Минус одна минута. Книга третья. Последняя земля

Перед ними был еще один Буряк.

Буряк номер один не издал ни звука: он только молча следил за своим двойником, бросившимся от стола к распахнутому окну.

Двойник на секунду замер на подоконнике, с таким же изумлением поглядел на самого себя, неподвижно стоящего у открытой двери, и спрыгнул вниз, в пожухшую за летние месяцы сирень.

22.10. За три дня до…

Тимофей вытянулся на постели, нимало не ощущая привычного удовольствия от прохладных простыней: слишком много неприятного случилось за последние дни, чтобы можно было спокойно наслаждаться простыми радостями. Кроме того, завтра придет черед предпоследнего этапа работы над самолетом, но сейчас об этом лучше не думать – во избежание очередного приступа нестерпимой вины перед Советом…

Стоп. Решено же было – не думать. Во всяком случае, об этом. И так довольно разных мерзких вопросов, на которые придется искать ответы.

Но до мерзких вопросов дело не дошло: в дверь довольно громко постучали.

Черт знает что. Еще никто и никогда не осмеливался беспокоить хозяина, когда тот сообщил, что ложится спать. Или экторы совсем уж развинтились, или и впрямь случилась очередная беда.

– Да! – раздраженно воскликнул он, и в двери немедленно возник Герман.

Так и есть, стряслась очередная гадость: ничто иное не могло бы превратить лицо обычно сдержанного эктора в древнегреческую театральную маску. Тимофей затруднился определить, какое именно чувство сия маска должна была воплощать, но чувство было явно неприятным.

– Извините, хозяин, но…

– Что? – нетерпеливо рявкнул Тимофей. – Кончай истерику, говори.

Герман с очевидным испугом оглянулся и пробормотал:

– Я… не знаю… там – вы…

– Где – я? – устало вздохнул Тимофей и тут же осекся.

Отодвинув Германа, в спальню вошел он сам, Тимофей.

После недолгой немой сцены Тимофею удалось все-таки начать думать связно. Не отрывая взгляда от вошедшего, он кое-что прикинул про себя и скомандовал:

– Входите оба. Герман, закрой за собой дверь и садись вон там, – он указал на кресло в дальнем углу комнаты. – Молчи, слушай и думай.

Он поднялся с кровати, накинул на себя уютный мохнатый халат и сел на диван у противоположной стены.

– А ты, – обратился он к самому себе, все еще неподвижно стоявшему у двери, – иди сюда.

Вошедший безмолвно подчинился, глядя во все глаза на своего двойника.

– Что ты сегодня делал?

Этот вопрос показался Тимофею наиболее подходящим в этой ситуации: он не слишком очевидно демонстрировал присутствующим его собственное непонимание и растерянность.

Странное ощущение: смотреть на самого себя и понимать, что два совершенно одинаковых лица сейчас имеют совершенно разные выражения. Впрочем, Герману сейчас, наверное, приходится еще горше… Очень бы хотелось посмотреть, что там в его голове происходит при виде этой безумной картины. Или хотя бы глянуть из этой головы на диван, где один Тимофей, в роскошном домашнем халате и с помятым лицом, требовательно взирает на другого Тимофея, одетого только в мятые штаны, с запыленным лицом, лежащим на коленях свертком и торжествующей улыбкой.

– Я был у Стаса и все нашел. Вот, – гордо отрапортовал вторичный Тимофей.

Он размотал свой сверток, после чего сразу стала понятна недостаточность его одеяния, и протянул первичному Тимофею толстую тетрадь.

– Правда, там не по-русски, но ты же наверняка сможешь понять, да?

Тимофей жадно схватил тетрадь и начал листать, пока из нее не выпал сложенный вдвое листок. Он пробежал глазами несколько написанных на нем строчек и поднял взгляд на своего двойника:

– Это что?

– Стас сначала читал тетрадь, потом взял вот эти два словаря, – и пришедший указал на два огромных тома, лежавших на распластавшейся по его коленям рубашке. – Видимо, он что-то переводил и записывал это здесь, – он ткнул пальцем в заинтересовавший Тимофея листок.

После этих объяснений Тимофей перечитал написанное еще раз, потом закрыл глаза и надолго задумался.

– Тебя кто-нибудь видел? – наконец вернулся он в реальность и вновь обратил взор на своего двойника. Впрочем, долго смотреть на того он не мог: слишком многое в том лице раздражало до внутренних корчей.

Кто бы мог подумать, что у него такой брезгливый изгиб губ?! Взгляд какой-то ищущий и беспокойный, да и вообще рожа малоприятная. Странно, раньше ему почему-то никогда так не казалось…

– Нет, – скромно потупил глаза двойник. – В институте был рабочий день, – при этих словах Тимофей саркастически поиграл бровями, – и в парке никого не было. А потом я долго прятался, чтобы никому на Равнине на глаза не попасться. К тому же я в таком виде… – и он смущенно оглядел свой голый торс.

– Ладно, ладно, молодец, – рассеянно пробормотал Тимофей, снова утыкаясь в листок со Стасовыми письменами.

«Власти камня непременно и необратимо подчинится тот, кто устремит свой внимательный взгляд на Власть-камень, освещенный яркими солнечными лучами»…

Черт возьми, так вот для чего Стас собирал тогда, три года назад, все население Равнины на какое-то идиотское празднование начала новой жизни!

Тимофей прекрасно помнил шипастый фиолетовый кристалл, который Стас с таким забавно-торжественным видом воздел над собравшейся толпой. Помнится, он еще тогда подумал, что его гелиос и прочие галилеанские причиндалы выглядели куда внушительнее.

Значит, наш затейник Стас тогда одним махом подчинил себе всех жителей Равнины и заставил их испытывать страстное желание просить разрешения на создание чего бы то ни было. Ну и, ясное дело, испытывать мучительное чувство вины каждый раз, когда их потянет на самовольство. Ничего не скажешь, выгодная оптовая закупка… Хотелось бы знать, что еще внушил тогда им всем этот хитрый лингвист?

Тимофей грозно сдвинул брови и снова глянул на похитителя словарей:

– Ты сказал, что нашел все. А камень где?

– Какой камень? – несказанно удивился тот. – Никакого камня там не было.

– Должен быть еще камень. Большой фиолетовый камень странной формы. Тебе нужно его найти, – внушительно произнес Тимофей, внимательно наблюдая за реакцией полуголого себя.

Интересно, как следует разговаривать с такими, как этот? Они все-таки не экторы… Отдавать команды? Или лучше вежливо просить?

Однако выбранный Тимофеем тон, судя по всему, оказался вполне подходящим: двойник послушно задумался, видимо, планируя дальнейшие поисковые мероприятия.

– Я бы хотел знать точнее, как этот камень выглядит, – наконец сообщил он. – Иначе как?..

Проблема… Чтобы узнать, что именно искать, надо сначала это найти, чтобы посмотреть, как оно выглядит.

Неожиданно голос подал Герман, до сих пор молча пытавшийся в своем углу примириться с ситуацией:

– Можно просто сходить в Зал Одобрения. Там есть фотографии, на которых камень хорошо виден.

Видимо, он плохо понимал, как нужно обращаться к двойнику своего хозяина. Или просто оберегал свой разум от слишком сильных потрясений.