Ведьма отмщения

– Что в ней ненормального, Вова? – Она благополучно доела тост и выпила почти весь кофе, так что терпеть благоверного на голодный желудок ей не пришлось.

– Ненормального в ней то, что она лежит сейчас посреди нашей гостиной абсолютно…

Маша тут же подумала, что пьяная. Удивилась мгновенно, но тут же Зойку простила. Но Вовка– гад закончил совсем не тем словом. Он закончил страшно. Он сказал, что Зойка лежит посреди их гостиной абсолютно мертвая!

– Что-ооооооо? – Сип, вырвавшийся у нее непрерывной гласной, повис под потолком теткиного дома. – Что-ооо ты ска-аазаа-л?

– Прекрати заикаться, как дура. Сидишь там, в этом чертовом доме, а твои подруги дохнут прямо на моих коврах, черт!!!

Вовка окреп, наконец, до хамства. Чего нельзя было сказать о ней. У нее ни в голове, ни в сердце, ни в душе не укладывалась новость про Зойкину смерть. Она вообще ничего не понимала, хотя умницей была ого-ого какой.

– Володя, – пискнула она, чуть отдышавшись. – Давай все по порядку, а то я… Я сойду с ума!

Он рассказал невероятно чудовищную историю, в которую верить не хотелось. Потому что она была дикой, неправдоподобно дикой. Потому что история эта никак не могла случиться с ее подругой – самой рассудительной, самой серьезной из всех, кого она знала! И тем более случиться в ее доме! Она что же теперь, в криминальные сводки попадет?! Господи! А Зойка… Милая, любимая Зизи, сводящая с ума мужиков одним движением бровей.

Что там наговорил ей ее благоверный? Что он уехал за город шумной компанией. Состав компании озвучить отказался, пробурчав, что ей лучше о своем алиби позаботиться, у него алиби есть, подтвердят. Утром ему позвонили с фирмы, будто бы сработала сигнализация в его кабинете. Он съездил в фирму, в его кабинете оказалось разбитым окно. Причина не уточнялась. И решил попутно заглянуть домой, раз уж он в городе.

– А зачем? – не поняла Маша. – Ты же никогда так не делал?

– А сегодня сделал вот, – проворчал Володя и разозлился. – Тебя же нет! Квартиру надо было проверить. И хорошо, что заехал!

– Да?

– Да! Потому что дверь оказалась незапертой. Я чуть не одурел! – вопил Вовка, кажется, он вышел на балкон, потому что в трубке отчетливо слышался шум улицы. – В квартире барахла, бог знает, на сколько! А дверь не заперта. Первой мыслью было, что это ты… Потом, уже когда вошел и увидел… Зойке, Маш, кто-то проломил голову в нашей гостиной. Всюду кровь. Умерла она сразу или нет, не знаю. Эксперты скажут.

– Ты их вызвал? – слабея с каждой минутой, спросила Маша.

– Кого?

– Экспертов!

– Совсем дура! – обрадовался Вовка. – Каких экспертов, Маша?! Я вызвал полицию! А в каком уж составе она приедет… Кстати, тебе тоже следует вернуться домой.

– Да, наверное, – закивала она.

– Не наверное, а ты должна быть тут! В конце концов, это ведь твоя подруга. Я с ней практически не общался. А вы… Кто вас знает, чего вы не поделили…

На такой вот мерзкой волне благоверный закончил разговор. А Маша тут же принялась лихорадочно собираться. Носилась с вещами, с сумкой. Потом бросила все к чертовой матери. Зачем увозить отсюда вещи, если ей придется сюда вернуться?! Разве она сможет теперь жить дома? Там… Там в гостиной в луже крови лежит ее Зойка! Мертвая!!!

Господи, но как? Почему? Она же просто пошла проверить, с кем забавляется Владимир! Приструнить его или ее. Одного из сладкой парочки. Того, кто вознамерился свести с ума Машу телефонными звонками. И вот так все…

Стоп! Вовка же сказал, что его не было дома! Что куча народа может подтвердить, с кем он был и где. Алиби у него, понимаешь!

