Окно в Париж для двоих

Не уехала, потому что Костя вдруг возмутился, закапризничал, заметив, как Даша медленно двинулась к двери.

– Ты что это, хочешь свалить отсюда?! Эй! Я не понял, ты чего это?! Собралась уехать, так?!

– Ну… да… Мне завтра утром на работу рано вставать, и потом… Мы же договорились…

Никто ни о чем не договаривался. О чем Константин ей и поспешил напомнить, преградив путь к отступлению:

– Я так не договаривался, Даш! Мне тут не в жилу одному среди ночи оставаться. Жутко тут и одиноко. Да и тебе опасно в обратный путь в такое время одной…

Но вот позабыл напомнить, что оставаться с незнакомцем в такое время да еще в глуши гораздо опаснее.

Ну, да, конечно, они переспали! А как еще мог развиваться сюжет в такой ситуации, скажите?!

Он, она, почти сто километров от города. Глушь такая, что слышно, кажется, как с бархатистым шорохом скользят по небосклону плотные ночные облака. Из всего освещения лишь три свечки в старом медном канделябре, укрепленном на гнилом подоконнике. А нет, забылось. Еще печь исправно подавала тепло и скудные отблески огня сквозь старые неплотные заслонки. Потом еще имелся старый стол, накрытый новенькой клеенкой – она ведь и ее прикупила, да. На столе бутылка вина, приобщенная Константином ко всему прочему уже на выходе из магазина. Снизка бананов, колбаса, треугольники плавленого сыра, две пластиковые тарелки с заваренным кипятком ужином. Банка крохотных огурчиков с незнакомым по детству названием «корнишоны». Опята, прожженные уксусом до прозрачности. И они совершенно одни в этой заброшенной, забытой деревне. Совершенно одни на этой планете, покинутой всеми ради того, чтобы быть им вдвоем.

Приблизительно такая чепуха пульсировала у Дашки в мозгах, когда они ели, пили, разговаривали. Когда Костя потянулся к ней, сначала легонько поглаживая косточку на ее запястье, потом локоток, а потом…

О том, что никому не расскажет про Константина Станиславовича Муратова, Даша решила, как только въехала в город ранним утром в понедельник.

Никому и ничего про него не расскажет. И добавлять к нерассказанному о Косте комментарии про собственную глупость, тоже ни за что не станет.

Пускай живет себе там ровно столько, сколько ему требуется, решила она, заметно протрезвев к утру. А как ему надоест, пускай катится ко всем чертям на все четыре стороны.

Нет, это опять неправда.

Так подумала Даша уже почти через неделю после воскресного своего безумия. Сначала путевые направления для Муратова были более щадящими.

Она вернулась в город, когда еще многие спали. Когда дворники только-только доставали из своих закутов замызганный свой рабочий инвентарь. Когда, казалось, только минуту назад прошлись по городу поливочные машины. И когда спать бы ей еще и спать, а она…

Она уже въезжала в город! И одному богу было известно, какой стыд Даша испытывала за себя перед самой собой. Стыдно было вспоминать себя неумелую минувшей ночью на старом скрипучем топчане. И белье свое неэротичное тоже. И как потом неловко прогибалась над медным тазиком за печкой, пытаясь помыться. И бога молила лишь об одном: чтобы Костя вдруг не вздумал заглянуть за печку и не застал ее за неуклюжими попытками привести себя в порядок.

Он не заглянул. Он уснул к ее возвращению, хотя она пробыла там чуть больше пяти минут. И спал все время, пока она собиралась поутру, хотя она нарочито погромыхивала старыми табуретками и ойкала, будто бы наткнувшись на них.

Взяла сумку в руку и пошла к двери, все время оборачиваясь на него спящего. А вдруг вот сейчас он откроет глаза, улыбнется ей и снова попросит остаться. Она уже и извинительное заявление для своего начальника заготовила, если вдруг Костя ее попросит остаться. Не попросил. Не проснулся даже. И тогда, исчерпав весь свой лимит по шумовым эффектам, Даша не выдержала и написала помадой прямо на клеенчатой скатерти номера своего домашнего, рабочего и мобильного телефона. Подумала чуть и приписала: «Позвони».

Только после этого она вышла из дома. И только потом влезла в машину, нарочито долго прогревая и без того незастывший двигатель. Уехала, не оглядываясь. Потому и не видела, как провожает взглядом Муратов ее «восьмерку» из подслеповатого окна. И слышать, разумеется, не могла, как он набрал знакомый номер, ткнув пальцем в тройку. Как извинился за ранний звонок и обескураженно произнес потом:

– Ну, братан, я попал, я так попал, блин!!!

Глава 3

Леха ввалился в ее квартиру ну так не вовремя, ну так не вовремя, что Даша едва не заплакала от досады на него, себя – нерасторопную, и на Муратова Константина Станиславовича, позвонившего ей слишком поздно, а не заблаговременно.

Леха ввалился, а не вошел, с огромным букетом хризантем. С большущим пакетом, в котором что-то шуршало, позванивало и источало одуряющий аромат свежекопченого окорока.

