Дракон Воздуха

Так вот от кого я получил эту новую одежду! Шапочка обручем сжала голову, ворот курточки душил меня. Я почтительно поклонился и пробормотал положенные слова благодарности (Учитель не зря испортил своим стучащим пальцем хвост гордой птицы!). Главная жена произнесла еще несколько пустых фраз и, надменно шурша одеждами, вышла из комнаты.

– Я ее не звал! Я не просил у нее одежды! – мои пальцы рвали застежки курточки, ноги топтали изящную шапочку.

– Тише, тише, успокойтесь, – Хэ оттолкнула меня и подхватила с пола не до конца испорченную мной шапочку. От ее неожиданного толчка я отлетел в сторону и, больно ударившись спиной о стену, уселся на пол. В комнату вбежала одна из прислужниц Госпожи Матери. Ее быстрые глаза рыскали по сторонам.

– Что здесь опять происходит? – Хэ молча поклонилась ей, почтительно держа мою шапочку на вытянутых руках. Я был страшно зол.

– Кто здесь думает, что я должен отвечать ему??! – заорал я что было мочи.

Неведомая сила подняла меня на ноги, и я подскочил к прислужнице. Твердый, предостерегающий, молящий взгляд Хэ, сжавшееся в комок страха тело прислужницы.

– Дай мне попить, – я отступил в сторону. Подрагивающая рука Хэ влила в мой сведенный рот успокаивающий настой.

– Зачем ты пришла? Поднимись, – обратился я к распластавшейся на полу женщине. Та медленно, боязливо поднялась – страх сковывал ее движения, мешал говорить.

– Кто тебя послал? Отвечай! – она искоса быстро посмотрела на меня и вновь склонилась в почтительном поклоне.

– Госпожа прислала меня предупредить, чтобы Господин был готов к великому Празднику. Госпожа просит господина сопровождать ее сегодня на Праздник.

– Ага! – я оглянулся на Хэ – А ты говорила – очень больна! Передай Госпоже, что я буду готов к нужному времени. Можешь идти!

Первый раз я видел, как по моему приказу кто-то, пятясь, выходит из комнаты! Но не это обрадовало меня, покрыло краской довольства лицо.

– Слышала, – уже вслух обратился я к Хэ, – Госпожа Мать собирается пойти со мной на праздник! Значит, она хорошо себя чувствует!

Хэ молчала, все так же почтительно держа в руках шапочку.

– Давай же, давай подготовимся, как следует! Я не хочу этой одежды. Найди мне другую!

Хэ подошла ко мне совсем близко. Говорила она тихо, почти шепотом, вряд ли кто-то за пределами комнаты мог слышать ее:

– У нас нет для вас другой такой же богатой праздничной одежды. У нас вообще ничего нет. Всем распоряжается Главная жена. Нашей Госпоже будут пенять, если вы появитесь на Празднике в неподобающем вашему возрасту и положению виде. Хорошенько подумайте.

Старые одежды еще тут. Я с сомнением смотрел на свои детские вещи. Хэ права, тяжело вздохнул я, как и ни противно, но выхода нет, придется идти во всем этом. Ощущение довольства от удобной красивой одежды исчезло. Мне все жало, давило. Яркие расцветки, пышные узоры – как может это нравиться?!

– И вот еще что, господин Ли, – Хэ без слов поняла мое решение, – вы плохо обошлись с камнем, это очень нехорошо, – она протянула мне шапочку.

Я в растерянности переводил взгляд с небольшого почти прозрачного нефрита на ее озабоченное лицо.

– До праздника еще есть время, – и она вложила шапочку мне в руку.

Я остался один. Солнце уже, видимо, повернуло на закат, и в комнате было сумрачно, как и в моей душе. Хоть мне и не разрешали, но все были заняты приготовлениями к Празднику, и я, первый раз один, пошел в садик. Вот где было светло и радостно! Усеянные крупными светлыми цветами ветви груши окружало облако сладкого аромата, чуть подальше, соревнуясь с грушей белизной и ароматом цветов, изящное сливовое дерево приветствовало меня трепетом ветвей. Это дерево посадили мы с Госпожой Матерью в первый год, когда перебрались в Восточные покои. Я любил ухаживать за ним и, наверное, неслучайно подошел к нему сейчас – мне хотелось показать нефриту, что я не такой уж плохой и злой, и надеялся, что, когда я расскажу историю сливового дерева, а заодно и свою, и объясню, почему я так рассердился, нефрит поймет меня. И еще от всего сердца я попросил у Господина Камня снисходительно простить меня.

