Я стану Бабой Ягой

Через два дня, когда Ядвига уже мечтала о сне, после книг и наставлений, бабушка решительно встала и скомандовала:

– Собираемся!

У Ядвиги подогнулись колени. И все знания сразу вылетели из головы. Она забыла, как называются травы, по какой звезде определять удачное начало дела и как надо обращаться правильно к Лешему. Дед обнял Ягги:

– Не волнуйся. У тебя всё получится, – и добавил шёпотом, чтобы бабушка не услышала, – ты у меня умница! А бабушка больше строжится, чтобы радость свою не показывать, что ты стала Бабой Ягой.

Бабушка посмотрела строго на деда, но ничего не сказала.

К концу марта весна вспомнила о своих обязанностях и стала топить снега. Но ночью снова всё подмораживало, и прогулки по лесу уже не доставляли удовольствия. Ноги скользили по насту и проваливались в снежную жижу. Через полчаса мучений бабушка остановилась перед покосившейся избушкой.

– Всё, внучка, я тебя привела к Лешему, остальное – сама. Я встречу тебя потом.

И пропала в темноте леса. Ядвига вздохнула и постучала в дверь.

– Да входи уже! Сколь топтаться-то можно под дверью! – басовито крикнули из избушки.

Ядвига вошла в избу. За столом чинно сидели трое. От маленького огарка, еле мерцавшего на столе, почти не было света.

– Дверь, дверь-то, окаянная! – сердито прошелестело в углу.

Отпихнув Ядвигу от двери, маленькая горбатая и лохматая старушка преувеличенно громко хлопнула дверью.

– Цыц, Шишига! Не кричи на гостью. Стул подай, – из-за стола встал и слегка поклонился большой мужик с окладистой бородой, слегка зеленоватой, так показалось Ядвиге. – И света добавь. Свечей, говорю, давай! – он сердито хлопнул рукой по столу.

– Здравствуй, Хозяин лесной! – Ягги вспомнила уважительное обращение к Лешему и тоже поклонилась.

– Здравствуй, Яга! Меня можешь звать попросту – Лексей Иваныч. А это – Полевик, – Леший указал на небольшого старичка, с огромной, не по росту белоснежной бородой и тёмной, словно загоревшей, кожей. – Мы – эк—за—ме—на—ци—он—на—я комиссия. – Леший по слогам проговорил сложное слово. – А это Русалка, она будет секретарём на экзамене. Садись, – он чинно ещё раз поклонился и указал на поставленный Шишигой стул в центре комнаты. – Это – Шишига, она мелкий вредный водный дух.

Представив всех, Леший тяжело опустился на лавку и вздохнул, будто выполнил тяжёлую работу. Русалка взяла в руки старинное перо, поправила чернильницу, разгладила кусок бересты и с готовностью посмотрела на Лешего. Ядвига, хоть и была знакома и с бабушкиным Домовым, и с дикими овинниками, и с Банником, всё равно не верила до конца в происходящее. Словно всё перед ней – кино. Хотелось ущипнуть себя, чтобы проверить, точно ли она всё это видит наяву. Комиссия приготовилась принимать экзамен у Ядвиги. Она обречённо опустилась на стул.

– Скажи-ка, милая, – неожиданно высоким голосом обратился к ней Полевой, – правда, что тебе книгу Кощееву оставили?

– Да, дедушка, – тихо ответила Ягги.

– Ну, и о чём тут говорить? – стукнул кулаком по столу Леший. – Принят экзамен-то. Пиши! – он ткнул пальцем в бересту Русалки. – Только старшей Яге, не проболтайся. – Леший погрозил пальцем Ядвиге.

– Так и пишу, дедушко, – чинно сказала Русалка и подмигнула Ядвиге, – экзамен принят.

– Чаю нам! – скомандовал Леший Шишиге. – Ну, что как неродная, двигайся к столу-то. – Леший встал из-за стола, подхватил стул вместе с Ягги и поставил к столу. – Прочь все бумажки.

– Расш-шумелся, – прошамкала Шишига. – Гляди, разбудиш-шь, Лихо!

Услышав ворчание Шишиги, за печью кто-то завозился и заплакал.

– Молока давай! – вскочил Леший. – Иди, иди мой маленький. – Запричитал он почти по-бабьи. – Кто у меня выспался? Кто такой голодный?