Кто тогда бродил по их комнатам, кто звонил с их домашнего телефона?! Кто? Кто осмелился перенести телефонные атаки с телефонных городских будок на ее территорию?!

Она не знала. Но догадывалась, что именно этот человек убил ее подругу…

Глава 4

Следователь, с которым ей пришлось общаться сразу после Зойкиных похорон, с первых его слов показался ей отвратительным.

– А где вы были на момент смерти вашей подруги?

– А что делали?

– А кто может это подтвердить?

– А часто ли ссорились?

– А не замечали ли вы симпатий с ее стороны в адрес вашего мужа?

Все такое мерзкое, гадкое, зловонное. Каждое слово! Каждый взгляд! А ведь не плохой с виду парень. Симпатичный, высокий, накачанный. Она бы посмотрела в его сторону, случись им столкнуться на улице. Но в собственном кабинете он показался ей чудовищем.

– Игорь Алексеевич… – проговорила Маша медленно после того, как он перестал выстреливать в нее противными вопросами. – Понимаете, какое дело, Игорь Алексеевич…

– Нет, не понимаю. – Он облокотился о стол, обхватил большим и указательным пальцами подбородок, прищурился.

Барышня ему не нравилась. Слишком симпатичная, слишком самоуверенная, слишком грамотная, слишком обеспеченная. С такими всегда бывало сложно. Странно еще, что не с адвокатом пришла. Но этот час не за горами, как он понимал.

Конечно, она не убивала свою подругу, хотя и алиби у нее нет. Он был уверен – не убивала. Запястья у барышни узкие, кисть изящная, чтобы нанести удар по голове такой силы, от которого ее подруга скончалась, нужно иметь совершенно другие физические данные. К тому же, по утверждениям экспертов, удар был нанесен человеком, который был ниже ростом, чем жертва. А барышня была высокой. Тоненькой. Она бы с орудием убийства, а его на месте преступления не обнаружилось, не справилась бы.

Хотя, по его убеждениям, ударили, скорее всего, кастетом. Мастерски ударили, смачно. Череп хрустнул, как скорлупа. Кровью стены забрызгало.

Нет, барышня не убивала. И заказать подругу не могла. Не дура, место выбрала бы другое. Кто же заказ подобного рода в собственном жилье оформляет?

Нет, тут что-то другое.

Может, муженек ее? Так у того алиби. Он с любовницей и общими их друзьями за городом что-то отмечал.

Кто тогда? И зачем? Мотив…

Мотив не был ясен Шпагину Игорю Алексеевичу. А вот гражданке Киреевой Марии Сергеевне было что-то известно, но она молчала. И, скорее всего, молчать станет и дальше. Из нежелания сор из избы выносить. Из нежелания пятнать себя чем-то. Да, визит с адвокатом не за горами, не за горами. Деловито раскроют дорогой кожаный портфель. Достанут бумаги. И какой-нибудь грамотный очкарик, глядя мимо него, станет гнусавить про нарушенные права его клиента.

– Так что я должен понимать, Мария Сергеевна? – поторопил барышню Шпагин.

– Понимаете, мне совершенно не хочется отвечать ни на один ваш вопрос, – выпалила Маша и покраснела от смущения, грубить кому бы то ни было не в ее характере.

– Почему?

Шпагин тут же насупился. Подумаешь, неприкасаемая какая! Что думает о себе вообще?! Если туфельки на ней ручной работы и плащик стоимостью полугодовой его зарплаты, можно хамить следствию? Не уважать его?

Но Маша ответила вдруг уважительно, с жалкой улыбкой, в которой угадывались близкие слезы.

– Потому что вы говорите со мной в таком ключе… Вы так спрашиваете меня… Будто заранее уверены в моей виновности. Это же… Это же нечестно, неправильно! Так нельзя!

– А как можно?

Шпагин устыдился. Но тут же себя оправдал. Много их тут таких манерных в его кабинете побывало. На всех церемоний не хватит! К тому же в восьми случаях из десяти всякие такие манерные оказывались злодейками, вот! Хотя тоже поначалу корчили из себя безукоризненных леди.