Золотое правило молчания

– Я не могу! – отшатнулась она от стола, глядя на него безумным взглядом.

– Почему?

– Они нашли бы меня там!

– Кто? Кто – они, Василиса? Полиция?

– Нет. Не в полиции дело, – немного успокоилась девушка, хватая со стола чашку с чаем. – Убийца! Мне кажется, что это меня пытались убить, а Сергей просто подвернулся. Или закрыл меня собой? Не могу вспомнить в деталях, как все произошло. Мы танцевали, танцевали. Музыка играла очень громко. Было так темно, что я не видела его лица. То есть не все время видела. А только тогда, когда на его лицо блики падали. Потом вокруг нас возникла какая-то суета. Народ как-то зашевелился, словно совершал перестроение. Или мне просто так показалось, и убийца просто пробирался мимо танцующих к нашей паре?

– Вы пили, Василиса? – заподозрил он неладное. – Спиртное, я имею в виду?

– Думаете, я была пьяной? Нет. Я не пью вовсе. И не употребляю никаких наркотиков. Просто говорю то, что ощущала на тот момент.

– Так почему вы решили, что тот, кто к вам продирался сквозь строй танцующих пар, собирался убить именно вас?

Дурацкая история. И ситуация тоже. Ему не надо было в это ввязываться. Пусть бы эта странная девица выпутывалась как хотела. Может, это она убила своего начальника, пользуясь всеобщим весельем и темнотой? И удрала?

– Потому что этот человек внезапно встал у меня за спиной. Я даже почувствовала горячее дыхание на своей шее. И аромат… Странный такой, сладковатый. Непонятно, то ли это были духи, то ли жвачка. Я не могу точно сказать. – Василиса осторожно поставила чашку на стол, переплела пальцы с короткими не накрашенными ноготками. – Видимо, Сергей тоже заметил этого человека, потому что он резко повернул меня в танце. На сто восемьдесят градусов, быстро, резко. И этот человек оказался теперь уже за его спиной. А потом Сергей вдруг вскрикнул, мгновение стоял и начал оседать на пол. Все танцуют, музыка орет, а он на полу. Я присела, начала трогать его лицо, рубашку. А там мокро. Я тормошу его, а мои руки в чем-то липком. Я понюхала, надеясь, что это пот. А это кровь! Я испугалась так, что онемела. А потом побежала. Схватила свою куртку в гардеробной и на выход, а там вы. Дальше вы все знаете.

– Как вы поняли в темноте, что это кровь?

– По запаху. У крови есть запах. Вы не знали? – и она глянула на него с улыбкой.

История из ее уст звучала совершенно безумно. Кто мог желать смерти молодой девчонке из архива? А ее начальнику? Почему именно на празднике? Это огромный риск! Момент убийства могли увидеть, он мог попасть на камеры видеонаблюдения.

– Ни одна камера в ресторане, Алекс, не работает, – порадовала его Холодова час спустя, позвонив ему сама. – Значит, говоришь, девчонка у тебя?

– Да. Навязалась. Не знаю, что с этим делать, – противным самому себе, плаксивым голосом ответил ей Саша.

– Гони ее к чертям собачьим, – посоветовала Холодова.

– Она спит.

– Буди и гони.

– Она свои вещи постирала. Они еще не просохли.

– Умно! Красава… – Холодова помолчала и вдруг ревниво поинтересовалась: – Она голая, что ли, спит у тебя?

– Нет. В халате.

– В твоем? – ревности в ее голосе стало больше.

– В моем.

– Я сейчас приеду, – вдруг произнесла Холодова и отключилась.

Саша глянул на часы. Четыре пятнадцать утра. Холодова приедет? В такое время?

Холодова приехала. Ворвалась с большой дорожной сумкой в квартиру. Безошибочно нашла спальню, в которой спала, свернувшись клубочком, на его кровати Василиса. Тут же растолкала ее.

– Поднимаемся, Стрельцова. Время бесплатного проживания прошло. Едешь домой.

Василиса, сонно моргая, ничего не понимала спросонья. Она терла глаза и бормотала что-то бессвязное, что ей некуда ехать. Про страшные, подстерегающие ее на каждом шагу опасности, что-то еще говорила.

Холодова ее не слушала. Расстегнув дорожную сумку, с которой пришла, она вывалила на кровать ее содержимое. Старенький спортивный костюм с начесом. Стеганая жилетка, спортивная шапочка, футболка, носки и дутики тридцать восьмого размера.

– У меня тридцать шестой, – повертев их в руках, произнесла Василиса.

– Ну извините, госпожа Стрельцова, в бутик ради вас не наведалась! – остервенело сверкнув в ее сторону глазами, выкрикнула Анна Витальевна. – Быстро переодевайся!

– Идем, поговорим, – вытолкала Холодова Сашу из спальни. – И кофе мне свари, что ли.

– Идемте, сварю вам кофе, Анна Витальна.

Честно? Он был рад, что Холодова все так изящно разрулила. Он не хотел задаваться вопросом: куда она повезет Стрельцову в своих старых шмотках. Он хотел выпроводить обеих, закрыть за ними дверь и…

И начать уже собираться в гости к маме. Ложиться спать смысла не было. Будильник он хотел заводить на семь утра.

Он сварил кофе на двоих. Сел напротив своей начальницы. Как ни странно, бессонная ночь на ней никак не сказалась. Румяные щеки, горящие глаза, никаких синяков под глазами. А она ведь вчера выпивала, да еще как.

– Давно отошла, Алекс, – заметив, что он с удивлением ее рассматривает, улыбнулась Анна Витальевна. – Я после твоего ухода не пила вообще.

– Вы видели, как я уходил?

– Конечно. Я с тебя весь вечер глаз не спускала. А о чем вы с Жоркиным сыном говорили?

– Хотел незамеченным ускользнуть, да тут на меня как раз свет от прожектора упал. Пришлось откланиваться. Про вас он спросил. По-моему, ему было скучно.

– Ну, не знаю. Отплясывал в какой-то момент как заведенный. И даже медленный с кем-то из экономистов танцевал. Я вот что думаю, Алекс… – Холодова обернулась себе за спину, убедилась, что Василисы нет, и прошептала: – Я ведь там оставалась после нее еще предостаточно. И никакого убитого мужика не видела. Два лаборанта потасовку устроили прямо в центре зала – видела. Один другому нос расквасил – видела. А вот чтобы начальника архива кто-то на танцполе зарезал… Нет! Не было такого! Может, она соврала?

– Зачем?

– Ну… Чтобы сюда к тебе пробраться.

– Зачем? – все еще не понимал Саша.

– Ну, ты совсем чудной, да? – вытаращилась на него Холодова. – Чтобы постираться, чтобы халатик твой на голое тело натянуть. Чтобы уснуть в твоей постели и задержаться на пару деньков, пока ее курточка сохнуть будет. Кстати, о курточке…

Холодова сорвалась с места, прихватила в прихожей пустую дорожную сумку, пошла в ванную. Там, сняв с сушки все Василисино добро, запихнула кое-как в сумку, застегнула молнию.

– Готова, дорогая моя? – надменно вскинув брови, обратилась она к девушке.

Та сосредоточенно подворачивала длинные ей рукава спортивной кофты.

– Идем. Здесь твои вещи, – толкнула Холодова к ней ногой спортивную сумку, туго набитую вещами Василисы.

– Но они не высохли, – как-то странно отреагировала она.