Из-за печи вылез медвежонок и, жалуясь, побрёл, косолапя, к Лешему. Ткнулся ему в колени, недовольно сопя спросонья.

– Вот, ироды, – непонятно к кому обратился Леший, – убили мамку-то у ребятёнка, сироткой остался.

Леший сунул в лапы медвежонку большую бутыль с молоком и погладил по голове. Медвежонок довольно засопел и вцепился в соску.

– Сейчас чаю попьём, и полетит наша Русалочка кукушкой серой к бабушке с докладом, что экзамен сдан. Раньше нельзя, а то заподозрит Яга неладное, – подмигнул Леший Ягги. – Ох, строгая она! Но добрая. А с нами-то, по-другому нельзя, забалуемся.

После второго чайника чаю с сушками, мёдом, вареньями, Ядвига успокоилась и уже с удовольствием слушала рассказы Лешего о лесных жителях, сердитые замечания Полевика и ворчание Шишиги. Русалка оказалась смешливой, но боялась откровенно смеяться при строгих мужиках. Шишига жила у Лешего вроде приживалки, домовничала как могла, и всё сердилась на Алексея Ивановича, за то, что в дом живность таскает. А уж медведям ни в чём отказа не было. Все медведи-шатуны зимой находили приют у него в избе.

– Чай гоняете! – посреди весёлого разговора появился бабушкин Домовой. – Так и знал! Готово всё!

Ядвига снова разволновалась. Леший с Полевиком степенно встали.

– Ну, собираемся, да пойдём потихоньку. Утро скоро.

Бабушка стояла в центре небольшой поляны, торжественная и серьёзная. В предрассветные сумерки в лесу было необычно тихо. Вокруг неё столпились лесные духи, овинники, немного сонные русалки.

– Знакомься, Ядвига, это твой Домовой, Гришей зовут, – бабушка вытащила из толпы смущённого мужичка.

– Очень приятно, Гриша.

– Я его на церемонию вызвала из твоей квартиры, – бабушка ласково посмотрела на Домового. – Нехорошо, конечно, дом без присмотра оставлять, да хозяйка не каждый день Ягой становится. Итак, – бабушка хлопнула в ладоши, – начинаем!

Все разошлись к краю поляны, и Ядвига увидела высокую поленницу для костра. Над поляной сразу стало светлее, небо заголубело.

– Ягги, – бабушка подвела Ядвигу к костру, – ты должна зажечь его, сама. Помнишь, я учила тебя?

Ядвига вспомнила, как у бабушки это легко получалось – ладони соединила, раскрыла – и на ладонях весело потрескивает огонь. А у неё так и не получалось. Ягги, вздохнула, сосредоточилась, сложила ладони и представила внутри ладоней сильный жар. Подула, как в детстве, когда с мальчишками костёр разжигала, раскрыла ладони, там был маленький и слабенький язычок пламени. Странно, он не обжигал ладони, а давал ровное и мягкое тепло озябшим пальцам.

– Главное, не дай ему потухнуть! – прошептала бабушка. – Теперь поднеси к бересте, и пламя займётся.

Ядвига осторожно наклонилась, умоляя про себя малюсенький язычок не погаснуть, поднесла к приготовленной бересте и опустила его сверху. Костёр вспыхнул весь разом. Ягги выдохнула и разогнулась.

– Ура! Дождалась! – захлопала бабушка. – Теперь ты – Баба Яга!

Все разом заговорили, стали подходить, поздравлять. Леший важно подошёл и по-медвежьи стиснул в объятьях.

– Вот и ладно, вот и хорошо, Яга!

– Смотри, – бабушка указала на небо, – на твой праздник, красота какая!

В обычной жизни Ядвига не поверила, что такое возможно. Слева месяц, справа – солнце, ровно по серединке – три небольших облачка, серо-голубые слева и ярко-розовые справа. И ещё в довершение всей небесной феерии – маленькая радуга.

– Скажи, так не бывает, – не утерпела Ядвига. – А, бабушка?

– Ты смотри, смотри! Хороший знак. А бывает, не бывает, какая разница, когда вот оно – есть!

Всю дорогу домой Ядвига мучилась вопросом, что всё как-то просто прошло, и экзамен, и посвящение. Она готовилась к чему-то грандиозному, а получилось чаепитие у Лешего и костёр на поляне, хотя, нельзя отрицать, что всё было волшебно и незабываемо. Но незаслуженно.

Бабушка шла рядом и наблюдала за мучениями Ягги.