– Ну, сестрища! Гуляем!!! – оповестил он с порога тоном, не терпящим препирательств.

Осмотрел ее с головы до ног. Внимательно и предвзято осмотрел, как мог смотреть на нее только строгий родитель.

Разумеется, тут же отметил про себя ее походно-боевой настрой. Куртка там с капюшоном, которую она надевала крайне редко на природу и почти никогда в городе. Сапожки непромокающие чуть повыше щиколоток, она их тоже в городе никогда не носила. Объемная сумка, набитая так туго, что «молния» еле-еле держалась. Ключи от машины на пальце. Ну и конечно же нетерпение, брызжущее, как сок из стиснутого пальцами плода.

– Гулять собралась? – с нежной вкрадчивостью поинтересовался Леха и тут же полез к ней целоваться. – Я угадал, детка? Гулять собралась? А?

– Ну… типа того… – промямлила Даша в ответ, уловив в момент поцелуя характерный запах спиртного. – Ты чего, Леш, выпил, что ли?

– Ага, выпил, – закивал тот, дурашливо улыбаясь, и тут же принялся разуваться и приказывать: – Ты раздевайся, раздевайся, милочка. Все прогулки отменяются. Никуда не идем, не едем, а станем заниматься кое-чем другим.

– И чем, если не секрет?

Даша осторожно поставила сумку на пол и незаметно так затолкнула ее в самый темный угол прихожей. Не приведи господь, полезет проверять, с чем и куда она собралась, беды не оберешься. Будет сразу столько вопросов!

И зачем ей, к примеру, крем для бритья? И бумажные полотенца с пластиковой посудой и супами быстрого приготовления? Туалетная бумага, мыло, печенье, кусок сала, завернутый в фольгу?..

Уж не в тюрьму ли к кому собралась с передачей? Тюрьма-то в их городе имелась, да еще какая! Так вот, может, отчаявшись найти себе жениха среди людей вполне приличных, подалась на поиски в том направлении, а?!

Что-то приблизительно подобное рисовало моментально взмокшее от испуга Дашкино воображение, когда она незаметно от Лехи заталкивала ногой сумку. Что-то такое, от чего моментально расхотелось жить. Ведь если прицепится, живой не отпустит, пока не вытрясет всю правду. А разве могла она ему все рассказать?! Да нет же, нет! Он же тогда…

Подцепила неизвестно кого на улице и поволокла на ночь глядя в деревню?! Очумела, баба, дура совсем!..

Накупила ему продуктов на неделю, приготовила для него ужин, истопила печь?! А потом легла с ним в постель и ублажала ублюдка до самого утра?! Казнить, нельзя помиловать!!!

Мало этого: целую неделю с замиранием сердца ждала звонка от него, вздрагивая от каждого звука? Потом не выдержала и позвонила сама, а когда ей никто не ответил, проревела всю ночь? И хорошо, что ночь уже была, а то точно бы поехала туда, испугавшись за бедного бродягу.

Дура!!! Трижды, четырежды, сотни тысяч раз дура несусветная!!!

Выпороть, посадить под замок, лишить права проживания в одиночестве под крышей отчего дома!!!

Приблизительно таким был бы список наказаний, уготовленных Лехой, узнай он обо всем.

Но ведь и это еще не все!

Когда сегодня утром Константин Муратов все же позвонил ей и после непродолжительных и бурных извинений попросил ее приехать, купив попутно что-нибудь – список был тут же озвучен, – она как ненормальная помчалась сначала в гараж, потом по магазинам, потом снова домой переодеваться и…

И вот тут Леха и пришел.

– Мы с тобой, сестрища, станем обмывать мой успех! – провозгласил Леха.

Едва ли не за пазуху засунул ей хризантемы, подхватил пакет и понес его на кухню. И уже оттуда принялся выкрикивать:

– Ты не стой столбом, Дашка, давай раздевайся и присоединяйся! Нужно накрыть стол! Накрыть красиво, как ты умеешь! Мы ведь не одни будем!

– Варя придет? – поинтересовалась она, неуверенным движением потянув «молнию» на куртке книзу.

– Не-а, Варька к родичам подалась, ребят в дальнюю поездку собирать. Предки Варькины изъявили желание свозить пацанов на пару месяцев к морю, у них там друг детства проживает, домик им уже там снял или коттедж, точно не знаю. Но знаю, что клево им там будет. А то сопли с ангинами достали уже, – трещал без умолку брат, хлопая дверцами шкафов и холодильника.

– А кто же тогда к нам в гости пожалует? – насторожилась моментально исстрадавшаяся Дашкина душа от нехорошего предчувствия. – Ты что, опять?!

По тому, как моментально затих на кухне Леха, Даша догадалась, что попала в точку. Тот снова задумал сватовство! Выбрал удачный для этого случая день – суббота же, никто никуда не торопится. Подобрал удачную на его взгляд легенду – успех какой-то требуется обмыть. И…