Через густой узор ароматных цветов пробился луч предзакатного солнца. Он упал на нефрит и пропал, растворился в его прозрачной, как спелый крыжовник, зелени. Господин Камень ответил на мои слова теплым дружелюбным блеском. И снова, как после встречи с моим Покровителем, легко и спокойно стало у меня на душе.

Я еще немножко побродил по садику, здороваясь и разговаривая с цветами и деревьями.

– Пусть, пусть нефрит увидит (теперь он вместе с шапочкой гордо покоился у меня на голове и, конечно, сверху ему все хорошо видно), что у меня на самом деле много разных друзей.

Встревоженная Хэ крепко схватила меня за руку. Как она умеет так неслышно ходить?

– Господин мой!

– Ой, Хэ, не ругайся. Господин Камень простил меня!

– Госпожа наша ждет тебя. Пора на Праздник.

Я никогда еще не видел Госпожу Мать такой красивой!

– Быстрее, – сказала она, как только мы с Хэ появились на пороге. Из ее комнаты слышались какие-то странные звуки.

– Быстрее, быстрее, – Госпожа Мать стремительно шла вперед. Низкие, высокие двери, запутанные переходы – все и вся расступались, уступая ей дорогу. Вдруг мы остановились перед вооруженным, облаченным в доспехи воином. Госпожа Мать поднесла свою ладонь к самому его лицу. Воин по-прежнему стоял неподвижно с высоко поднятой головой. Госпожа Мать выхватила мою руку из руки Хэ и резко поставила меня перед собой. Свет от фонаря, висевшего над головой воина, упал на нефрит, венчавший мою шапочку. Глаза на неподвижном лице воина переместились с Камня на руку Госпожи Матери – на ее ладони, теперь и я это видел, лежала яшма, нежно поблескивая в отраженном свете нефрита[18 - Нефрит – символ чистоты и высокого общественного положения. Существовало представление о силе камней. Им приписывалось магическое влияние на судьбу человека.Яшма, как и нефрит, – один из священных камней, являлась свидетельством высокого положения в обществе.].

Воин сделал шаг в сторону – я никогда не заметил бы эту маленькую дверцу, которую он так верно охранял. Дверка беззвучно поддалась под легкой рукой Госпожи Матери, и мы прошли под низким сводом.

Мы стояли на возвышении в огромной ярко освещенной комнате. Высокая спинка престола скрывала нас от снующих по комнате людей. Мы приникли к смотровым отверстиям – они были по всей длине спинки и на разной высоте, каждый из нас мог все видеть, а Госпожа Мать и Хэ, меняя места, еще и обменивались краткими тихими восклицаниями. Я же не мог оторваться от удобного мне отверстия.

Как интересно было все, что происходило в комнате!! Прислужники зажигали цветные фонарики, устанавливали скамьи, расстилали красивые ткани, курили благовония. Вот все, видимо, было готово, и они исчезли где-то под возвышением. Мне не было видно, куда они ушли. Открылись двери по обе стороны комнаты, и одетые в дорогие одежды люди стали входить в комнату. Они медленно двигались, тихо переговариваясь между собой. Комната наполнилась шелестящим шумом – голоса и шуршание одежды смутным облаком поднимались над переливающейся, блестящей яркими красками толпой.

Собравшиеся как будто чего-то ждали. И послышались далекие, приближающиеся и нарастающие звуки торжественной музыки – высокие двери прямо перед помостом распахнулись: два воина, вооруженные точно так же, как и тот, пропустивший нас сюда, но одетые гораздо богаче, стали по обеим сторонам двери, люди, беспорядочно сновавшие по комнате, мгновенно образовали живой коридор между престолом и дверью.

Что было дальше, я мог только слышать – Госпожа Мать отозвала меня от смотрового отверстия и, крепко взяв за руку, встала у края спинки престола. Она даже не пыталась заглянуть в комнату – ее напряженный взгляд не отрывался от руки Хэ.

До нас доносились звуки мерного торжественного приближения нескольких людей в сопровождении волны приветствий. Послышались тяжелые властные шаги – кто-то поднимался по ступеням престола. Хэ резко махнула рукой. Госпожа Мать, увлекая меня за собой, быстро вышла из-за спинки престола.

Огромная комната, заполненная светом и склонившимися в низком поклоне яркими фигурами, на мгновение ослепила меня, но тут же мои глаза приковал к себе взгляд человека, единственного, кроме нас с Госпожой Матерью, кто стоял, выпрямившись, в этой замершей в почтительной тишине комнате.

