивать свое негодование не стал. Лилия покосилась на него, но сбить себя с темы не дала:

– Никто из нас здесь счастливым так и не стал. Приоров здесь сотни, именно поэтому никто из них так и не получил окончательного подтверждения своей исключительности, величия, неограниченной власти и всего такого. Дричам и итерам скучно. Как ни странно, даже отшельникам и малбонам скучно, – и она замолчала, глядя на Стаса.

Он немного подумал и обратился к Буряку:

– А вам-то здесь чем плохо? Ты вон изобретаешь какие-то потрясающие штуки вроде тефлоновой яхты – чего тебе-то не хватает?

Буряк с Лилией переглянулись, потом Буряк с непонятным вздохом сказал:

– Всем чего-то не хватает. Николая помнишь? Ему, получается, писать не о чем, потому что здесь ничего не происходит. Парамонов не может опробовать свое лекарство от рака, да и не нужно оно тут никому. Олег уже понял, какие сумасшедшие новые технологии за это время появились на Земле, знает, как он мог бы их использовать – но где ему взять оборудование? Я тебе могу этот список до завтра продолжать, но ты ведь все равно никого не знаешь. Причина – в одном: здесь никогда ничего не меняется.

– Тем и плохо исполнение мечты, – философски прокомментировала Лилия. – Потом уже ничего не меняется.

Стас снова подумал и рассердился:

– Ладно, на отвлеченные темы мы поговорили. Вы за этим ко мне сегодня приехали?

Лилия поднялась из своего кресла и грациозно, по-кошачьи потянулась.

– А это не отвлеченные темы, – протянула она. – Совсем даже не отвлеченные. Вот ты, небось, думаешь, что Олег у нас такой… странненький потому, что он – великий химик?

Стас счел за лучшее промолчать, потому что все, что он на этот счет думал, было еще неблагозвучнее.

– Так вот нет. Когда Олег здесь появился, он был совсем другим. Он был веселый, обаятельный, у всех наших дамочек при нем взгляд сразу становился и мечтательный, и охотничий одновременно.

Стас изо всех сил постарался себе это представить. Лилия покосилась на его наморщенный от усилий высоченный (увы, из-за бритого черепа) лоб и тоскливо скривила губы:

– Лет десять назад Виссарион…

– Это еще один придурок-малбон, – подсказал Буряк, заметив недоумение в глазах Стаса.

– Так вот Виссарион очередной раз взбесился от скуки и начал палить из своих пушек. Пушки у него древние, поскольку живет он здесь лет триста… Как так получилось, никто не понял, но ядро от чего-то срикошетило и шарахнуло Олега по голове.

– Очередной раз? – на всякий случай уточнил Стас, уже начиная понимать, к чему клонит Лилия.

– На моей памяти это была восьмая волна скуки, – жестко сказала Лилия. – Николай говорил, что двадцать какая-то. Если у долгожителей поспрашивать, то, может, и сотая, кто знает… И во время каждой такой волны народ буквально с ума сходит и начинает калечить друг друга почем зря. А ты уже знаешь, чем это заканчивается: искалеченные парцелы должны мучиться вечно. Соответственно, те, кто обречен мучиться вечно, намного чаще обрываются в отчаяние, начинается новая волна… В общем, геометрическая прогрессия, если я правильно употребляю этот термин.

Ста задумался совсем уж надолго, а потом безнадежно спросил:

– Я так понимаю, что еще не все, что ты хотела мне рассказать?

– Не все. То, что происходило вчера у твоих ворот, ты видел сам. Сегодня орудия на крепости Кайрата начали стрелять прицельно, хотя безобидный итер Даня обходил его крепость дальними путями. А Кайрат здесь не так давно, его орудия покруче будут, чем у Виссариона, так что Дане перешибло ноги. Наша Цветана чуть-чуть его, конечно, подлечила, но…

– Это – начало новой волны, – не столько спросил, сколько подытожил Стас.

Тут в коридоре послышался шум многих шагов. Лилия, не пошевельнувшись, скосила напряженный взгляд в сторону двери, а Буряк медленно и, казалось, расслабленно-вальяжно поднялся из кресла.

Дверь распахнулась, и вошла целая толпа. Стас пробежал взглядом по лицам, но опознать сумел только Олега с Николаем. Других было человек пятнадцать – самого разного возраста, в различных одеяниях и с весьма не похожими повадками. Кто-то без малейшего стеснения расположился за Стасовым начальственным столом, кто-то застыл у двери в нерешительности, другие расселись на ближайших к двери стульях. Стас понял, что пришло время сыграть роль гостеприимного хозяина, и начал рассаживать особо стеснительных. Расслабившийся Буряк уже вступил с кем-то в оживленную беседу, а Лилия молча наблюдала за всем этим хаосом со стороны.

Когда все свежеприбывшие наконец-то разместились в кабинете (отчего тот показался куда меньше, чем представлялся Стасу до сих пор), Лилия неторопливо прошла к столу, и все тут же стихли.

– Привет всем, – негромко сказала Лилия. – У нас есть две главные новости, хотя вы, скорее всего, эти новости уже знаете. Новость плохая: начинается новая волна. Новость хорошая: наш новый парцел отличается от нас всех, и, значит, мы можем рассчитывать на что-то, чего раньше никогда не было. Вот он, кстати, – и она кивнула в сторону внезапно засмущавшегося Стаса. – Прошу любить и жаловать: Станислав Киреев, альтернативный лингвист.

– Ты забыла, Лилия, еще одну новость, – подал голос невысокий человек в солидных годах со странным мелким лицом, все части которого, казалось, находились не на своих местах. – Этот Стас с инфинитом справа – вирусоносец, и мы все сейчас рискуем заразиться.

– Вы все об этом прекрасно знали – и все-таки пришли, – хладнокровно ответила Лилия. – Зачем тогда говорить еще и об этом? Или я не права, Юра?

Человек со спутанным лицом, названный Юрой, с некоторым неудовольствием умолк. Буряк, предусмотрительно усевшийся рядом со Стасом, тихонько шепнул тому на ухо:

– Это Юрка Зинин, историк. Точнее, альтернативный историк. Твой собрат. Умница, но Лилию терпеть не может.

Лилия сейчас выглядела невероятно спокойной и уверенно-властной, и все остальные, похоже, полностью признавали за ней право безраздельно владеть всеобщим вниманием.

– Я хочу сказать вам по этому поводу две вещи. Первая: раз уж он чем-то отличается от нас, то, возможно, именно он способен найти карты Галилея. Во всяком случае, у нас есть хоть какие-то основания на это надеяться.

Народ начал взволнованно переговариваться. Буряк, пользуясь паузой, продолжал свои пояснения:

– Почти все здесь – говоруны. Есть только двое дричей: Женечка, – и он украдкой указал подбородком на молодую девушку со слегка потусторонним взглядом, – и Марк. Это вон тот, у которого волосы дыбом.

Стас с трудом сдержал смех, посмотрев в ту сторону, куда указывал Буряк: у солидного мужчины лет сорока, сидевшего там, густые темные волосы действительно наводили на мысль об электрошоке, как Стас его себе представлял.

К этому моменту возбужденные переговоры между гостями прекратились, и все снова внимательно уставились на Лилию, которая в своем на этот раз узком черном одеянии без единого цветового пятна возвышалась над всеми, будто грозная валькирия.

– Второе – и самое главное. Мы не знаем, чего ждать от его правого инфинита. Это позволяет нам ждать всего, что нам так необходимо – во всяком случае, пока не подтвердилось обратное.