Он поочередно рассматривал нас с Госпожой Матерью. И под его взглядом Госпожа Мать медленно склонилась в глубоком поклоне. Я по-прежнему не выпускал ее руки, но никакого страха или желания поклониться не чувствовал. Мне казалось, что я помнил эти глаза, этого человека – он однажды приходил к нам туда, в нашу маленькую комнату. Мне казалось, что он долго смотрел на меня, на самом деле прошло, вероятно, не более нескольких быстрых мгновений – никто из склонившихся в низком поклоне даже не пошевелился.

Наконец он улыбнулся, растянув в улыбке узкие губы. Какой-то тихий звук достиг слуха Госпожи Матери, она распрямилась и встала около престола. Господин, одетый в большие тяжелые одежды, быстро и ловко уселся на престоле, с правой стороны от него на месте с более низкой спинкой устроилась Госпожа Мать[19 - Престол – большое кресло с высокой спинкой. Устанавливалось на возвышении. На нем восседал правитель во время торжественных церемоний, приемов, праздников.Справа от престола устанавливали кресло для Главной жены правителя.], меня Господин поставил между собой и нею и положил руку мне на плечо. Человек с жезлом в руке, – оказывается, он да еще воины – стража у дверей – не склонились в поклоне, и внимательно наблюдал за происходящим, – поймав взгляд Господина, стукнул о помост украшенным колокольчиком жезлом.

А-ах! Все поднялись, расправили спины, все глаза обратились к престолу, к Господину, все глаза удивленно остановились на Госпоже Матери, на мне.

Среди всеобщего изумленного молчания раздался какой-то сдавленный звук. В группе стоящих прямо перед престолом людей произошло смутное движение, и все снова замерло. Человек снова стукнул о помост жезлом. Стоящие перед престолом люди (это были женщины, предводительствуемые Главной женой), низко потупив головы, поднялись на несколько ступеней престола и расположились у наших ног.

Снова раздался стук жезла и звон колокольчиков. Люди в комнате расступились, образуя большой широкий круг. Под звуки веселой музыки появились танцоры. Украшенные перьями белой цапли, в блестящих одеждах, они кружились и кричали, вертелись на месте, легкими движениями рук и плеч стремясь скопировать движения размашистых птичьих крыльев. За ними явились танцоры, пытавшиеся изобразить, повторить движения Священного Дракона Воздуха. Несколько человек несли огромную страшную маску – так они, несчастные, представляли голову моего Покровителя. Еще десять человек несли над собой полотнище, изображающее тело Дракона. С двух сторон от полотнища-тела люди держали на специальных палочках легкие полотнища, долженствующие изображать крылья Дракона. Все они двигались в такт, плавно поворачиваясь и создавая иллюзию медленного движения чуть извивающегося тела Дракона, время от времени красиво поднимавшего и расправлявшего огромные крылья[20 - Праздничные танцы – во время празднеств, посвященных наступлению очередного циклического года, в ритуальных танцах изображался покровитель года, прославлялись воинские доблести правителя.].

Для тех, кто не знал, кто никогда не видел настоящего Дракона, это, наверное, выглядело очень красиво, но мне было неприятно, стыдно смотреть на это жалкое подобие моего Покровителя. Как они вообще набрались смелости изображать Его?!! Я отвернулся. Мне не хотелось на это смотреть! Что-то неожиданно толкнулось мне в колени – я давно уже сидел на услужливо подставленной кем-то маленькой скамеечке у ног Господина, – из широко раскрытого рта страшной маски мне на юбку выкатился большой, до блеска отполированный камень.

– Прими его и поблагодари своего Покровителя, – донесся до меня чуть слышный голос Господина (он умел разговаривать, не разжимая губ!).

Я повиновался. Высоко поднял камень над головой, а потом, прижав к сердцу, поклонился этой противной маске, представляя перед собой своего Настоящего Покровителя. По комнате пронесся восхищенный шум.

Вперед вышел человек с жезлом, его мощный голос сотряс стены комнаты:

– Слава Молодому Господину Ван Ли!

Десятки колокольчиков и трещоток отозвались на его слова со всех концов комнаты. Люди внизу перед помостом вновь низко склонились, почти касаясь головами пола. Танцоры, изображавшие Дракона, скользнули за престол. Они, наверное, вышли в ту маленькую потайную дверцу. Я, повинуясь едва слышной команде, снова сел. Но теперь подо мной было маленькое подобие престола с высокой спинкой, которая почти совсем скрывала Госпожу Мать.